Некоторое время внедорожник упорно поднимался по склону, и вдруг секвойи перед ним внезапно расступились, явив широкий высокогорный луг площадью в несколько акров. Сквозь плотную завесу дождя Гидеону показалось, что он видит вдали Тихий океан. На дальнем конце луга на небольшой плоской возвышенности стоял пронизанный сыростью особняк, выстроенный из серого известняка в неоготическом стиле. Как в старых замках, по четырем сторонам располагались зубчатые башенки с бойницами, ограждавшими большой центральный зал, готические арочные окна которого в ненастных сумерках светились тускло-желтым светом.

Автомобиль приблизился к особняку по изогнутой подъездной дорожке, колеса гулко хрустели по гравию. Ветер усилился и теперь яростно швырял потоки дождя в ветровое стекло. Вдали сверкнула молния, и через несколько секунд Гидеон услышал раскат грома. В последний миг он проглотил готовое сорваться с его языка замечание о семейке Аддамс.

Водитель меж тем остановился под въездными арочными воротами. Рыжий санитар в белой униформе ждал их на ступеньках крыльца со скрещенными на груди мускулистыми руками, совершенно бесстрастно наблюдая за тем, как гости покидают машину. Никто больше не вышел поприветствовать их. Санитар сделал бесцеремонный жест, давая понять, чтобы визитеры следовали за ним и, повернувшись, зашагал по каменным ступеням в дом. Они вошли в большой зал, который, видимо, служил приемной. Его обстановка в целом выглядела аскетично, мебели почти не было, и шаги гулким эхом отдавались в его пустом пространстве. Громким аккордом за спиной посетителей захлопнулась парадная дверь, как будто закрытая чьей-то невидимой рукой.

Санитар повернул направо, прошел под арочным дверным проемом, затем миновал длинный коридор, и остановился в гостиной. В дальнем конце комнаты располагалась резная дубовая дверь, в которую постучал провожатый и замер в ожидании ответа. Секунду спустя последовало приглашение войти.

Это был небольшой удобный офис. Из-за стола поднялся седовласый мужчина с широким добрым лицом, одетый в твидовый пиджак с кожаными вставками на локтях. Стены почти до потолка были заставлены книжными полками. В камине, встроенном в дальнюю стену, жарко горели поленья.

— Добро пожаловать, мистер Глинн, — сказал он, выходя из-за стола и протягивая руку. — Мистер Гарза.

Они пожали друг другу руки.

— А вы, должно быть, доктор Кру. Добро пожаловать. Я доктор Хассенфлюг. Пожалуйста, присаживайтесь.

Свои слова он сопроводил жестом, указав на стулья у камина, где гости могли присесть и удобно расположиться у огня. Его ненавязчивая доброта сильно контрастировала с беспокойством, которое окружало Гарзу и Глинна.

Наступило недолгое неловкое молчание, которое первым нарушил доктор Хассенфлюг.

— Полагаю, вы хотите узнать, каково самочувствие пациента? Боюсь, новости не слишком утешительные.

Глинн немного подался вперед.

— Спасибо конечно, но мы здесь, не для того чтобы справляться о его состоянии. Нам необходимо с ним встретиться, и это наша единственная цель на сегодня. Его диагноз нас не очень волнует.

Хассенфлюг откинулся на спинку кресла.

— Я понимаю, но можно было бы и предупредить…

— Боюсь, нельзя, — Глинн одарил его пронзительным и очень многозначительным взглядом, в котором сквозила весьма ощутимая угроза.

Доктор замолчал, на его лице проступило хмурое выражение. Большая часть его любезности рассеялась под действием резкого и недружелюбного тона Глинна.

— Хорошо, так и быть, — он повернулся к санитару, который все это время стоял позади них, скрестив руки поверх белой униформы. — Рональд, пациент сможет принять посетителей?

— Как всегда, доктор.

— Пожалуйста, проводи гостей в его палату. Вы с Моррисом останетесь рядом с ними, и проследите за его состоянием.

Хассенфлюг повернулся к Глинну.

— Если пациент будет нервничать, визит придется прервать. Рональд и Моррис проконтролируют это.

— Понимаю.

Они вернулись в приемную, и оттуда, пройдя под другой аркой, попали еще в одну гостиную. В дальнем ее конце так же имелась дверь, только на этот раз не из дерева, а из клепаной стали, и именно к этой двери они и направились. Санитар по имени Рональд остановился и нажал небольшую кнопку внутренней связи.

— Да? — раздался безликий голос.

— Посетители к мистеру Ллойду.

Прозвучал зуммер, и дверь со щелчком открылась, явив длинный изящный отделанный мрамором коридор, на стенах которого ровными рядами выстроились семейные портреты. Коридор привел их в элегантное ярко освещенное помещение. Стены комнаты, обставленной темными викторианскими диванами и креслами, были украшены пустынными пейзажами Школы реки Гудзон[2]. Но основное внимание Гидеона привлек крепкий мужчина лет семидесяти с копной седых волос, сидевший на одном из диванов. Его тело сковывала смирительная рубашка. Санитар — Гидеон предположил, что это был Моррис — сидел рядом с ним с подносом, заставленным тарелками с едой. Санитар как раз подносил ложку темно-коричневой каши ко рту мужчины. Гидеон заметил, что на подносе также стояла бутылка красного вина — не что иное, как «Шато Петрюс». Наполовину полный пластиковый стаканчик также не укрылся от внимания Гидеона.

— К вам посетители, мистер Ллойд, — объявил Рональд. Человек по имени Ллойд поднял свою массивную лохматую голову, и его пронзительный взгляд голубых глаз буквально вперился в Глинна. Несмотря на смирительную рубашку и возраст мужчины, он все еще излучал силу и физическую мощь. Медленно, очень медленно он встал, неотрывно смотря на своих гостей и, казалось, увеличился в размерах, выдавая тем самым свою значимость. Только теперь Гидеон заметил, что его ноги сковывали кожаные манжеты, из-за чего мужчина с трудом ковылял, неспособный сделать полноценный шаг и вынужденный семенить.

Он наклонился и сплюнул на ковер коричневую кашу, которую санитар только что положил ему в рот.

— Глинн, — обращение он тоже произнес подобно плевку. — И Мануэль Гарза. Какая приятная неожиданность.

Тон его, однако, свидетельствовал, что ничего приятного для него в этом визите нет, а голос звучал странно — дрожал и будто шел из глубин груди, насыщенной гравием. Такой голос мог принадлежать только сумасшедшему.

И вдруг цепкие голубые глаза пациента остановились на Гидеоне.

— Друга с собой захватили? — прошипел он.

— Это доктор Гидеон Кру, мой партнер, — представил его Глинн.

Градус напряженности значительно подскочил. Ллойд повернулся к санитару.

— Партнер? Как необычно.

Он снова обратился к Глинну.

— Я хочу взглянуть на тебя — поближе.

— Простите, мистер Ллойд, — сказал Глинн, — но вам лучше остаться на месте.

— Тогда сам подойди ко мне. Конечно, если тебе хватит духу.

— Я не думаю, что в этом есть необходимость… — начал Рональд.

Глинн решительно шагнул к Ллойду. Санитары насторожились, но не стали вмешиваться. Директор ЭИР остановился примерно в пяти футах от скованного мужчины.

— Ближе, — прорычал Ллойд.

Глинн сделал шаг, затем еще один.

— Ближе, — повторил он. — Я хочу видеть твои глаза.

Глинн подчинился, приблизившись настолько, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от Ллойда. Седовласый мужчина долго смотрел на него, практически не мигая. Санитары нервно переминались с ноги на ногу и оставались поблизости, напряженные, и, казалось, готовые к любому исходу.

— Хорошо. Теперь ты можешь отойти, будь так добр.

Глинн снова повиновался.

— Зачем вы пришли?

— Мы готовим экспедицию. В Южную Атлантику. За границу льдов. Там мы собираемся разобраться с известной вам проблемой раз и навсегда.

— У вас есть деньги?

— Да.

— Значит, ты не только преступно расточителен и безрассуден, но к тому же еще и идиот.

Повисла тишина.

Несколько мгновений спустя Ллойд продолжил, ощутимо распаляясь: