- Молодец, малыш! Поздравляю с победой.

В небо взлетают ракеты желтого цвета оставшихся игроков, говорящие об их местонахождении.

- Пошли, будем спускаться, - голос спокойный и немного уставший.

- Я обещал ждать тут Рэя, – слова слетают раньше, чем я успеваю их обдумать.

- Ну давай подождем.

Снова улыбка. Подходит и садится прямо на стол, скидывая с него ящик. Следую его примеру.

Сидим, молчим. Но эта тишина не напрягает, она какая-то уместная. Есть такие люди, с которыми просто хорошо помолчать, а может, мы просто устали и говорить совсем не хочется.

На вид ему лет двадцать семь-двадцать восемь. Мягкие черты лица, даже приятные. Он не красавец, нет, но есть в нем что-то притягательное. Единственное, что не вписывается в милый образ - это глаза. Карие, даже слегка желтоватые, кажется, прожившие уже целую жизнь и повидавшие слишком много.

- Я – Май, – протягиваю руку для пожатия.

- Кирилл, можно просто Кир.

Пожатие рук вполне обычное, но что-то в нем не так.

- Можно вопрос?

Меня таки распирает любопытство. Даже эйфория от победы немного отступила.

- Валяй.

- А кем ты работаешь?

Его смех заставил меня вздрогнуть.

- Я стриптизер.

И снова смех.

- Эээ? – это все, на что я был способен. Доктор, адвокат, да кто угодно. Но стриптизер!

- А почему ты спросил? – уже серьезно.

- У тебя глаза такие, опытные, что ли.

Я даже смутился.

- Ну, поработай с моими клиентами и не такие глаза станут. Вон, кстати, Рэй.

Проследил за кивком его головы, и действительно увидел Рэя. Сердце пропустило удар, а дыхание сбилось. Кажется, я действительно рад его видеть.

- Слазь, мелочь, целовать тебя буду.

И лыбится во все тридцать два зуба.

Спуститься оказалось не так просто, как подняться. Тонкая железная лестница на краю стены. Не то чтобы я боялся высоты, но падать как-то неохота.

- Не очкуй, поймаю.

Даже ручки протянул.

- Грабли убери, я сам.

Что я, барышня что ли? Сам справлюсь.

Раз ступенька, два ступенька, блядь, три-ступенька сломалась, и вот я уже в кольце надежных рук.

Не успел как следует испугаться, оказался прижатым к широкой груди, и зацелованным, как и обещали. Легкие поцелуи в щеки переросли в страстный поцелуй. Вот я уже прижат к стене. Бесстыжие губы терзают мои в поцелуе-укусе. Руки блуждают под футболкой. И пусть весь мир подождет, а мир не подождал.

- Милый, ты же его съешь сейчас, - блядский голос выдернул нас из нирваны.

Стоило посмотреть по сторонам, и я покраснел до кончиков ушей. Тут были все и даже больше: участники, водящий, медики и даже полиция, а высокая фигура возле знакомой «BMW» заставила меня побелеть. Руки в миг, стали холодными. Из-за очков невозможно было разобрать эмоций на лице отца, но то, что он видел наш поцелуй - это бесспорно. Испугался ли я? Да. Стало страшно, что я больше не увижу Рэя. Отец не позволит, я точно знаю.

-Я отойду на пару минут.

И нежный поцелуй в щеку. Он не видел отца, что ж, так даже лучше.

Твердой походкой направляюсь к машине. Одному мне известно, чего мне стоит удерживать выражение абсолютного спокойствия. Отстраненно замечаю, что Елизавет и Петрушка в военной форме, что Рэй идет именно к ним. Что Ник, и еще какой-то парень стоят в оцеплении. Вижу, как близнецы жмутся друг к другу, и завидую им. Чтобы не случилось в жизни, они всегда будут вместе. Их не смогут разделить, они не позволят. Сердце защемило с такой силой, что было больно дышать, а ноги стали ватные.

Все той же твердой походкой подхожу к машине.

- Привет, пап, – голос не дрожит. Видимо, организм еще не готов к истерике.

Ответом мне был кивок.

- Почему не на отдыхе? Мама где?

- Дома. Мы паспорта забыли. Рейс через два дня, – в голосе нет ни одной эмоции. Это пиздец как нехорошо.

- В машину.

Не просьба, приказ.

Залезаю на переднее сидение. Устраивать истерики и разборки сейчас нет смысла.

Машина плавно трогается с места. Поворачиваюсь назад и встречаюсь с беспокойным взглядом Рэя. Он делает шаг в нашу сторону, и я отворачиваюсь. Ком подступает к горлу. Нужно быть сильным, хотя бы сейчас. Вот только беспокойному сердцу этого не объяснить. У отца звонит телефон. Я перестаю дышать.

- Да, – все тот же сухой голос.

-…...

- Нет.

-…...

- Это исключено.

Тяжесть во всем теле. Больно. Слышу неразборчивый голос на том конце трубки. Я узнал его. Это Рэй. Явные маты и повышенные тона. Неужели, ты переживаешь за меня? Как же чертовски приятно. И от этого еще паршивей. Я не смогу его отпустить.

- Разговор окончен.

Телефон летит на заднее сиденье, а все мои надежды летят к чертовой матери. Так плохо, что губы растягиваются в грустную улыбку.

- Тебе весело?

- Нет, мне больно.

Врать нет смысла, я всегда говорил отцу правду. Мы вообще были очень близки. То, что он разочаровывается во мне, разрывает мое сердце на части. От этого еще больнее.

- Ты - гей? – последнее слово сказано с явным отвращением.

- Нет, я - би.

Все, эмоции покинули меня. В голове полный вакуум.

- Я против.

- Я знаю, пап.

Больше он не проронил ни слова. До самого дома тишина, а я считал столбы на обочине и старался ни о чем не думать.

Дома был скандал, в котором участвовали трое. Мама тоже не поддержала меня. Они считают, что это грязно. Я устал кричать и биться о глухую стену. Я устал. Подхожу к отцу. Он сидит на стуле, руки опущены на колени, голова поникшая.

- Отец, – я его так называю только когда хочу сказать что-то важное, либо сообщить о решении, которое не изменю.

Он поднимает голову, видимо, понял, что все слишком серьезно. Что дороги назад уже нет, и решить нужно все сейчас, раз и навсегда.

- Это мой выбор и мне идти с ним по жизни. Я знаю, как у нас относятся к геям. Я смогу дать сдачи, я сильный. Ты сам меня научил держать удар по жизни. Я хочу быть с ним. Не знаю, любовь это или нет. Мы поймем это со временем. И может у нас ничего не получится, но я хочу попробовать. Я предпочитаю шагать по собственным граблям.

Он внимательно смотрит на меня.

- Вот скажи мне, что лучше, знать, что я загибаюсь в депрессии, лезу на стены от боли и склоняюсь к суициду, или видеть меня счастливым, пусть и не таким, как все, но счастливым?

Он долго изучает меня глазами. В них слишком много всего, я не успеваю ухватиться ни за одну эмоцию. Потом вижу ярость, на секунду мне кажется, что он хочет меня ударить, а затем - полнейшая безысходность и смирение. И я догадываюсь. Он поймет. Не сейчас, не через месяц, но поймет.

- Вещи собрал и на выход, – уставший хриплый голос полоснул по сердцу. Что ж, думаю это лучший выход из ситуации. Встаю, целую его в щеку и иду в свою комнату. Быстро побросал самое необходимое, благо все оно лежало в кучке за столом. Любимый ноутбук бережно завернут в толстовку. Все, на выход.

В голове легкость. Мне плохо и хорошо одновременно. Уже обуваясь в коридоре, слышу голос отца.

- Машину возьми, ключи на тумбочке, – и шепотом, чтобы я не услышал, а я услышал, и на душе стало тепло:

- Поздно уже.

Из кухни высунулась зареванная мать.

- И чтоб ноги твоей тут не было! Целую неделю чтоб не было!

Даже батя в комнате заржал. Ну, маман. Нет бы, сразу меня поддержать.

Выхожу из подъезда. Бросаю вещи на заднее сиденье и поднимаю глаза вверх. Отец курит на балконе и типа не смотрит на меня.

Он поймет, он уже понял, не смирился пока. Плавно трогаюсь с места. Права у меня есть. Хорошо, когда отец начальник ГИБДД. Немного липовые, но есть. Да и гаишников я всех чуть ли не по именам знаю. Не раз развозил их после корпоративов.

И вот опять я у этого дома. Опять лифт. Опять табличка с надписью «не работает». Опять пешком на шестнадцатый этаж. Те же маты, те же возмущения. Вот только эмоции другие.