— Если я не ошибаюсь — это быстроходный фрегат!

— С большой парусностью. И, клянусь всеми китами Антарктики, с ещё большим количеством пушек! — насторожился Робинзон.

— Он следует по нашему курсу, — не отрываясь от подзорной трубы, добавил Немо.

— Ах, друзья мои, — встрепенулся Тартарен. — Терпеть не могу, когда за мной в пустыне увязывается стая львов… или в открытом море многопушечные фрегаты.

И тут Петя Синицын громко рассмеялся:

— Неужели вы опасаетесь пиратов! Ведь их давно не существует. Нигде, кроме романов.

— Как сказать, — процедил сквозь зубы капитан корвета, — На всякий случай надо прибавить ход. Убрать рифы! Поднять грот-брамсели, фор-брамсели, крюйс-брамсели!

— Да, да, не забудьте поднять эти… крюйс-брамсели, — распорядился Тартарен вдогонку Робинзону и Гулливеру, поспешившим к вантам.

Немо всё ещё наблюдал в трубу.

— Они тоже поднимают все брамсели…

Фрегат полным ходом шёл по вспененному морю. Билл Аткинс перегнулся вниз из вороньего гнёзда на верхушке фок-мачты.

— Ясно вижу! Бриг «Пилигрим»!

Николь на капитанском мостике крикнул в рупор:

— Боевая тревога! Свистать всех наверх!

Усатый боцман завёл трели на своей дудке…

На палубу высыпали матросы, на ходу напяливая куртки.

К орудиям встали канониры. Открывались пушечные порты. Из снарядных погребов быстро передавались по цепочке пушечные ядра.

Последним среди подносчиков снарядов вблизи от главной пушки стоял Мюнхаузен в матросском платье. Он принимал ядра и методически выбрасывал их за борт.

Он уже поднял очередное ядро, чтобы швырнуть его в воду, как перед ним неожиданно вырос канонир.

— Да ты что?

— Приказ вдовы Скорбит, — выпалил барон, ударяя канонира ядром по голове.

Тот без чувств свалился за борт… и Мюнхаузен занял его место у главной пушки. Скрывая своё лицо от пробегающей миледи, он нагнулся и прочистил дуло банником.

Сияющий Барбикен влетел в каюту Еванжелины.

— Мадам Скорбит! Имею честь… Мы на расстоянии. Пушечного выстрела!

Его слова покрыл грохот далёкого залпа. Это капитаны на борту «Пилигрима» салютовали из маленькой китобойной пушки, ружей, пистолетов, вовсе не подозревая о грозящей опасности.

Петя, зажмурившись, нажал курок одного из бесчисленных пистолетов Тартарена.

Перед ним в лучах выглянувшего из-за туч солнца лежала Антарктида — ледяная, безжизненная поверхность огромной, неведомой земли.

— Ух, и расскажу же я, как мы отдавали салют в честь русских моряков — первооткрывателей Антарктиды! — восторженно произнёс Петя. — Мне даже папа будет завидовать!

Тартарен опасливо посматривал на мелкие льдины, проплывавшие за кормой «Пилигрима».

— Напрасно мы открыли такую пальбу. С не меньшим успехом салют можно было отдать за ужином в нашей кают-компании. Стук вилок, звон посуды, хлопанье пробок.

— Достопочтенный Тартарен, нам нечего опасаться. Этот неизвестный фрегат давно потерял нас из виду среди плавучих льдов, — улыбнулся Гулливер.

— Вряд ли мы здесь кого-нибудь встретим. Разве только айсберги, — отозвался от штурвала Дик Сэнд.

И действительно, неподалёку от брига по правому борту показалась огромная ледяная гора.

— Это и есть айсберг? — спросил Петя. — Да он больше высотного дома.

Капитан корвета дружески похлопал мальчика по плечу:

— Это средний айсберг. В южных морях встречаются ледяные великаны, у которых надводная часть достигает 500 метров. Но главная масса айсберга, подводная, в шесть-семь раз превышает надводную часть.

Бриг шёл дальше вдоль берега шестого материка, встречая всё новые и новые айсберги.

— Смотрите, сколько их! — воскликнул маленький капитан Синицын. — Откуда они берутся?

На этот раз ему ответил Немо:

— Мы, Петя, находимся в южной столице айсбергов. Эти ледяные горы — только обломки гигантских ледников, сползающих с материка Антарктиды в океан. А в северном полушарии родина айсбергов — Гренландия и Аляска.

— Как красиво! — восхищённо воскликнул мальчик, не отрывая глаз от сверкающих на солнце плавучих ледяных глыб. — Мне очень нравятся айсберги!

— Когда ты станешь настоящим моряком, они тебе будут нравиться значительно меньше. Они очень опасны для кораблей, особенно ночью или в тумане… — возразил Пете Артур Грэй.

Тартарен, ни слова не говоря, взял мальчика за руки и увлёк к левому борту. И юный путешественник сразу забыл про айсберги. На берегу с отлогой ледяной горы скатывались на животах весёлые пингвины.

Петя, вцепившись в обшивку борта, во все глаза глядел на играющих птиц. Некоторые из них важно прохаживались, оглядывая друг друга, как полагается на гулянии. Другие церемонно раскланивались при встрече. А были и такие, что стояли, как будто ведя дружескую беседу. Кое-кто и переругивался, хлопая себя крыльями по бокам.

Тартарен извлёк из своих необъятных карманов губную гармонику.

— А сейчас, Пьер Синицын, ты увидишь бал в Антарктиде. Королевские пингвины обожают музыку, особенно в виртуозном исполнении.

Толстяк заиграл на гармонике. И тут, вблизи от Южного полюса, прозвучала незатейливая танцевальная мелодия солнечного Прованса. На звуки музыки со всех сторон сбегались пингвины, выделывая уморительные па.

Капитаны и Петя были так увлечены этим зрелищем, что не заметили, как из-за большого айсберга выплыл фрегат с вымпелом Пушечного клуба на бизань-мачте.

— По Клубу знаменитых капитанов — огонь! — скомандовал капитан Николь.

Заревела боевая сирена. Канониры дали залп из пушек. Весь фрегат окутался клубами дыма.

Ядра крошили ледяные скалы. От падающих снарядов вскипала вода. Борт «Пилигрима» был пробит в нескольких местах.

На палубу валились обломки рей и обрывки снастей, обрушилась за борт грот-мачта.

Капитан корвета крикнул в рупор:

— Поворот через фордевинд! Отвечать на огонь!

Дик Сэнд навалился на штурвал. Судно, кренясь, сделало крутой поворот, уходя за айсберги.

Немо и Гулливер палили по фрегату из кормовой пушки. По палубе сновал Петя, поднося ядра.

— Пьер! В каюту! — перехватил его Тартарен.

Он отнял ядро и столкнул Петю в люк, задраив крышку над головой мальчика. Затем Тартарен, преодолевая страх, пополз по палубе, волоча за собой ядро.

В это время из соседнего люка появилась голова Пети. Маленький капитан пробрался за спиной Тартарена и начал подносить ядра ко второй пушке, из которой вели огонь капитан корвета и Артур Грэй.

Командир «Коршуна», принимая от Пети ядра, крикнул сквозь пороховой дым:

— Молодец! Так держать, бравый юнга!

— Есть так держать, капитан!

Меткий пушечный выстрел Артура Грэя поразил прислугу у носовой пушки фрегата капитана Николя. Взрывная волна унесла цилиндр Барбикена за борт и свалила с ног вдову Скорбит. Отчаянно залаял пудель.

Пользуясь замешательством, переодетый матросом Мюнхаузен в облаках порохового дыма подбежал к умолкнувшей пушке и, повернув дуло к облакам, открыл беглый огонь. Выстрелы следовали с неравными интервалами и, точно глухие удары в барабан, разносились над морем.

Командир «Коршуна» поднял закопчённое от пороха лицо и прислушался к методическим выстрелам:

— Капитаны! Внимание! Этот беглый огонь ведётся по какой-то системе.

И действительно, выстрелы напоминали телеграфные сигналы.

— Позвольте, — заметил Немо. — Стрельба ведётся по азбуке Морзе!

— Точка… тире… точка… точка… тире, — записывал Дик.

Петя пробрался к пятнадцатилетнему капитану и заглянул через его плечо на листок бумаги: