Блор подумал: «Что-то тут не так — не впал ли старикан в транс, если не хуже?» — откашлялся и, чтобы завязать разговор, сказал:
— Отличное — местечко нашли себе, сэр, тихое, покойное.
Генерал нахмурился, бросил на него взгляд через плечо.
— Так мало времени, — сказал он. — Так мало времени осталось, и я настоятельно требую, чтобы меня не беспокоили.
— Мы вас не обеспокоим, сэр, — добродушно сказал Блор. — Мы просто обходим остров. Хотим, знаете ли, проверить, не прячется ли кто здесь.
Генерал помрачнел.
— Вы не понимаете, ничего не понимаете, — сказал он. — Пожалуйста, уходите.
Блор оставил старика. Догнав своих спутников, он сказал:
— Старик спятил… Порет какую-то чушь…
— Что он вам сказал? — полюбопытствовал Ломбард.
Блор пожал плечами.
— Что у него нет времени. И чтобы его не беспокоили.
Армстронг наморщил лоб.
— Интересно, — пробормотал он.
Обход был, в основном, закончен. Трое мужчин стояли на вершине скалы и глядели на далекий берег. Ветер свежел.
— Рыбачьи лодки сегодня не вышли, — сказал Ломбард. — Надвигается шторм. Досадно, что деревушку отсюда не видно, а то можно было бы подать сигнал.
— Надо будет разжечь костер вечером, — предложил Блор.
— Вся штука в том, — возразил Ломбард, — что это могли предусмотреть.
— Как, сэр?
— Откуда мне знать? Сказали, что речь идет о розыгрыше. Мол, нас нарочно высадили на необитаемом острове, поэтому на наши сигналы не надо обращать внимания и тому подобное. А может, — распустили в деревне слухи, что речь идет о пари. Словом, сочинили какую-нибудь ерунду.
— И по-вашему, этому поверили? — усомнился Блор.
— Во всяком случае, это куда достовернее, чем то, что здесь происходит, — сказал Ломбард. — Как, по-вашему, если бы жителям Стиклхевна сказали, что остров будет изолирован от суши, пока этот анонимный мистер Оним не поубивает всех своих гостей, они бы поверили?
— Бывают минуты, когда я и сам в это не верю.
И все же… — выдавил Армстронг.
— И все же… — оскалился Ломбард, — как вы сами признали, доктор, это именно так!
— Никто не мог спрятаться внизу? — сказал Блор, оглядывая берег.
— Вряд ли, — покачал головой Армстронг, — утес совершенно отвесный. Где тут спрячешься?
— В утесе может быть расщелина. Будь у нас лодка, мы могли бы объехать вокруг острова, — сказал Блор.
— Будь у нас лодка, — сказал Ломбард, — мы бы теперь были на полпути к суше.
— Ваша правда.
Тут Ломбарда осенило.
— Давайте убедимся, — предложил он, — есть только одно место, где может быть расщелина, — вон там, направо, почти у самой воды. Если вы достанете канат, я спущусь туда и сам проверю.
— Отличная мысль, — согласился Блор, — попробую достать какую-нибудь веревку. — И он решительно зашагал к дому.
Ломбард задрал голову. Небо затягивалось тучами. Ветер крепчал. Он покосился на Армстронга.
— Что-то вы притихли, доктор. О чем вы думаете?
— Меня интересует, — не сразу ответил Армстронг, — генерал Макартур — он совсем спятил или нет?
Все утро Вера не находила себе места. Она избегала Эмили Брент — старая дева внушала ей омерзение. Мисс Брент перенесла свое кресло за угол дома, уселась там в затишке с вязаньем. Стоило Вере подумать о ней, как перед ее глазами вставало бледное лицо утопленницы, водоросли, запутавшиеся в ее волосах… Лицо хорошенькой девушки, может быть, даже чуть нахальное, для которой ни страх, ни жалость уже ничего не значат. А Эмили Брент безмятежно вязала нескончаемое вязанье в сознании своей праведности.
На площадке в плетеном кресле сидел судья Уоргрейв. Его голова совсем ушла в плечи. Вера глядела на судью и видела юношу на скамье подсудимых — светловолосого, с голубыми глазами, на чьем лице ужас постепенно вытесняло удивление. Эдвард Ситон. Ей виделось, как судья своими сморщенными руками накидывает ему черный мешок на голову и оглашает приговор…
Чуть погодя Вера спустилась к морю и пошла вдоль берега. Путь ее лежал к той оконечности острова, где сидел старый генерал. Услышав шаги, Макартур зашевелился и повернул голову — глаза его глядели тревожно и одновременно вопросительно. Вера перепугалась. Минуты две генерал, не отрываясь, смотрел на нее. Она подумала: «Как странно. Он смотрит так, будто все знает…»
— А, это вы, — сказал, наконец, генерал, — вы пришли…
Вера опустилась на землю рядом с ним.
— Вам нравится сидеть здесь и смотреть на море?
— Нравится. Здесь хорошо ждать.
— Ждать? — переспросила Вера. — Чего же вы ждете?
— Конца, — тихо сказал генерал. — Но ведь вы это знаете не хуже меня. Верно? Мы все ждем конца.
— Что вы хотите этим сказать? — дрожащим голосом спросила Вера.
— Никто из нас не покинет остров. Так задумано. И вы это сами знаете. Вы не можете понять только одного: какое это облегчение.
— Облегчение? — удивилась Вера.
— Вот именно, — сказал генерал, — вы еще очень молоды… вам этого не понять. Но потом вы осознаете, какое это облегчение, когда все уже позади, когда нет нужды нести дальше груз своей вины. Когда-нибудь и вы это почувствуете…
— Я вас не понимаю, — севшим голосом сказала Вера, ломая пальцы. Тихий старик вдруг стал внушать ей страх.
— Понимаете, я любил Лесли, — сказал генерал задумчиво. — Очень любил…
— Лесли — это ваша жена? — спросила Вера.
— Да… Я любил ее и очень ею гордился. Она была такая красивая, такая веселая! — минуту-две он помолчал, потом сказал: — Да, я любил Лесли. Вот почему я это сделал.
— Вы хотите сказать… — начала было Вера и замялась.
Генерал кивнул.
— Что толку отпираться, раз мы все скоро умрем?
Я послал Ричмонда на смерть. Пожалуй, это было убийство. И вот ведь что удивительно — я всегда чтил закон.
Но тогда я смотрел на это иначе. У меня не было угрызений совести. «Поделом ему!» — так я тогда думал. Но потом…
— Что — потом? — зло спросила Вера.
Генерал с отсутствующим видом покачал головой.
— Не знаю, — сказал он. — Ничего не знаю, только потом все переменилось. Я не знаю, догадалась Лесли или нет… Думаю, что нет. Понимаете, с тех пор она от меня отдалилась. Стала совсем чужим человеком. А потом она умерла — и я остался один…
— Один… один, — повторила Вера, эхо подхватило ее слова.
— Вы тоже обрадуетесь, когда придет конец, — закончил Макартур.
Вера рывком поднялась на ноги.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — рассердилась она.
— А я понимаю, дитя мое, я понимаю…
— Нет, не понимаете. Вы ничего не понимаете.
Генерал уставился на горизонт. Он словно перестал ее замечать.
— Лесли… — позвал он тихо и ласково.
Когда запыхавшийся Блор вернулся с мотком каната, Армстронг стоял на том же месте и вглядывался в морскую глубь.
— Где мистер Ломбард? — спросил Блор.
— Пошел проверить какую-то свою догадку, — сказал Армстронг. — Сейчас он вернется. Слушайте, Блор, я беспокоюсь.
— Все мы беспокоимся.
Доктор нетерпеливо махнул рукой:
— Знаю, знаю. Не об этом речь. Я говорю о старике Макартуре.
— Ну и что, сэр?
— Мы ищем сумасшедшего, — мрачно сказал Армстронг. — Так вот, что вы скажете о генерале?
— Думаете, он маньяк? — вытаращил глаза Блор.
— Я бы этого не сказал. Вовсе нет, — ответил Армстронг неуверенно, — хотя я, конечно, не психиатр. Кроме того, я с ним не разговаривал и не имел возможности присмотреться к нему.
— Он, конечно, в маразме, — недоверчиво сказал Блор. — Но я бы никогда не подумал…
— Пожалуй, вы правы, — прервал его Армстронг, — убийца скорее всего прячется на острове. А вот и Ломбард.
Они тщательно привязали канат.
— Думаю, что помощь не понадобится, — сказал Ломбард. — Но на всякий случай будьте начеку. Если я резко дерну, тащите.
Минуту-другую они следили за Ломбардом.
— Карабкается, как кошка, — неприязненно сказал Блор.
— Наверное, немало полазил по горам в свое время, — отозвался Армстронг.