От мозгового предохранителя была еще и та польза, что без давления извне Язону легче было сосредоточиться и, как он ни устал, работа над схемой продвигалась быстро.

Ближе к вечеру появилась Мета с заказанными им деталями. Она бросила на верстак длинный ящик и явно хотела что–то сказать, но потом раздумала. Язон поднял взгляд на нее и улыбнулся.

— Ты чем–то озадачена? — спросил он.

— О чем это ты? Вовсе я не озадачена. Просто мне досадно. Очередной рейс отменен, график поставок нарушен, притом надолго. Вместо того чтобы идти в рейс или дежурить на периметре, я должна слоняться без дела и ждать тебя. Потом зачем–то лететь куда–то, куда ты скажешь. Разве это не причина для досады?

Язон тщательно разместил детали на шасси, потом продолжил разговор.

— А я говорю, что ты озадачена. Если хочешь, могу уточнить. И окончательно сбить тебя с толку. Очень уж соблазнительно это сделать.

Она хмуро глядела на него через верстак, машинально крутя пальцами непокорный локон. Такой Мета ему больше нравилась. Когда она выступала в роли пиррянина, работающего на полную мощность, в ней было индивидуальности не больше, чем в части громадной машины. Сейчас он почти узнавал в ней ту девушку, с которой летел на Пирр. Может быть, все–таки удастся довести до ее сознания то, о чем он думает?

— Если я говорю «озадачена», в этом нет ничего обидного для тебя. Да иначе и быть не может, ведь тебя так вырастили. Конечно, Пирр — это как бы остров с множеством сложных проблем, решать которые вы мастера. Но остров он остров и есть. Перед лицом внепланетной проблемы ты теряешься. И еще сильнее теряешься, когда ваши островные проблемы оказываются частью более широкого контекста. Представь себе, что ты ведешь игру, в которой правила непрерывно меняются.

— Какой–то вздор ты говоришь, — оборвала она его. — Пирр вовсе не остров, и борьба за существование — отнюдь не игра.

— Извини, — улыбнулся он. — Я ведь это в переносном смысле, да, видно, сравнение не совсем удачно выбрал. Ладно, давай более конкретно. Разберем пример. Допустим, я скажу тебе, что вон там, на двери, сидит шипокрыл…

Прежде чем он договорил, пистолет Меты нацелился на дверь. С грохотом опрокинулся стул — Скоп очнулся, вскочил на ноги и тоже прицелился.

— Это я так, для примера, — объяснил Язон. — Там же нет ничего.

Охранник убрал пистолет, наградил Язона презрительным взглядом, поднял стул и снова сел.

— Сейчас вы оба подтвердили всю способность решать пиррянские проблемы, — продолжал Язон. — Ну а если я скажу, что над дверью сидит тварь, которая только с виду похожа на шипокрыла? А на самом деле это огромное насекомое, и оно прядет тонкую шелковую нить, пригодную для изготовления ткани?

Скоп метнул из–под густых бровей взгляд на дверь, и пистолет его выскочил было из кобуры, но тотчас вернулся на место. Буркнув что–то нелестное для Язона, пиррянин сердито вышел и хлопнул дверью. Мета наморщила лоб, размышляя.

— Это мог быть только шипокрыл, — сказала она наконец. — Никаких других тварей, похожих на шипокрыла, нет. И шелковая нить тут ни при чем. А если бы ты подошел к нему поближе, он бы тебя укусил. Так что тебе поневоле пришлось бы убить его раньше.

Судя по улыбке Меты, она была довольна логикой своего ответа.

— Опять промах. — возразил Язон. — Я описал мимикрирующего паука, который водится на планете Стовера. Этот паук умеет маскироваться под самых опасных животных, да так ловко, что ему не нужна никакая другая защита. Так вот, этого паука можно спокойно посадить себе на руку, он будет сидеть и прясть. Представь себе, что я завез бы сюда на Пирр несколько тонн таких пауков, знали бы вы, когда стрелять, а когда нет?

— Но их тут нет, — стояла на своем Мета.

— Сейчас нет, — а вдруг появятся? Придется менять все правила нашей игры. Ну как, поняла? В галактике действуют определенные законы и нормы, но они отличаются от ваших. Для вас нормой стала нескончаемая война с местными организмами. Я хочу нарушить этот порядок и покончить с войной. Разве ты против? Разве не хочешь, чтобы твоя жизнь перестала быть сплошной борьбой за существование? Чтобы в ней было место для счастья, любви, музыки, искусства — всего того, на что у вас теперь просто нет времени?

Слушая Язона и стараясь осмыслить все эти непривычные понятия, Мета преобразилась, пиррянская суровость совсем сошла с ее лица. Он как–то машинально взял ее за руку — рука была теплая и отзывалась на его прикосновение частым биением пульса.

Вдруг Мета опомнилась, отдернула руку, вскочила на ноги и бросилась к двери. Вдогонку ей неслись слова Язона:

— Скоп бежал, потому что боялся за свою драгоценную черно–белую логику. Это все, что у него есть. Но ведь ты–то видела другие части галактики, ты знаешь, что жизнь не сводится к тому, чтобы убивать или быть убитым на Пирре. Ты чувствуешь, что я прав, только не хочешь этого признать.

Она выскочила за дверь.

Проводив ее взглядом. Язон задумчиво потер пальцами щетинистый подбородок.

«Кажется, женщина берет верх над пиррянином, — сказал он себе. — По–моему, я видел слезы на ее глазах… Может быть, даже первые слезы за всю кровавую историю этого истерзанного войной города…»

— Только урони эту штуку, и Керк оторвет тебе обе руки, — сказал Язон. — Вон какой он мрачный, сам не рад, что дал себя уговорить на это Дело.

Скоп негромко выругался, передавая громоздкую упаковку с частями пеленгатора Мете, которая стояла в открытом люке корабля. Язон наблюдал за погрузкой и подстреливал излишне любопытных представителей местной фауны. В это утро больше всего было рогоносов, он один уложил четырех. Язон последний поднялся на борт и задраил за собой люк.

— Где ты его поставишь? — спросила Мета.

— Где ты посоветуешь, — ответил Язон. — Мне нужно для антенны такое место, чтобы ее не экранировал металл. Тонкий пластик — не страшно. В крайнем случае установлю антенну снаружи и налажу дистанционное управление.

— Может, так и придется сделать. Корпус сплошной, для обзора у нас служат приборы и телевидение. Так что… Хотя погоди, кажется, есть подходящее место.

Мета проводила его к отсеку, где помещалась одна из спасательных капсул. Вход в этот отсек всегда был открыт. Они вошли; за ними вошел и Скоп со своей ношей.

— Капсулы утоплены в корпус только наполовину, — объяснила Мета. — У них прозрачные носовые иллюминаторы, которые закрыты щитами, но щиты автоматически сбрасываются, когда капсула катапультируется.

— А сейчас можно раздвинуть щиты?

— Попробуем, — сказала Мета.

Она проследила провода до соединительной коробки, открыла крышку, замкнула реле вручную, и тяжелые пластины втянулись в корпус. Большая часть иллюминатора выступала ниже брюха корабля, это обеспечивало свободный обзор.

— Превосходно — заключил Язон. — Здесь и устроюсь. А как мы с тобой будем переговариваться?

— Вот… Видишь, устройство связи и блок с фиксированной настройкой. Только больше ничего не трогай, особенно вот этот контакт.

Мета показала на рукоятку посредине панели управления.

— Если включить его, через две секунды капсула отстреливается. А своего запаса горючего у нее нет.

— Есть не трогать, — сказал Язон. — Теперь вели этому тугодуму подключить меня к сети питания, и я соберу пеленгатор.

Аппарат был не очень сложный, но требовал точной настройки. Чашеобразная антенна подавала сигнал на чувствительное приемное устройство. Напряжение входного сигнала резко падало при малейшем отклонении в сторону, это позволяло точно определить его направленность. Дальше он поступал на усилитель, который в отличие от сосредоточенных радиопеленгаторов первого каскада, смонтированного из отдельных деталей, был выполнен в виде печатной схемы на белой подложке с надежно приклеенными полосками контактов на входе и выходе.

Закончив сборку и установку, Язон кивнул изображению Меты на экране визифона.