В ноябре 1925 г. начальником Штаба РККА стал только что вернувшийся из Германии Михаил Николаевич Тухачевский — самый что ни на есть «питомец» Троцкого. Кстати, не без содействия Троцкого он и выехал в Германию на стажировку. Очевидно, то был очередной своеобразный «крючок», на который Троцкий и подвесил Тухачевского. Впоследствии в своих собственноручных показаниях следствию Тухачевский писал, что именно в 1925 г. у него были установлены отношения с немцами, то есть когда он находился в официальной командировке в Германии в рамках военного сотрудничества между рейхсвером и РККА, что, конечно же, было ложью. Эти отношения у него были установлены еще в период пребывания в плену. В 1925 г. тевтоны просто определились наконец, как с ним работать — ведь он уже занимал немалый пост, а по возвращении и вовсе стал главой Штаба. Однако в Германию-то он уезжал с поста помощника М. В. Фрунзе, который с января 1925 г. был председателем РВС, наркомвоенмором и начальником Штаба РККА. А следовательно, имел допуск ко всей разведывательной информации, поступавшей на имя Фрунзе от военной разведки. Между тем еще до подписания Локарнских соглашений было очевидно, что речь идет о подготовке Англией вооруженного нападения на СССР при активном использовании Германии. В отношении его страны и государства, за создание которого он расстрелял стольких невинных людей, замышляется очень недоброе, фактически начался первый этап подготовки к будущей агрессии, в том числе и при активном использовании самой Германии, а Тухачевский «устанавливает отношения с немцами». Выходит, что «гениальный стратег» решил заблаговременно переметнуться на сторону будущего агрессора. А с чего бы это?! Не с того ли, что на этот раз прислушался к рекомендациям Троцкого, взметнувшего его на самый Олимп военной иерархии?! При указанных выше исходных данных оснований для иных выводов не остается. Ведь о том, что в рейхсвере все, начиная с самого «идеолога» содружества двух армий генерала Г. фон Секта, отчаянно ненавидели и коммунистов, и социалистов, и большевиков, и Советы, Тухачевскому было прекрасно известно, ибо информация на эту тему проходила и по разведывательным каналам. Следовательно, пойдя на «установление отношений с немцами», он уже тогда не являлся «борцом за народное счастье». А ведь по возвращении из Германии он был назначен начальником Штаба. В итоге получилось, что едва только Запад выпустил «дух войны» на свободу, как планирование военных операций в СССР возглавил ставленник Троцкого.

§ 5/2. Когда же это было осуществлено, то уже для самого Троцкого прозвучал сигнал прибыть за границу для «консультаций». 5 января 1926 г. лондонская газета «Морнинг пост» опубликовала наглое письмо одного из самых могущественных людей Запада того времени, международного нефтяного «короля» и члена Комитета 300 — сэра Генри Детердинга. Открыто сообщив в нем, что уже идет активная подготовка к новой военной интервенции против Советской России — эк, как быстро-то, еще и чернила в тексте Локарнских соглашений не просохли, а лауреаты Нобелевской премии мира еще не пропили свои премии, — он писал: «Через несколько месяцев Россия вернется к цивилизации, но при новом и лучшем правительстве, нежели царское. С большевизмом в России будет покончено еще в текущем году; а как только это совершится, Россия вернет себе кредитоспособность в глазах всего мира, она откроет свои границы для всех, кто пожелает работать. Деньги, кредиты, а главное, труд в избытке придут на помощь России»[269]. «Беса» тут же понесло в зарубежный вояж. На редкость «своевременно», да еще и в срочном порядке у него появилась, как он сам же впоследствии указывал в книге «Моя жизнь»[270], «загадочная температура», происхождение которой «московские врачи никак не могли объяснить». Потому, «естественно», он решил выехать на лечение в частной берлинской клинике. В апреле 1926 г. — вот ведь какая «загадочная температура» была, продержалась до тех пор, пока не была получена «виза» — он выехал на лечение в Германию. Слово «виза» поставлено в кавычки не случайно. На самом-то деле в Германию он выехал почему-то нелегально, что было очень странно. Странно, во-первых, потому, что в то время Троцкий возглавлял Главконцеском, через который в СССР поступали «иностранные инвестиции» для еще существовавшей тогда политики НЭПа. Соответственно его хорошо знали за рубежом, не говоря уже о том, что по известности и узнаваемости он вообще был на одном уровне с Лениным еще со времен «революции». Во-вторых, потому, что он выехал в Германию нелегально, но… в сопровождении как жены, так и полностью расшифрованного перед зарубежными спецслужбами ответственного сотрудника советской разведки и Коминтерна — Исидора Вольфовича Мильграма[271]. Между тем в недалеком тогда прошлом Мильграм был ответственным работником разведки Западного фронта (во время наступления последнего на Польшу), которым командовал Тухачевский. В-третьих, в Германии он пребывал с апреля по октябрь — вот ведь какая «загадочная температура» была у «беса», что даже тевтоны и то не сразу распознали и вылечили «болезнь». В-четвертых, не менее странным было и появление Мильграма в Берлине. Туда он выехал сразу после освобождения из-под стражи в греческой контрразведке, куда угодил в декабре 1925 г. по обвинению в деятельности, несовместимой со статусом дипломата, хотя являлся сотрудником полпредства СССР (в Греции он работал под дипломатическим прикрытием), и где просидел целых три месяца. С кем конкретно встречался Троцкий в Германии — точно неизвестно, хотя кое-какие достаточно обоснованные предположения сделать можно: Известно только, что все его контакты осуществлялись через полпреда СССР Н. Н. Крестинского — ярого сторонника «беса». Крестинский же по долгу службы открыто контактировал со всеми наиболее заметными и влиятельными представителями различных кругов Германии. Между тем как до нелегального «визита» «беса» в Германию, так и особенно в период его пребывания там, а также всего год спустя, произошли чрезвычайно многозначительные события. Настолько многозначительные, что даже при самом беглом и поверхностном их анализе становится совершенно очевидным, как самостоятельно и автоматически они выстраиваются в единую цепь жестко логически увязанных между собой событий, замыкающихся непосредственно на указанную выше цель, ради которой Троцкий запустил фальшивку с «завещанием вождя» в международный оборот.

В декабре 1925 г. в парижском ресторане «Ля рюс» «за «рюмкой чая» состоялся первый слет международных негодяев, поставивших себе целью вновь устроить России (СССР) очередную кровавую баню из войны и «революции», в котором приняли участие:

— знаменитый своей крайней неразборчивостью в средствах британский нефтяной «король», глава знаменитого нефтяного концерна «Ройял Датч Шелл», международный финансист и авантюрист, член Комитета 300, голландец по происхождению, но подданный Их Британских Величеств (а заодно и нидерландских, потому как имел двойное подданство), «Наполеон по смелости и Кромвель по тщательности в проведении задуманных им планов» (характеристика британского Адмиралтейства) — сэр Генри Вильгельм Август Детердинг;

— владельцы крупных пакетов акций кавказских нефтепромыслов братья Нобели — Эмануэль, Людвиг и Роберт;

— германский генерал Макс Гофман — тот самый, что вел переговоры с делегацией Ленина о сепаратном мире;

— двойной — англо-германский — агент Георг Эмиль Белл (выполнял деликатные разведывательные поручения сэра Детердинга и британской разведки, а заодно и фашистского политического объединения «Флаг Рейха») и другие.

Рядом со столь солидными хотя бы внешне лицами на весьма почетных за столом местах сидела и откровенно уголовная падаль. Главарь национально-демократической партии грузинского эмигрантского отребья в Европе Спиридон Кедиа и закоренелые уголовники с громадным стажем преступной деятельности (еще в царской России были приговорены соответственно к смертной казни и 12 годам строгого тюремного заключения за фальшивомонетничество, но, к сожалению, сбежавшие с этапа и поселившиеся во Франции), якобы «серьезно пострадавшие от советской власти» (когда «пострадать»то успели, если сбежали из царской России?!), Шалва Карумидзе и Василий Садатирашвили[272]. С «пламенной» речью к собравшимся подонкам обратился давно свихнувшийся на «идее, что ничто в мире не сможет совершиться, пока силы Запада не объединятся и не повесят советское правительство», хорошенько побитый еще в Первой мировой войне генерал Макс Гофман (слава Богу, ему недолго оставалось бегать — уже летом 1927 г. скоропостижно «откинет ласты»): «Объединенные державы, Франция, Англия и Германия, должны своей совместной военной интервенцией свергнуть советское правительство и восстановить экономически Россию в интересах английских, французских и германских экономических сил. Ценным было бы участие, прежде всего экономическое и финансовое, Соединенных Штатов Америки. При этом были бы обеспечены и гарантированы особые экономические интересы Соединенных Штатов в русской экономической области». «Знаток», однако… как надо было материализовать «дух Локарно»/«дух войны». Затем аналогичной по смыслу речью разразился старший Нобель, суть которой была в следующем: использование германской армии для освобождения Грузии из-под «советского гнета»! Ну, а сэр Детердинг далее объяснил всем, на кой хрен нужно «освобождать от советского гнета» какую-то Грузию, которую он и на карте-то не мог отыскать — оказывается, ему не нравился «наглый захват Советами» главных нефтяных месторождений в Закавказье и на Кавказе. В итоге вся эта сволочь постановила, что необходимо создать специальный комитет по освобождению Грузии и разработать план по «освобождению Грузии от советского гнета». Основной идеей последнего должен был стать захват прилегающей к горам Кавказа территории, с плацдарма которой «очистить от Советов» уже весь СССР! То есть «освобождение» Грузии от «советского гнета» задумывалось ими как захват необходимого плацдарма для последующей широкомасштабной военной интервенции против СССР!