— Действительно, господин Пуаро, — сказала мисс Кебл, — это был экстраординарный случай, и произошел он в пригороде Харродса. Все случилось за какие-то считанные секунды. Няня спросила меня о времени…

— Няня? — перебил ее Пуаро. — Больничная няня? Сиделка?

— Нет-нет, — поспешно сказала мисс Кебл. — Няня ребеночка. Такое прелестное дитя! Такое милое маленькое существо с прелестными розовыми щечками. А еще говорят, что дети выглядят нездоровыми в Лондоне. Но я…

— Эллен, — остановила ее хозяйка. — Как вы можете?..

Мисс Кебл вспыхнула, покраснела и замолчала.

— И пока мисс Кебл наклонилась к коляске, — ехидно заметила миссис Самуэльсон, — что не входило в круг ее обязанностей, какой-то дерзкий негодяй обрезал поводок и унес Нанки Пу с собой.

— Все случилось так быстро, — со слезами на глазах продолжала мисс Кебл. — Я повернулась и увидела, что моего мальчика нет, а в руках у меня остался обрезанный поводок. Может быть, господин Пуаро, вы хотите на него посмотреть?

— Никоим образом, — поспешно сказал Пуаро. У него не было ни малейшего желания коллекционировать обрезанные собачьи поводки. — Я полагаю, что вскоре после этого вы получили письмо?

События следовали по тому же сценарию: письмо, угрозы отрезать уши и хвост Нанки Пу… Кроме двух деталей: сумма требуемого выкупа — триста фунтов и адрес, по которому их следовало отослать. На этот раз получателем был капитан третьего ранга Блеклей, отель Харрингтон, Клоннель-Гарденс, 76, Кенсингтон.

— Когда Нанки Пу возвратился домой живой и невредимый, — продолжала миссис Самуэльсон, — я сама отправилась в этот отель, господин Пуаро. Ведь триста фунтов — это большая сумма, не правда ли?

— Конечно, — согласился Пуаро.

— Первое, что мне бросилось в глаза в отеле, — мое письмо на подставке для писем в холле. Дожидаясь администратора, я сунула письмо в сумку… но, к сожалению…

— Но, к сожалению, когда вы его открыли, там находились только чистые листы бумаги, — сказал Пуаро.

— Как вы узнали? — с удивлением повернулась к нему миссис Самуэльсон.

Пуаро пожал плечами.

— Но это же очевидно, мадам, — объяснил Пуаро. — Преступник позаботился о получении денег перед тем, как возвращать собаку. Затем он заменил банкноты чистыми листами бумаги и вернул конверт на место, чтобы неожиданное исчезновение конверта не вызвало подозрений.

— А человек по имени капитан Блеклей, — добавила миссис Самуэльсон, — в отеле никогда не останавливался.

Пуаро улыбнулся.

— И конечно же мой муж был страшно недоволен всей этой историей, — сказала миссис Самуэльсон. — Его чуть инфаркт не хватил, когда он об этом узнал.

— Вы не советовались с ним, — осторожно спросил Пуаро, — прежде чем отправлять деньги?

— Конечно нет, — решительно, как отрезав, сказала миссис Самуэльсон.

Пуаро вопросительно посмотрел на нее.

— Я ни в коем случае не хотела рисковать моим любимцем, — объяснила миссис Самуэльсон. — Когда дело касается денег, поведение мужчин невозможно предугадать. Джекоб мог настоять, чтобы дело было передано в полицию, я же рисковать не хотела. Мой бедный любимый Нанки Пу. С ним могли сделать все что угодно. Потом мне, естественно, пришлось все рассказать мужу, так как я превысила мой кредит в банке.

— Совершенно верно, — согласился Пуаро.

— Я никогда не видела его в таком гневе. Мужчины, — сказала миссис Самуэльсон, поправляя прекрасный алмазный браслет и кольца на руке, — всегда думают только о деньгах.

Эркюль Пуаро поднялся на лифте в контору сэра Джозефа. Он передал свою визитную карточку, и ему сообщили, что в данный момент сэр Джозеф занят и примет его, как только освободится.

Спустя несколько минут из кабинета сэра Джозефа выплыла яркая блондинка с кипой бумаг в руках. Проходя мимо Пуаро, она бросила на него пренебрежительно-недовольный взгляд.

Сэр Джозеф сидел за огромным канцелярским столом из красного дерева. На его щеке красовался след от губной помады.

— Итак, господин Пуаро, — самодовольно встретил его хозяин кабинета. — Прошу садиться. Есть какие-нибудь новости?

— Дело очень простое, на удивление простое, — сказал Пуаро. — В каждом случае деньги посылались в один из тех частных отелей, где нет портье или помощника администратора в холле и где много гостей либо приезжают, либо уезжают. Особенно много среди них бывших военных. Поэтому нет ничего легче: войти, забрать письмо с полки и унести с собой либо заменить содержимое конверта листами чистой бумаги. Поэтому-то в каждом случае след обрывается.

— Вы хотите сказать, — поинтересовался сэр Джозеф, — что не знаете, кто это делает?

— Пока нет, — сказал Пуаро. — У меня есть некоторые идеи. Чтобы их реализовать, потребуется еще несколько дней.

Сэр Джозеф с любопытством посмотрел на Пуаро.

— Хорошая работа, — сказал он. — Когда у вас будет что-либо конкретное мне доложить…

— Я представлю вам отчет, — сказал Пуаро, — через несколько дней. — И добавил: — В этом же кабинете.

— Если вам удастся докопаться до самой сути, — сказал сэр Джозеф, — и выявить преступника, вы покажете прекрасный образец искусства расследования преступлений.

— Эркюль Пуаро свое дело знает, — сказал Пуаро. — Он никогда не проигрывает.

Сэр Джозеф посмотрел на Пуаро и выразительно хмыкнул.

— Уверены в себе, не правда ли? — сказал он.

— На это есть причины, — спокойно и уверенно сказал Пуаро.

— Ну хорошо. — Сэр Джозеф откинулся на спинку стула. — Но вы знаете, господин Пуаро, гордыня до добра не доводит.

Сидя возле электрообогревателя (больше всего Пуаро был пленен его геометрической формой), он инструктировал своего слугу и доверенного помощника.

— Все поняли, Джордж? — спросил Пуаро.

— Абсолютно все, сэр, — ответил Джордж.

— Скорее всего это небольшая квартира или маленький домик, — продолжал Пуаро. — И находится в определенном квадрате: к югу от кенсингтонского парка, к востоку от кенсингтонской церкви, к западу от Найтбридж-Баракс и к северу от Фулхем-роуд.

— Я все понял, сэр, — сказал Джордж.

— Прелюбопытнейшее дело, — продолжал размышлять Пуаро. — Чувствуется большой организаторский талант. И что более всего удивляет в этом деле — присутствие невидимой звезды представления — самого Немейского льва, если можно так выразиться. Да, небольшое, но очень интересное дело. Мне бы, правда, следовало проникнуться большей симпатией к своему клиенту, но уж больно здорово он напоминает мне мыльного фабриканта из Льежа, который отравил свою жену, чтобы жениться на секретарше-блондинке. Одно из успешных дел моей молодости…

— Ох уж эти блондинки, сэр, — сказал Джордж. — От них всегда одни неприятности.

Через три дня Джордж положил на стол хозяину листок бумаги.

— Вот адрес, сэр, — доложил он.

— Отлично сработано, Джордж, — похвалил Пуаро. — А какой день недели?

— Четверг, сэр, — ответил Джордж.

— Четверг, — повторил Пуаро. — А какой день у нас сегодня? К счастью, кажется, четверг. Нужно поторопиться.

Через двадцать минут Пуаро уже поднимался по лестнице одного из небольших домов, расположенных в маленьком переулке. Переулок выходил на широкую улицу с многоэтажными фешенебельными домами.

Квартира десять дома номер десять по улице Росхолм-Мэншнс находилась на последнем, третьем этаже, и дом не имел лифта. Пуаро с трудом поднялся по узкой, напоминавшей штопор лестнице.

На верхней площадке перед дверью квартиры десять он остановился, чтобы перевести дыхание. Из-за двери доносился собачий лай.

Пуаро покачал головой и, слегка улыбнувшись, нажал кнопку звонка.

Снова раздался лай, послышались шаги, дверь отворилась, и… появившаяся в дверях мисс Карнаби отпрянула назад, схватившись за сердце.

Вы позволите мне войти? — сказал Пуаро и вошел, не дождавшись ответа.