- Среди рабочих будет один засланный проверяющий. Собери всех кто не спит в раздевалке, - Константин повесил трубку.

- Замечательно, - Кнут закончил набирать сообщение с дополнительными инструкциями и нажал «отправить».

- Ты надеешься скрыться? – процедил Нартов.

- Давайте вы не будете сейчас со мной общаться? – Кнут был учтив, но холоден. – Иначе сболтнете чего-нибудь лишнего, что выдаст ваши планы, а мне бы так не хотелось вас убивать. Вы – отец, которого всю сознательную жизнь ненавидит эта особа. Вместо того чтобы что-то спрашивать у меня вы лучше постарайтесь найти подход к ней. А ты? – Кнут перевел взгляд на Елану, полностью подчинившуюся ему. – Твоя ненависть за мать превратила тебя в странное подобие слепца. Живешь чужой болью – это ты хорошо умеешь делать. Даже успешно подменила ею отцовскую любовь. Перед тобой отец, которого ты ненавидишь. Клялась, что убила бы его. Но вот тебе дан прекрасный шанс, но ты сидишь. Страдаешь, но недвижима как статуя. Пообщайтесь, родственники. А мне помолчать хочется – планов много – думать надо.

Кнут погрузился в мысли, поставив на стол маленький цилиндр не больше губной помады. Константин и Елана смотрели друг на друга не отрываясь. В каждом из них не было смелости первым начать разговор. Из глаз Еланы медленно текли испуганные слезы за предательство и за отца. Она смотрела на него и жалость съедала ее. Из его шеи продолжала сочиться кровь. У нее раскалывалась голова от мыслей о предательстве человека, которого она считала другом. Ей хотелось обнять отца, прижаться к его груди с закрытыми глазами. Вдруг это все окажется сном. Ведь не может ее ангел-хранитель оказаться простым бандитом, использовавшим ее. Но такого не могло произойти. Она сидела за столиком рядом с чудовищем, показавшим свое истинное лицо.

Константин медленно протянул руку к дочери. Он смотрел ей в глаза, пытаясь вселить в нее уверенность. Сейчас он просил у нее прощения – за все, что сделал ее матери, за все, что уже не однократно просил. Елана схватила его за руку. Она крепко сжала отцовскую ладонь. По щекам у обоих потекли слезы. В голове мутилось сознание. Все вокруг плыло. Елана посмотрела на Кнута. И с ужасом обнаружила, что его рядом не было. Константин смотрел на пустой стул. В плывущих красках к ним подплыл официант. Он что-то говорил, но ни Елана, ни Константин не могли разобрать. Голова резко потяжелела. Огонь, пылающий повсюду, густо перемешивался с ночным небом, словно на палитре. Голоса официанта уже не было слышно. Чернота неба опустилась на землю, поглощая все кругом.

Через тридцать минут, Кнут въехал на своей машине в главные ворота насосной станции. В его багажнике была шестнадцатилитровая цистерна с реагентом. Отряды химбатов осадили завод и полностью его контролировали. Встречал Кнута его помощник.

- Трое убитых значит? – Кнут всегда хорошо читал мысли своих ребят.

- Они…

- Схватились за оружие, знаю.

Дежурные инженеры вместе с остальными охранниками находились в блоке для персонала. Они были без сознания. Кнут приказал достать цистерну из его багажника. Он отправился в очистной блок. Там уже вовсю трудились инженеры химбатов. Они заканчивали подключать восемь цистерн с реагентами к трубопроводной системе, идущей после системы фильтров. Увидев хорошо проделанную работу, Кнут похвалил всех.

- Что же, начнем заражать этих людей, - он отдал команду на открытие клапанов.

Система на цистернах сигнализировала о впрыскивании растворов в трубопровод. Кнут посмотрел на настенные часы: почти час ночи.

- Идем даже с небольшим опережением, - Кнут направился к выходу из цеха. – Следите за количеством впрыскивания. Скорости должны быть одинаковыми.

Кнут направился в директорский кабинет, с ним шел его помощник и еще один боец. Подойдя к приемной, его подручные взломали дверь. Свет зажегся автоматически. Сигнализация не сработала, так как вся охранная система была отключена.  Кабинет директора оказался не большим, но обставленным со вкусом. Справа от входа стоял стол для совещаний. В центре у дальней стены рабочий. Кнут прошел к нему. Расположившись в директорском кресле, он посмотрел в окно, на котором висели автоматические заслонки-жалюзи. Подъехав к окну, он увидел двор перед станцией. «Хороший вид», - подумал Кнут. Часы на столе показывали пять минут второго ночи. Кнут подъехал поближе к телефону на столе.

- Сообщи всем, - обратился он к помощнику, - сейчас приедет полиция. Без глупостей и следите за периметром.

Помощник удалился в приемную, закрыв за собой дверь. Кнут набрал простой номер полиции и сообщил, взявшему трубку дежурному офицеру о том, что насосная станция Красных боров отныне является собственностью химических батальонов. Разговор был коротким. Кнут положил трубку, откинул кресло в режим «полулежа» и закрыл глаза. Он развернулся к окну, чтобы увидеть мерцание сирен и услышать, если полиция опять будет столь глупа, сирены.

Во мраке мыслей проносился сегодняшний вечер. Он прокручивал его с самого начала: от неулыбчивого швейцара, встретившего его, до приезда на фестиваль огня. Прекрасные часы с девушкой, для которой он считал себя достойным. Когда-то он жаждал ее внимания и был готов быть вечным ее другом, лишь бы она чувствовала себя хорошо. Но время бежит и люди меняются. Кнут изменился на столько, что растерял способность чувствовать где грань, за которой начинаются страдания. О них он знал многое. Что означает боль и какая она бывает на вкус. Однако год от года все тоньше была его связь с миром. Все реже он прибегал к воспоминаниям о былых эмоциях. Ему становилось это ненужным. Через пять минут после звонка в полицию по всему административному блоку затрезвонили телефоны. Власти пытались выяснить: ложным ли был звонок. Но им никто не отвечал. Через двадцать минут к станции подъехала патрульная машина с проверкой. Подойдя к пропускному пункту, полицейский увидел в сторожке кровь. Пройдя чуть дальше - в глаза бросилась тень. Из открывшегося окна на втором этаже что-то упало. Полицейский поднял голову и увидел нескольких человек в окнах с автоматами.

Вскоре помощник доложил Кнуту о прибытии первой патрульной. Он посмотрел на своего приближенного довольным взглядом. Встав с кресла, Кнут подошел к окну. Где-то вдали раздавались сирены и между домами мелькало множество красно-синих огней.

- Господин Саврасов, до скорой встречи, - сказал Кнут самому себе и улыбнулся.

Дверь в кабинет резко распахнулась. Внутрь вбежал один из солдат химбатов и, наставив на Кнута оружие, произнес:

- Ты арестован, ублюдок, - он снял маску.

- Странно что ты этого не сделал, когда был у меня за спиной.

- Ты залил в трубу какой-то яд, - боец медленно подходил к столу, рядом с которым стоял Кнут.

- И это вынудило тебя раскрыть себя раньше времени? – Кнут вышел из-за стола.

- У тебя есть антидот, я знаю, быстро заливай его в систему фильтрации, - вспотевшее лицо подставного бойца блестело в тусклом свете уличных фонарей.

- Его если и заливать, то не в систему фильтрации – она убьет антидот.

- Куда-нибудь заливай, - офицер подошел вплотную к Кнуту, держа пистолет у его головы.

- Ну, стреляй же, - Кнут поднял руки, сохраняя каменное спокойствие.

Офицер часто моргал. У него в голове раздавались щелчки и что-то сверлило его мозг. Он мотал головой, пытаясь, сосредоточится.

- Сколько вас? – спросил Кнут, отпуская руки.

- Заткнись! Вливай антидот в трубу. Немедленно!

- Знаешь, почему ты ответишь на мой вопрос? - Кнут не обратил внимания на слова офицера. – Потому что каждому из моих людей делают укол, берут анализы на наличие химических маяков. Одновременно с этим, каждому бойцу в кровь вводится моя RN-мония, с моим подтипом. Знаешь что это, значит? Это дает мне постоянную возможность слышать ваши мысли, - Кнут улыбнулся, наблюдая за муками бойца, - но это еще не все. Монии с моим подтипом поддаются моему контролю на расстоянии. Я сомневаюсь, что ты что-то понимаешь в микробиологии вирусов, но мония – это вирус и он делится. Он не агрессивный, но поселяется в каждой клеточке организма, изменяя ее в зависимости от того, кто ты: инженер, солдат или просто раб в доме любви. Ты видимо перестал колоть инъекции, предназначенные для бойцов. Видишь ли, эти инъекции дают возможность мускулам развить большую силу. Смешно, но даже мозг работает лучше. Но вот прекращая принимать препарат - ты вызываешь ломку: тебя начинает трясти, в голове непонятные шумы, яркий свет даже в ночное время причиняет боль. Ко всему этому еще и чрезмерная агрессивность и импульсивность. В некоторых случаях ломка смертельна.