— Боитесь… меня? — спросил Симеон.

— Не вас, — ответила Хильда. — Я боюсь… за вас!

И, как судья, произнесший приговор, она повернулась и, тяжело ступая, вышла из комнаты.

Симеон сидел, не сводя глаз с двери.

Затем встал и направился к сейфу.

— Посмотрю-ка я на своих красавчиков, — пробормотал он.

Без четверти восемь раздался звонок.

Тресилиан пошел открыть дверь. Вернувшись в буфетную, он застал там Хорбери, который, снимая с подноса чашки, рассматривал фабричную марку.

— Кто приходил? — спросил Хорберн.

— Старший инспектор полиции Сагден. Осторожней с чашками!

Хорбери уронил чашку. Она упала и разбилась.

— Ну вот! — запричитал Тресилиан. — Одиннадцать лет я мою посуду и ни разу ничего не разбил, а ты только тронул, хотя тебя никто не просил, и вот, пожалуйста.

— Виноват, мистер Тресилиан, — ответил Хорбери. Лицо его покрылось испариной. — Сам не пойму, как это получилось. Вы сказали, приходили из полиции?

— Да. Мистер Сагден.

Лакей провел языком по бесцветным губам.

— Что ему понадобилось?

— Собирает деньги на приют для сирот из полицейских семей.

— А! — Лакей распрямился. И уже более спокойным тоном спросил: — Он получил что-нибудь?

— Я отнес подписной лист наверх мистеру Ли, и он распорядился пригласить мистера Сагдена к нему и подать шерри.

— На Рождество только и ходят выпрашивать деньги, — отозвался Хорбери. — Наш старик, несмотря на кучу недостатков, человек щедрый, тут уж ничего не скажешь.

— Мистер Ли всегда этим отличался, — почтительно заметил Тресилиан.

— Да, это, пожалуй, лучшее, что в нем есть, — кивнул Хорбери. — Ну, я пошел.

— Идешь в кино?

— Пожалуй. Пока, мистер Тресилиан. — И вышел через дверь, которая вела в помещения для слуг.

Тресилиан посмотрел на стенные часы, прошел в столовую и разложил по салфеткам булочки.

Затем, удостоверившись, что все в порядке, он ударил в гонг.

Только замер последний звук, как по лестнице спустился инспектор. Мистер Сагден был рослым, приятной наружности мужчиной. Его синий костюм был застегнут на все пуговицы. Шел он неторопливо, с чувством собственного достоинства.

— Сегодня ночью, кажется, подморозит, — приветливо обратился он к Тресилиану. — Это замечательно, а то последнее время погода явно не по сезону.

— У меня от сырости разыгрывается ревматизм, — отозвался Тресилиан.

Инспектор посочувствовал Тресилиану, и тот выпустил его через парадный вход.

Закрыв дверь на задвижку, старик дворецкий медленно вернулся в холл. Провел рукой по глазам и вздохнул. Но тут же выпрямился, увидев, как Лидия прошла в гостиную. По лестнице спускался Джордж Ли.

Тресилиан был наготове. Как только в гостиную вошла последняя гостья, Магдалина, он появился в дверях и произнес:

— Ужин подан.

Тресилиан понимал толк в дамских нарядах. Он всегда оценивающе разглядывал их, прислуживая за столом.

Он и сейчас заметил, что миссис Альфред надела новое черное в больших белых цветах платье из тафты. Довольно смелый туалет, но миссис Альфред умела носить то, на что другие дамы не решались. На миссис Джордж была самая последняя модель, стоившая, он не сомневался, немалых денег. Интересно, как будет реагировать мистер Джордж, когда получит счет? Мистера Джорджа транжирой не назовешь, он всегда был скупым. Миссис Дэвид, по всей видимости, женщина славная, но со вкусом у нее неважно. Для ее фигуры больше подошло бы платье из гладкого черного бархата. Тисненый же бархат, да еще алого цвета, — крайне неудачный выбор. Мисс Пилар — с ее фигурой и волосами — могла надеть что угодно, она выглядела бы очаровательной в любом наряде. Сейчас на ней было полупрозрачное дешевое белое платьице. Ничего, скоро ее нарядами займется старый мистер Ли. Очень она ему нравится. С тех пор как он постарел, любое юное существо может вить из него веревки!

— Рейнвейн или бордо? — почтительно прошептал Тресилиан на ухо миссис Джордж, а сам краем глаза заметил, что лакей Уолтер снова подал овощи раньше, чем соус, хотя Тресилиан уже несколько раз его предупреждал!

Тресилиан обошел стол, предлагая омлет. И обратил внимание на то, что, кроме него, никого не интересуют ни туалеты дам, ни промах Уолтера — за столом сегодня вечером царило молчание. Лишь мистер Гарри говорил за всех, нет, пожалуй, это не мистер Гарри, а тот джентльмен из Южной Африки. Да, собственно, и другие тоже вяло перебрасывались словами. Все это было довольно странно.

Мистер Альфред, например, выглядит совсем больным, будто чем-то до смерти перепуган. Какой-то отрешенный взгляд, ничего не ест, а лишь ковыряет вилкой в тарелке. Жена явно обеспокоена его поведением, Тресилиан это заметил. Все поглядывает на него украдкой, чтобы никто не видел. Мистер Джордж сидит красный как рак и с жадностью поглощает все подряд. В один прекрасный день, если он не будет следить за собой, его может хватить удар. Миссис Джордж вообще не ест. Наверное, боится поправиться. Зато мисс Пилар ест с удовольствием и весело болтает с южноафриканским джентльменом. А он явно увлечен ею. Вот эти двое, пожалуй, ни о чем не задумываются.

А мистер Дэвид? Тресилиан забеспокоился о мистере Дэвиде. До чего же он похож на свою мать! И до сих пор так молодо выглядит! Но явно нервничает — вот и сейчас опрокинул свой бокал.

Тресилиан ловко подхватил его, вытер стол — все в порядке. Но мистер Дэвид даже не заметил, что натворил. Сидит белый как мел и смотрит прямо перед собой.

Кстати, о цвете лиц. Хорбери тоже был белым как мел сегодня в буфетной, когда услышал о том, что в дом явился полицейский… Почти так же…

Мысли Тресилиана прервал Уолтер, уронивший с подноса грушу. Нет, в наши дни хорошего лакея не сыскать! Ему не за столом прислуживать, а работать на конюшне.

Тресилиан обошел стол, предлагая портвейн. Мистер Гарри нынче кажется каким-то рассеянным. Не сводит глаз с мистера Альфреда. Эти двое даже в детстве недолюбливали один другого. Мистер Гарри был любимчиком отца, что, конечно же, раздражало мистера Альфреда. Мистер Ли не особенно любит мистера Альфреда. Жаль, ведь мистер Альфред всегда был так предан отцу.

Миссис Альфред поднялась из-за стола, направляясь в гостиную. Туалет удивительно шел ей. До чего же элегантна эта дама!

Тресилиан вышел из столовой в буфетную, плотно притворив за собою дверь и оставив джентльменов за портвейном.

Он пошел в гостиную. Четыре дамы, в полном молчании сидевшие там, чувствуют себя довольно неловко, подумалось ему. Он так же молча поставил перед каждой из них чашечку кофе. И снова вышел.

Когда он входил в буфетную, то услышал, что дверь из столовой открылась. Появился Дэвид Ли, который проследовал через холл в гостиную.

Тресилиан вошел в буфетную и дал нагоняй Уолтеру. Уолтер вел себя непозволительно!

Тресилиан, устав от всех забот, сидел один в буфетной.

Он чувствовал себя угнетенным. Казалось бы, сочельник, а в доме такая напряженность… Нет, ему это определенно не по душе.

С трудом поднявшись, он прошел в гостиную, чтобы собрать пустые кофейные чашки. В комнате никого не было, кроме Лидии, которая стояла у дальнего окна наполовину прикрытая занавеской и смотрела в темноту.

Из соседней комнаты доносились звуки рояля.

Играл мистер Дэвид. Но с какой стати, удивился Тресилиан, мистер Дэвид играет похоронный марш? А именно это он играл. Нет, атмосфера в доме явно была накаленной.

Тресилиан медленно зашагал через холл к себе в буфетную.

Именно в эту минуту он услышал какой-то грохот наверху… — что-то разбилось, упало — какой-то треск и глухие удары.

«Господи Боже, что там хозяин затеял? — подумал Тресилиан. — Что происходит?»

И вдруг раздался вопль, жуткий, жалобный вопль, который перешел в хрип, потом бульканье — и все затихло.

Секунду Тресилиан стоял неподвижно, затем выбежал в холл и кинулся наверх. К нему присоединились и остальные. Крик был услышан во всех уголках дома.