Код прерывания также знали все те же три человека.

Гидеон нахмурился. Чем больше он раздумывал над этой мерой, тем меньше она ему нравилась. Его неприязнь к существу была отчасти продиктована ужасной и трагической смертью Алекс Лиспенард, но не меньше его беспокоили слухи, что разносились по кораблю: будто бы звуковые сигналы, издаваемые объектом, были некой формой общения; что, проведя годы на дне океана, он выучил единственный язык, который был ему доступен — язык синих китов — и теперь именно на этом языке он пытался с ними общаться. Если это так, это лишний раз подтверждало, что Баобаб наделен интеллектом. Это была не какая-то бездумная форма жизни, действующая исключительно на инстинктах, как акула — нет, эта тварь понимала, что делает.

Это было зло. И, похоже, оно умело мыслить. Даже слишком умно мыслить!

Но не каждый на корабле был настроен против этого Баобаба столь категорично: Гидеону совсем не нравилось, что Глинн и Гарза располагали возможностью отменить взрыв вводом комбинации. Положа руку на сердце, его не особенно волновал Глинн: несмотря на то, что он отказался активировать устройство аварийного сброса на «Ролвааге», Гидеон понимал, что теперь Глинн одержим идеей убить это существо. А вот Гарза… Гарза вызывал сильные сомнения. Разумеется, они все преследовали одну цель, но Гидеон видел, что главный помощник Глинна не столь решителен в этом деле. Что до него самого… после смерти Алекс и попытки этого существа установить контакт Гидеон начал смотреть на Баобаб, как на растущую на морском дне разумную и злую форму жизни. Он чувствовал, что уже не был тем человеком, который начинал эту миссию — тогда его глубоко беспокоила сама идея устроить ядерный взрыв, но не сейчас. Сейчас он понимал угрозу, с которой столкнулась вся планета. И понимал, что все может еще сильнее усугубиться, если эта тварь размножится и распространится, поэтому сомнениям не было больше места — ее необходимо было уничтожить.

Но в том-то и состояла проблема. Гидеону еще предстояло выбрать оптимальную точку взрыва и провести сложное компьютерное моделирование того, что произойдет, когда ядерная бомба мощностью в сто килотонн будет взорвана на глубине двух миль либо непосредственно под объектом, либо где-то рядом с затонувшим кораблем. Увеличит ли вода последствия взрыва или уменьшит их? Воздух был довольно гибкой средой, которая способствовала расширению и свободному распространению такого взрыва, но что произойдет в несжимаемой среде — такой, как вода под давлением в четыреста атмосфер? И как это отразится на «Батавии»? Гидеон считал, что поверхности океана, как минимум, достигнет гигантский выброс пара. Было также вполне вероятно, что ударная волна, сможет распространиться в воде на десятки миль и окажется способна легко разорвать корпус корабля. Вдобавок, Гидеон был уверен, что взрыв создаст на поверхности цунами, которое запросто сможет опрокинуть и затопить корабль. Но это все пока было лишь голословными теориями, не подтвержденными расчетами. Когда все риски и эффекты окажутся учтены — Гидеон рассчитывал как можно быстрее проверить их с помощью симуляции и ознакомить всех с ее результатами — он не хотел, чтобы Гарза пошел на попятную. Он хотел убедиться, что, собрав бомбу, он точно сумеет активировать ее и взорвать — и никто не сможет этому помешать.

Нет. Он не волновался насчет Глинна, у него были стальные нервы. Но вот Гарза… он был слишком мнительным и осторожным. Поэтому даже когда бомба будет собрана и готова к взрыву, Гарза может передумать, отменить весь план, решив, что это слишком рискованно, и ввести код «ABORT», прежде чем Гидеону удастся его остановить.

Этого нельзя было допустить.

Гидеон потянул руку и взял со стеллажа компьютерный контроллер, сняв с него металлизированную обертку. Он поднял его и рассмотрел: это была коробка из нержавеющей стали примерно 3х3х6 дюймов, с клавиатурой, а также с входными и выходными разъемами. Внутри находился монофункциональный компьютер. Ничего сложного. Ничего, что нельзя было бы перепрограммировать.

Гидеон улыбнулся.

Вопреки тому, что Вонг была не особо впечатлительной особой, ее поразила библиотека китовых вокализов Протеро, которая, как он утверждал, была самой большой в мире. По его просьбе Вонг разработала небольшую программу, которая просканировала его базу данных аудиофайлов, ища любые совпадения со звуками, которые издавал Баобаб. Два звука совпали полностью, еще несколько — частично. Когда она закончила контрольный прогон, в холле за пределами лаборатории послышался топот, и она по походке узнала Протеро. Его нелепые сапоги «Доктор Мартен» производили безумно много грохота по полу лаборатории, из-за чего перепутать его с кем-либо иным было практически невозможно.

— Итак, — протянул он, появляясь в поле ее зрения и снимая свою хипстерскую шапку, которую тут же бросил на заваленный всяким барахлом стол. — Чего ты там так долго копаешься?

— Я уже закончила.

Протеро приподнялся на стуле, на который успел небрежно усесться, подкатил его поближе к Вонг и снова сел.

— И что ты получила?

— Два довольно близких совпадения.

— Давай послушаем.

Сначала Вонг включила сигналы Баобаба в качестве контрольных, а следом — два похожих звука из базы данных Протеро. Скорость записей был увеличена в десять раз, чтобы людям было удобнее воспринимать звук.

Протеро хмыкнул.

— Воспроизведи снова: сначала китов, потом Баобаб.

Вонг снова включила записи — на этот раз в обратном порядке.

— Да, они действительно похожи! Итак, ты посмотрела, при каких обстоятельствах были записаны эти два крика китов?

— Посмотрела. Первая запись сделана судном «Гринпис» несколько лет назад, примерно в пятистах милях к югу от Тасмании. Там поблизости находился японский китобой. Этот звук издал умирающий кит, после того, как японцы всадили в него два гарпуна.

— Чертовы варвары. А второй?

— Он был записан океанографическим судном «Вудс-Хоул», его издавал синий кит, застрявший на песчаной отмели Соболиного острова у берегов Новой Шотландии. Этот кит умирал. Возможно, он потерял возможность ориентироваться в пространстве из-за какого-нибудь вируса, поэтому и выбросился на берег. В скором времени он умер.

— Оба звука относятся к смерти… — Протеро долго молчал, хмуря брови. Наконец, он резко тряхнул головой и почесал нос. — Что ты думаешь?

— Я все еще считаю, что наш объект просто повторил то, что слышал — не с большим умыслом, чем это делает, например, попугай.

Протеро скривился.

— Лучше скажи мне, что ты думаешь о смысле сказанного, — буркнул он. — Я имею в виду китов, которые издавали эти звуки. С Баобабом разберемся чуть позже.

— Сначала я подумала, что, возможно, это крик о помощи… или некое предупреждение остальным, вызванное страхом. Или, возможно, эквивалент предсмертного крика агонии.

— А еще совпадения были?

— Только частичные. Некоторые соответствовали первой части звуковой дорожки Баобаба, некоторые — ее окончанию.

— Проиграй их тоже.

Вонг подчинилась.

— Хммм, — протянул Протеро после прослушки. — Обрати внимание, что все эти китовые кличи, как правило, совпадают только с одной из двух половин «фразы», произнесенной Баобабом. Два слова — вот, что он нам сказал. Получается, одни сигналы китов звучат, как первое его слово, другие — как второе, — он почесал затылок. — А при каких обстоятельствах были сделаны эти записи? Начни с первой.

— Этот звук издавала стая из трех синих китов — они «напевали» его все вместе, когда на одного из них напали касатки. Синим китам удалось отогнать нападавших ударами хвостов, и на протяжении всего боя они повторяли именно этот сигнал.

Протеро издал смешок, похожий на хрюканье. Вонг проигнорировала это и потянулась к оборудованию.

— Позволь мне показать тебе звуки, похожие на вторую половину «фразы» Баобаба.