— Правда, наркоманов миллионы, — снова нехотя подавая голос, возразил Сеня, нетерпеливо ожидая окончания песни, но сам пропустить ее не решался, потому как почувствовал в порядке воспроизведения некий тайный смысл, — а вот великих художников среди них…

Фразу свою ворчливую он не закончил — буквально сглотнув судорожно последние слова. Потому как боковым зрением внезапно приметил в тумане заметно выделяющийся на общем серовато-белесом фоне… бледно-голубоватый… просвет. Просвет!

И не веря собственному счастью, немедля завел мотор.

«Как же ты велика и могуча, о, русская попса! — со смесью иронии и благоговения думал Сеня, рванув в направлении просвета и уже не обращая внимания на неровности под колесами, — даже природа… погодные явления тебя боятся! Так что, если теперь я услышу о внеплановом солнечном затмении… или о наводнении где-нибудь, я буду знать, почему так случилось!»

На ходу он еще прибавил громкости, развивая успех. И буквально прорвался сквозь туман под проясняющееся небо раннего утра. Чтобы, проехав несколько секунд… резко затормозить и сделать эффектный такой (жаль, оценить некому) «полицейский разворот». Под стать Голливуду… ну или больным на голову стритрейсерам, что любят гонять по ночам, не щадя ни покоя сограждан, ни собственных жизней, ни, тем более, правил дорожного движения.

Но в случае с Сеней столь лихой водительский трюк был продиктован, напротив, чувством самосохранения. Не спохватись и не развернись он в последний момент — вылетел бы на полном ходу да сорвался с довольно крутого (примерно полтора метра высотой) берега (!) реки.

Реки?

«Боже! — мысленно взмолился Сеня, совершенно обалдевший, вываливаясь из машины, — пусть это будет просто большая река!»

Сигареты не помогли бы. Точнее, шок был настолько силен, что курение скорее бы принесло рак легких, чем успокоение. Хотя еще раньше (благо, на здоровье Сеня не жаловался) наверняка закончилась бы единственная, имевшаяся в наличии, пачка.

Добро, хоть магнитолу сообразил выключить — не стал впустую расходовать энергию аккумулятора. Потому как оказаться в неведомых далях на машине с посаженым аккумулятором не пожелаешь и врагу.

Какое-то время… не меньше часа, а то и двух-трех, Сеня точно не знал, он просто сидел на жесткой земле, привалившись спиной к автомобилю и поглядывая, то на синеющую гладь воды (говорят, нервы успокаивает), то по сторонам. Пока окончательно не рассвело и не прояснилось, туман не спал, давая возможность рассмотреть окружающий пейзаж во всей красе. Незнакомый пейзаж.

То есть, ни на оживший кошмар, ни на ландшафт чужой планеты или на полотно художника-авангардиста (хоть абсентом баловавшегося, хоть чем покруче) открывшийся Сене вид вовсе не походил. Ничего особенного, все вполне земное, вроде банальное даже. С одной стороны темнел сосновый лес, с другой высились холмы… и кажется даже горы, кое-где поросшие опять-таки соснами. С третьей стороны синела вода; хотя Сеня по-прежнему не различал противоположного берега, он продолжал утешать себя, что это просто река такая, полноводная. Вроде Днепра, который редкая птица перелетит, если верить классику. А между лесом, горами и… ну ладно, рекой — полоса круто обрывающегося берега.

Ничего особенного. Вот только мало было общего у этого пейзажа с тем, что Сеня видел из своей машины прежде, чем опустился туман. То есть с полями и лесами, мимо которых вилась дорога. А главное: ни малейших признаков, ни то, что шоссе, но хотя бы асфальта. Как, впрочем, и других следов цивилизации. Не считая, понятно, Сениной «тойоты».

С другой стороны, хоть навигатор так и не очнулся, но Сеня помнил отчетливо и потому был уверен: в тех местах, через которые он проезжал незадолго до того, как угодил в туман, не было не то что моря, но даже такой реки, через которую могла бы перелететь лишь редкая птица. В глубине континента пролегал его путь. Да и горы… из гор ближе всего к Сениному маршруту лежал Уральский хребет. Но и он находился не столь близко, чтобы можно было различить невооруженным глазом. А тут не то, что увидеть — тут до гор в течение дня дойти можно. И уж точно никаких морей рядом с Уралом не плескалось.

А коль так — какой отсюда вывод? Не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: по вине тумана (больше-то отчего?) Сеня не просто отклонился от своего маршрута, но отдалился от него, сам черт не знает, насколько. Так далеко… что просто не мог, не успел бы Сеня столько проехать сам, особенно вслепую. Это ж сотни километров как минимум пришлось бы отмахать. Или несколько часов на большой скорости. То есть неизмеримо дольше, чем Сене пришлось барахтаться в окружении тумана.

Оставалось предположить только одно. Туман, которым Сеню стращали жители городка, был больше, чем атмосферным явлением. Но обладал, как выражаются программисты, «недокументированными свойствами». В числе которых, помимо способности экранирования радиоволн и сигналов спутников, обнаружилась возможность телепортации. Мгновенного переноса на любое, сколь угодно дальнее, расстояние.

Конечно, Сеня не то, чтобы отличался чересчур богатым воображением, имел склонность к досужему фантазированию или принимал за чистую монету плоды чужих фантазий. Во всяком случае, ни в Деда Мороза, ни в экстрасенсов или, скажем, в возможность обогатиться благодаря финансовой пирамиде, он не верил. Более того, в спокойной обстановке повседневной обычности Сеня позволял себе даже насмехаться над некоторыми неправдоподобными историями, с которыми сталкивался то благодаря телевизору, то в интернете, то беседуя с соседями, приятелями или коллегами. Про чудесные исцеления, например. Или о якобы происхождении человечества от инопланетян.

Но это — в спокойной обстановке. Когда и близко не видать ничего странного. И уж тем более твоему существованию ничто не угрожает. В противном же случае Сенин скепсис улетучивался, пропуская на первый план принцип: «против факта нет аргумента».

А факт — вот он, что называется, налицо. Сеня обнаружил себя на пару с «тойотой» в незнакомой местности, куда он ну никак не успел бы попасть, что своим ходом, что за рулем. Опровергнуть сей момент никакие разумные доводы не могли. Даже время тратить не стоило на такое совокупление с собственным мозгом. Единственное же, что имело в такой ситуации смысл, это попытаться для начала с вышеназванной «незнакомой местностью» познакомиться. Проще говоря, узнать, куда именно его занесло.

Вариантов было много — ненаселенных мест на якобы перенаселенной Земле хватало. Хоть в Восточную Сибирь Сеня мог переместиться: куда-нибудь к Алтаю или Амуру, хоть на Сахалин. А также в Канаду или в какой-нибудь из граничащих с нею штатов, от Мэна до Орегона. А как вариант, в буколическую (и за это любимую снимающими фэнтези режиссерами) Новую Зеландию. В Аргентину опять же… куда-нибудь к Андам поближе.

Много вариантов… и только один из них (правильный) интересовал Сеню. Чтобы приблизиться к нему, Сеня перво-наперво потянулся к смартфону.

Несчастный девайс доедал последние проценты он энергетического запаса батареи, о чем не преминул напомнить своему хозяину. И значком батарейки в правом верхнем углу (почти полностью окрашенным в темный цвет), и надписью-мольбой: «Подключите зарядное устройство». Но Сеня не смотрел ни на значок-батарейку, ни на надпись. Все, что его интересовало — это наличие сигнала мобильной сети.

Сигнала не было… по крайней мере, сигнала того оператора, чьими услугами Сеня пользовался. А это могло значить одно из двух. Либо Сеня о-о-ох, как далек от ближайшего населенного пункта, либо он вообще не в России.

Отложив бесполезный телефон, Сеня вновь взялся за магнитолу. Отключив флэшку, он с полчаса возился с настройками радиоприема, пытаясь поймать хотя бы самую завалящую станцию, передающую пустопорожний треп вперемешку с плохой музыкой и рекламой всякой дребедени.

О, если бы ему это удалось! Даже по первым, услышанным в эфире, словам Сеня смог бы сделать географическую привязку, пусть и грубую. По словам… точнее, по языку, на котором они произносились. Во всяком случае, английский Сеня знал, а в универе даже сдал экзамен по нему на твердое «отлично». Испанский же, французский или, скажем, немецкий он хотя бы мог отличить — понять по произношению, по хотя бы одному-двум знакомым словам, что звучит именно испанская, французская или немецкая речь. Не составило бы ему труда узнать и китайский говорок — с выплевыванием коротеньких односложных слов и голосовыми модуляциями.