ГЛАВА 21

Дэйл

Прошел месяц с тех пор, как мой брат съехал, и я скучаю по нему каждый день. Не ожидал, что его пребывание в нашем доме окажет такое большое влияние на меня и Сейди. Но атмосфера в доме совершенно другая, когда он не с нами.

Мы были у него в гостях только один раз в качестве сюрприза. И он выглядел не очень довольным, и я понимаю почему. Ничего особенного, но Сейди была сильно потрясена состоянием его квартиры. На следующий день она была очень несчастлива, беспокоилась о нем и совершенно не понимала, почему он предпочитает жить в этой дыре, а не в свободной комнате в нашем доме. В конце концов, она сказала мне, что я должен убедить Картера вернуться к нам. На что я ответил, что она тогда совершенно не знает Картера, если думает, что это сработает. Все закончилось не очень хорошо.

Я понимаю, почему она так считает, но Картер не из тех людей, которого можно в чем-то убедить или заставить что-то делать. Если он когда-то и придет к какому-нибудь решению, то только в свое время и потому, что он считает, что это правильно.

Включаю телевизор и переключаю каналы, пытаясь отвлечься. Я все еще листаю каналы, когда раздается звонок в дверь. Встаю и иду к входной двери, когда Сейди выходит из студии. Она была там все утро и выходила только пообедать, чтобы затем снова исчезнуть в ней. Наверное, это хорошо, что ей есть на чем сосредоточиться.

Открываю дверь и ошеломлен, увидев своих родителей на пороге.

– Дэйл, – воскликнула мама, обнимая меня.

Прошло слишком много времени с тех пор как мы виделись в последний раз. Они живут в четырех часах езды от нашего дома, и это далековато, чтобы видеться в выходные, выматываясь до предела.

Обнимаю ее, похлопывая по плечу и улыбаясь отцу через плечо. Ее волосы поседели еще больше с нашей последней встречи.

– Сейди, только посмотри на себя, – говорит мама, отпускает меня, одарив своим теплом, и идет к моей жене, чтобы так же окутать и ее. – Да ты просто светишься.

Они обнимаются, пока мой отец хлопает меня по плечу. Они много улыбаются, думаю, потому что они видят своими глазами, что скоро станут бабушкой с дедушкой.

– Это должен был быть сюрприз, – говорю я.

– Мать, я тебе говорил, что нам следовало позвонить и предупредить, но она захотела вырваться из дома, – говорит отец, закатывая глаза.

– Мы ожидаем Боба и Дженни на ужин, так что мы ненадолго, – проговаривает мама, как будто это все объясняет. – Картер здесь?

Сейди тут же хмурится, и мама поворачивается ко мне.

– Картер переехал в другое место, – признаюсь я.

– Оо, мы не знали.

Интересно, насколько близко общался с родителями Картер с тех пор как вернулся из Ирака. Вероятно, не очень, чтобы они не лезли к нему в душу, но бьюсь об заклад, что он не говорил им, что происходит в его жизни. Он никогда этого не делал, даже когда мы были моложе.

– Он нуждался в свободном пространстве, – добавляет Сейди. – Но мы хотели, чтобы он остался.

Ее голос звучит очень печально, и родители обмениваются взглядами.

– Заходите и давайте присядем, – говорю я, протягивая руку, чтобы закрыть входную дверь, а затем веду всех дальше по коридору на кухню. – Сейди сделает замечательный чай со льдом.

– Это было бы чудесно, – благодарит отец.

На его лице выступают пот от жары, и он достает платок, чтобы вытереть лоб.

– Как насчет пирога с черникой, – предлагает Сейди.

– Это было бы еще лучше, – отвечает мама. – Итак, как ты справляешься с беременностью?

– Хорошо, – Сейди начинает расставлять стаканы и тарелки на поднос. – В начале беременности была легкая тошнота, но не слишком сильная. А последние несколько месяцев я чувствую себя прекрасно.

– Когда я ждала Картера и Дэйла, я была огромной, как дом. Почти не могла двигаться на третьем триместре.

– Да, так и было, – поддакивает отец. – Она неделями лежала на диване, подняв кверху ноги. За эти недели она съела столько льда, сколько я и вообразить не мог.

– В то время стояла ужасная жара, – возражает мама. – Как бы то ни было, вы, мужчины, никогда не сможете нас понять.

Сейди хихикает.

– Мои ноги немного распухли. Я убрала всю закрытую обувь и перешла на сандалии.

– Слишком жарко для чего-либо, – говорит отец, снова стирая пот со лба.

– Давайте, сядем на улице, – предлагаю я, поднимая поднос. – В это время дня дует чудесный ветерок.

Показываю путь и ставлю закуски на стол.

– Почему бы тебе не позвонить брату и попросить его прийти, – предлагает отец.

Смотрю на задумчиво улыбающуюся Сейди.

– Он, скорее всего, занят.

– Слишком занят, чтобы увидеть свою мать?

Не похоже, что я могу этого избежать, поэтому соглашаюсь и возвращаюсь, обратно в дом, чтобы набрать Картеру. Пытаюсь дозвониться, но он не отвечает. Либо он занят, либо избегает меня. Кто знает, какой из двух вариантов ближе к истине.

Когда я возвращаюсь, все разговоры только о детях. Сейди рассказывает моим родителям об ее идеи насчет детской. Она упоминает о картинах, которые рисует, которые в конечном итоге украсят стены детской.

– Он не берет трубку, – объявляю я.

– Ты оставил ему сообщение?

– Да, я оставил сообщение на автоответчике, что вы у нас.

– Ну, думаю, это максимум, что ты мог сделать, – говорит отец.

Несколько часов пролетели незаметно за приятной беседой и огромным количеством смеха. Мои родители так счастливы, что наша семья вот-вот станет больше. И бедняжке Сейди уже надоедают все эти истории из моего детства. Она притворяется веселой, но я хорошо знаю свою жену. Каждое упоминание Картера, словно понемногу выкачивает из нее воздух. Как будто лишь одно упоминание о нем сыплет соль на рану.

Я продолжаю поглядывать на заднюю дверь, надеясь, что он придет, но этого не происходит. В конце концов, мама объявляет, что им пора идти, если они собираются успеть с ужином для Боба и Дженни. Когда мы возвращаемся в дом, мама останавливается у студии Сейди.

– Знаешь, Сейди, я хотела бы увидеть те картины, о которых ты говорила.

Сейди улыбается.

– Конечно, – отвечает она.

Мы все следуем за ней в студию. Ее текущая работа установлена на мольберте. Это пейзаж большого размера, который она рисует по фотографии.

– Ого, дорогая. Это просто невероятно.

Мама разливается соловьем, словно находится в художественной галерее Нью-Йорка, разглядывая работу прославленного мастера.

– Они просто чудесны, милая.

– Это те, что для детской.

Сейди убирает простынь и начинает выстраивать четыре картины, которые она уже нарисовала. Они веселые, смелые и яркие.

– Это будет тематический карнавал, – с гордостью рассказывает она.

– Великолепно, милая. Идеально, чтобы порадовать малышей, когда они просыпаются утром. Им так повезет, что вы будете их родителями.

Слова искренне и трогательны, но все, что они делают, это напоминают мне белого слона в комнате. Я не люблю лгать своим родителям, но это не самое подходящее время, чтобы рассказывать им что-то настолько грандиозное, особенно потому что я сначала не обсуждал это с Картером и Сейди.

Сейди ставит картины на место и накрывает их, когда сзади раздается шум. Я оборачиваюсь и вижу, как простынь спала с еще одной стойки с картинами Сейди, а там, спереди и в центре стоит картина, изображающая Картера во всей его обнаженной красоте.

Папа наклоняет голову набок, словно пытаясь понять, что же он видит. Он смотрит на меня и снова на картину.

– Картер?

Сейди поднимает глаза, не понимая, что происходит. Затем она видит картину и застывает.

– Ты нарисовала Картера? – спрашивает мама, смотря то на Сейди, то на меня.

Сейди кивает.

– Ты не возражаешь, что она рисует такие картины?

Я качаю головой в отрицании, и папа вздыхает.

– Тебе бы следовало, Дэйл. Твоя жена и твой брат. То, как он выглядит на этой картине…

– Это же просто искусство, отец, – возражаю я, растягивая слова.

– Для меня это не выглядит как «просто искусство»!

Бросаю на отца сердитый взгляд. К чему он ведет? Они совершенно не знают о нашей ситуации, но его слова звучат как обвинение, как будто у Сейди и Картера была интрижка.

– Именно поэтому Картер съехал от вас? – шепчет мама. – Ты раскрыл их?

– Нет! – вспылил я. – Он ушел, потому что хотел уйти.

– Но вы всегда были так близки. Где он сейчас живет?

Я хмурюсь. Если они поедут туда, то поймут, что что-то случилось. Никто не решился бы переехать отсюда в такую квартиру, если бы у них не было бы веской причины.

– Он снимает комнату в другом конце города, – отвечаю я.

Наступает долгое молчание, во время которого отец накидывает простынь на картину, изображающую член его отсутствующего сына, а мама смотрит на меня так, словно пытается прочитать мои мысли.

– Дэйл, – говорит она с предупреждающими нотками в голосе. – Что здесь происходит? Я знаю, здесь что-то есть, и не лги мне, потому что я узнаю правду и не смогу больше доверять тебе.

Я делаю глубокий вдох и перевожу взгляд на пол. Я не хочу, чтобы мама видела неуверенность в моих глазах. Не хочу, чтобы она знала, что я собираюсь солгать ей впервые в жизни.

Я не был воспитан лжецом. Вырос в уважении и уважаю своих родителей, но жизнь такая сложная штука. Вся эта история с Картером, Сейди и мной может показаться слишком сложной для понимания моих родителей. Я не хочу, чтобы они плохо думали о моей жене. Не хочу признаваться в чем-либо, не переговорив с братом, но родители здесь и ждут моего ответа.

Смотрю на Сейди и вижу в ее глазах панику. Она знает, как много для меня значат мои родители. Она знает, что я никогда не хотел бы сделать что-то такое, что может ранить их, но она волнуется за себя. Подумают ли они, что это была полностью ее идеей? Будут ли они обвинять ее, что она встала между мной и Картером?

Я умоляю ее своими глазами. Мне нужно, чтобы она поняла это, но я не могу сказать ни одного словечка. А затем она делает то, что я совершенно не ожидаю. Она кладет руку на живот и кивает. И вдруг я понимаю. Если мы сейчас солжем, то мы начнем жизнь нашего ребенка с чего-то негативного. Нам стыдно за то, что я сказал, что Сейди никогда не станет причиной раздора между нами. Картер уже ушел. Я не позволю этому встать между мной и Сейди, и я знаю, что если сейчас не расскажу правду родителям, то она почувствует, что я стыжусь всего этого.