И когда инспектор Нил услышал слово «хижина», в нем проснулись воспоминания детства. Но этот дом, претенциозно названный «Тисовая хижина», принадлежал как раз к хоромам, которые возводят себе богачи, а потом называют их «нашим укромным уголком в деревне». Да и деревню инспектор Нил всегда представлял себе как-то иначе. Дом был солидным и мощным сооружением из красного кирпича, вытянувшимся не вверх, а в длину, с чрезмерным количеством фронтонов и множеством окон со свинцовыми стеклами. Сады были уж очень искусственные, надуманные, повсюду разбиты розовые клумбы, растут перголы, поблескивают прудики и, оправдывая название дома, живой изгородью теснятся аккуратно подстриженные тисы.

Если кому-то потребовалось сырье для токсина, тиса здесь больше чем достаточно. Справа, за розовой перголой, природа сохранилась в чистом виде – там росло огромное тисовое дерево, какие встретишь в церковных дворах, ветви его опирались на подпорки – эдакий Моисей лесного царства. Это дерево, подумал инспектор, стояло здесь задолго до той поры, когда началось нашествие домов из красного кирпича. Это уже при нем здесь появились площадки для гольфа, при нем модные архитекторы водили по окрестностям богатых клиентов и показывали им преимущества того или другого участка. А раз уж именно здесь пустил корни этот памятник древности, трогать его не стали и даже вписали в новый пейзаж, скорее всего, благодаря ему и дали название новому вожделенному жилищу. «Тисовая хижина». И может быть, ягоды с этого самого дерева…

Инспектор Нил отогнал прочь эти бесполезные мысли. Делом надо заниматься. Он позвонил в звонок.

Дверь не замедлила открыться. За ней стоял мужчина средних лет и выглядел именно так, как и представил себе инспектор Нил, когда говорил с ним по телефону. Пройдоха и ловчила средней руки, любитель заложить за воротник.

Инспектор Нил представился, отрекомендовал своего помощника и не без удовольствия заметил, как в глазах дворецкого мелькнул тревожный огонек. Нил не стал придавать этому большого значения. Вполне возможно, смерть Рекса Фортескью тут ни при чем. Так, чисто автоматическая реакция.

– Миссис Фортескью еще не вернулась?

– Нет, сэр.

– А мистер Персиваль Фортескью? Мисс Фортескью?

– Нет, сэр.

– Тогда я хотел бы видеть мисс Доув.

Дворецкий чуть оглянулся.

– Мисс Доув уже спускается.

Пока мисс Доув со спокойным достоинством шла по широкой лестнице, инспектор Нил успел внимательно ее оглядеть. На сей раз составленный им образ никак не соответствовал действительности. Подсознательно слово «экономка» нарисовало в его воображении женщину крупную и властную, одетую в черное, где-то под передником – связка ключей.

Своим обликом маленькая ладная женщина, спускавшаяся к нему, застала инспектора врасплох. Нежно-голубиные тона платья, белый воротничок и манжеты, уложенные аккуратными волнами волосы, едва намеченная улыбка Моны Лизы. Тем не менее было в ней что-то ненастоящее, будто эта молодая, не разменявшая четвертый десяток женщина играла какую-то роль; не роль экономки, нет – роль Мэри Доув. То есть голубки. Она явно стремилась соответствовать своей фамилии.

Мисс Доув сдержанно приветствовала гостей.

– Инспектор Нил?

– Да. Это сержант Хей. Я вам уже сказал по телефону, что мистер Фортескью скончался в больнице Сент-Джудс в двенадцать часов сорок три минуты. Похоже, он что-то съел сегодня за завтраком, и это «что-то» явилось причиной смерти. Поэтому я хотел бы, чтобы сержанта Хея отвели на кухню, там он выяснит, что именно подавалось на завтрак.

На мгновение их взгляды встретились; чуть подумав, она кивнула:

– Хорошо. – Повернувшись к дворецкому, который встревоженно переминался с ноги на ногу, она распорядилась: – Крамп, проводите, пожалуйста, сержанта Хея и покажите все, что ему понадобится.

Крамп и Хей ушли. Мэри Доув пригласила Нила в дом.

Открыв дверь в комнату, она вошла первой. Это оказалась курительная, довольно безликая – панельная обшивка, богатая драпировка, большие набивные кресла, на стенах, как водится, – гравюры на спортивные темы.

– Пожалуйста, садитесь.

Он сел, Мэри Доув заняла кресло напротив. Лицом к свету, тут же отметил про себя Нил. Необычный выбор для женщины. Тем более необычный, если женщине есть что скрывать. Но вполне возможно, что скрывать Мэри Доув как раз и нечего.

– Так неудачно, – заговорила она, – что никого из членов семьи нет дома. Миссис Фортескью может вернуться с минуты на минуту. И миссис Валь тоже. Мистеру Персивалю Фортескью я послала несколько телеграмм – в разные места.

– Спасибо, мисс Доув.

– Вы сказали, что мистер Фортескью умер, потому что кое-что съел, может быть, во время завтрака. Вы имеете в виду пищевое отравление?

– Возможно. – Он внимательно смотрел на нее.

– Едва ли, – сказала она, храня полное спокойствие. – Сегодня утром на завтрак подавали яичницу с грудинкой, кофе, тосты и мармелад. Еще на буфете стоял холодный окорок, но его нарезали вчера, и никто не жаловался. Никакой рыбы не было, сосисок тоже – ничего такого.

– Я вижу, вы точно знаете, что подавалось к столу.

– Естественно. Заказ делаю я. Вчера на обед…

– Не нужно, – остановил ее инспектор. – Вчерашний обед здесь ни при чем.

– Мне казалось, что пищевое отравление иногда наступает с задержкой даже на целые сутки…

– В нашем случае – нет… Скажите, пожалуйста, что именно мистер Фортескью ел и пил сегодня утром перед выходом из дома?

– В восемь утра ему в комнату был подан чай. Завтракали в четверть десятого. Как я уже сказала, мистер Фортескью ел яичницу с грудинкой, кофе, тосты и мармелад.

– Какая-нибудь каша?

– Каш он не ест.

– Сахар для кофе – кусковой или сахарный песок?

– Кусковой. Но мистер Фортескью пьет кофе без сахара.

– У него нет привычки принимать по утрам лекарства? Какие-нибудь соли? Тонизирующие средства? Что-нибудь для улучшения пищеварения?

– Нет, ничего такого.

– Вы завтракали вместе с ним?

– Нет. За столом сидят только члены семьи.

– Кто еще был за столом?

– Миссис Фортескью. Мисс Фортескью. Миссис Валь Фортескью. Мистера Персиваля Фортескью, само собой, не было.

– А миссис и мисс Фортескью ели на завтрак то же самое?

– Миссис Фортескью выпила кофе, стакан апельсинового сока, съела тост – вот и все. Миссис Валь и мисс Фортескью всегда завтракают плотно. Кроме яичницы и холодного окорока, они иногда едят кашу. Миссис Валь пьет не кофе, а чай.

На минуту инспектор Нил погрузился в раздумье. По крайней мере, круг сужается. Завтракали с умершим всего три человека, и только они: его жена, дочь и невестка. Любая из них могла добавить ему в кофе токсин. Токсин – штука горькая, так ведь и кофе тоже. Мистер Фортескью мог ничего не заметить. Правда, был еще утренний чай, но Бернсдорф говорил, что как раз в чае привкус был бы явно ощутим. Хотя, с другой стороны, человек только проснулся, организм еще не так восприимчив… Инспектор Нил поднял голову и увидел, что Мэри Доув наблюдает за ним.

– Ваши вопросы насчет тонизирующих средств и лекарств показались мне довольно странными, инспектор, – сказала она. – Подтекст такой: либо лекарство было бракованным, либо в него что-то добавили. Но ни то ни другое не назовешь пищевым отравлением.

Нил пристально посмотрел на нее.

– А я и не говорил, что мистер Фортескью умер от пищевого отравления. Он умер от отравления. Просто от отравления.

– От отравления… – негромко повторила она.

Она не удивилась, не вздрогнула от испуга, просто в глазах ее появился интерес. Так человек переваривает нечто для себя новое.

Собственно, после минутного размышления именно это она и сказала:

– Мне никогда не приходилось сталкиваться с отравлением.

– Ничего приятного тут нет, – сухо заверил ее Нил.

– Да, наверное…

Она снова задумалась, потом подняла голову и неожиданно улыбнулась ему.

– Я этого не делала, – заявила она. – Но, не сомневаюсь, это вам скажут и остальные!