Сентри почувствовал поднимающуюся злость. Хотя ему и было ясно, что Сара объяснила Меган его недавний визит, но он никак не предполагал, что они и дальше будут болтать о нем.

— Не совсем приятной, мисс Уор, — любезно ответил Сентри. — Человек, ради которого я поехал, умер.

Звяканье льда на кухне прекратилось. Меган Уор неподвижно смотрела на него. Единственным движением в помещении оказался поворот головы Феррара, когда он обернулся к девушке. Она подняла брови и заметила с подчеркнутым сожалением:

— О, ужасно жалко!

Чарльз Феррар уставился на ковер под ногами и сочувственно покачал головой.

В комнату вошла Сара, и Меган сказала:

— Ты не думаешь, что нам пора, Чарльз? Ведь нужно еще поесть, а потом…

Они оба поднялись. Феррар обошел софу и поднял три бело-голубые сумки, которые Сентри до сих пор не замечал. Однако принужденность, с которой простились друг с другом Сара и Меган, не укрылась от внимания Сентри.

— Благодарю за все, Сара… Ты была очаровательна. Надеюсь, мы скоро увидимся…

— Надейся, — ответила Сара и тоже поднялась. — Тетя Гарриет пригласила меня провести у них отпуск. Он начинается у меня в среду. Так что мы скоро встретимся в Сваннете.

Сказано было как бы между прочим; почему же это прозвучало как ультиматум?

Сентри, навостривший уши при слове «Сваннет», — кажется, там загородный дом у Си Стевенсона? — услышал, как Меган ответила:

— Да, это было бы очень мило. До свидания, мистер Сентри. И еще раз благодарю, Сара.

Закрыв за ними дверь, Сара вернулась в гостиную, огляделась и, встретив взгляд Сентри, сказала:

— Я приготовлю тебе коктейль. — Сентри пошел за ней на кухню. — Я слышала, что ты говорил о человеке из Чикаго. Это ужасно, правда?

Сентри глубоко вздохнул.

— Я тоже так думаю. Он, наверное, сам удивился… если у него было на это время.

Она быстро обернулась.

— Время? Что ты хочешь сказать?

Сентри, рассказывая, спрашивал себя, что же скрывается за взглядом ее неподвижных серых глаз.

— Его семья удовлетворилась объяснением, что это был несчастный случай. Полиция, кажется, тоже. Водитель, скрывшийся с места происшествия, пьяный пешеход — случаи не такой уж редкий. Единственной зацепкой является телефонный разговор между ним и его сестрой.

Сара молча покачала головой.

— Не следует ли рассказать об этом полиции?

— На таком материале не выстроишь дела. Твининг пил. А то, что молчит его друг, тоже выглядит вполне нормальным. Никому не хочется быть втянутым в подобные дела, даже если это просто несчастный случай.

Они вернулись в гостиную. Сентри прислонился к каминной полке, а Сара села в то же самое кресло, где сидела во время их разговора три дня назад.

Она была настолько удручена, что даже забыла о своей враждебности к Сентри. «Ну, — подумал он, — начало положено». Он предложил ей сигарету, поднес спичку и осторожно сказал:

— Мы не должны упускать из вида возможность, что Сэндс знает кого-то из нас. Он мог узнать, например, что я собираюсь к Твинингу.

— Кто-то, кого мы…

— Как тебе известно, Твининг прожил после лагеря шесть лет. Возможно, он молчал, потому что так сложились обстоятельства. Может, он вообще был неразговорчив. Но Сэндс, кажется, не был уверен в том, как поведет себя Твининг, если кто-нибудь станет задавать ему прямые вопросы. Откуда он узнал о грозящей опасности?

Сара пригубила коктейль.

— Но этот человек должен был полететь туда.

— Вся поездка не займет и четырех часов.

— Вероятно, тебе могли бы помочь в авиакомпании.

— Я уже пытался. Но Сэндс не настолько глуп, чтобы назвать свое настоящее имя. Кроме того, списки пассажиров не выдаются без особых на то оснований. Полагаю, твоя кузина, к примеру, знала о Твининге, так ведь?

На какое-то мгновение ее взгляд стал почти насмешливым.

— Разумеется, твое внезапное появление возбудило ее любопытство, и я сказала ей, что тебе нужен адрес приятеля Ника в Чикаго. Но, уверяю тебя, Меган — не тот человек.

— Я этого и не думал, — выдавил из себя улыбку Сентри. — Может быть, она доверилась мистеру Феррару?

— Возможно. Они снова помолвлены. Но Чарльз не был даже на Филиппинах, — возразила она, и прозвучало это так, словно она хотела защитить его. — Да и где бы он ни был, у него все сложилось удачно. Его уволили досрочно, и он три месяца провел в санатории.

Вероятно, это объясняло заносчивость Феррара, его стремление в каждой ситуации взять инициативу в свои руки. Он хотел доказать врачам, что может взять от жизни больше, чем они советовали. Однако за его высокомерием скрывалась доля неуверенности.

— Не повезло, — механически произнес Сентри, отметив про себя, что Сара, по всей видимости, не знает, где Феррар провел годы войны. — Тебе приходит на ум еще кто-нибудь, Сара? Чтобы уж исчерпать все варианты.

— Есть еще один человек. — Столь большая готовность могла означать только насмешку. — Я рассказала об этом другу нашей семьи, который знал Ника. Его зовут Джеймс Корт. После того, что ты рассказал, мне, конечно, захотелось узнать больше, а Джеймс два дня видел Ника в Кабанатуане…

Сентри не слушал. Лагерь военнопленных вдруг показался ему тайным клубом, куда ему нет входа. Он вовремя отвлекся от возникших у него гипотез и услышал, как Сара сказала:

— Кстати, Джеймс в субботу вечером был у меня.

Сентри не стал анализировать ее последние слова, в его памяти остался лишь тон, каким они были сказаны. Эта девушка была невестой его брата, она отчасти убеждена в том, что он был хладнокровно убит, она только что услышала о другой смерти — и вот сейчас, после короткого мига потрясения, снова была занята тем, чтобы возводить новые преграды.

И эта девушка утаивала письма и открытки Ника с последними написанными им словами.

Сара поднялась. У Сентри возникло дикое желание схватить ее и потрясти, и трясти до тех пор, пока не рухнет ее самообладание.

Когда она проходила мимо, он взял ее за плечи и повернул к себе. Она стояла бледная, не оказывая никакого сопротивления. Сентри, у которого еще секунду назад вертелось на языке множество слов, забыл все, ощутив нежность ее кожи. Ее плечи были обнаженными и теплыми, а рот оказался так близко от его губ, что он наклонился и поцеловал ее.

Он рассчитывал, что поцелуй будет поверхностным, своего рода оскорблением. Но все вышло по-другому. Правда, у Сентри не было времени осознать это. Сара резко вырвалась. Он молча смотрел на нее, на ее побелевшее лицо, на ее губы, которые вдруг показались ему страшно волнующими и до боли знакомыми. Его взгляд встретился со взглядом ее больших непроницаемых глаз.

— Не бойся, я не закричу, — сказала она.

Пока они стояли так, раздался звонок, и Сара направилась к двери. За ее восковой бледностью скрывалась, должно быть, насмешка. Он позволил себе увлечься, а она осталась трезвой. Сара вернулась в сопровождении высокого, внешне дружелюбно-ленивого мужчины, и сказала коротко, без всякой теплоты:

— Мистер Сентри — мистер Корт. Эндрью — брат Ника Сентри, Джеймс.

Это был человек, который целовал Сару в ее спальне, когда Сентри пришел к ней с известием о смерти Ника.

Тот, кто был близок Саре Девани, тот, кто был в японском лагере для военнопленных, тот, кто знал о намерении Сентри встретиться с Твинингом.

Когда они протянули друг другу руки, Джеймс Корт посмотрел на Сентри с явным интересом.

— Когда я услышал то печальное известие, я чуть было не зашел к вам, но узнав, что у вас кто-то болен, счел момент не совсем благоприятным. Второй попытки я не делал. Вы же знаете, как это бывает.

Сентри кивнул. Конечно, он знал, как это бывает, также он знал, что Корт после первой попытки легко мог послать кого-нибудь за записной книжкой.

— Сара говорила мне, что вы встречали Ника в Кабанатуане.

— Да. На войне случаются странные вещи. Но… если у вас нет ничего более интересного, идемте с нами обедать. Ты не можешь уговорить его, Сара?