И хотя ни сэр Чарлз, ни Мими не выразили желания подкрепиться, миссис Милрей это не остановило. Она на восточный манер хлопнула в ладоши, и тотчас был подан чай и печенье.

Прихлебывая чай и откусывая печенье, сэр Чарлз завел разговор о том, ради чего они приехали.

– Думаю, вы слышали, миссис Милрей, о трагической смерти мистера Беббингтона, который раньше служил тут викарием?

Пышка энергично закивала головой в знак согласия.

– Да, конечно. Я читала в газетах об эксгумации. Неужели кто-то мог его отравить? Просто не могу себе этого представить. Такой чудесный человек, его здесь все любили.., и ее тоже, и их мальчиков.

– Действительно, загадочная история, – сказал сэр Чарлз. – Мы все просто в отчаянии. Вот и подумали, что, возможно, вы хоть что-то проясните в этом таинственном деле.

– Я? Но ведь я не видела Беббингтонов уже.., позвольте.., уже, должно быть, больше пятнадцати лет – Знаю, но, может быть, именно в далеком прошлом и произошло нечто такое, за что он поплатился жизнью?

– Нет, убеждена, ничего такого не было. Они жили тихо и мирно.., очень небогато, ведь у них было трое детей.

Миссис Милрей охотно предалась воспоминаниям, но – увы! – в них не оказалось ничего, что способно было бы хоть чуть-чуть приподнять завесу тайны.

Сэр Чарлз показал ей увеличенные фотографические снимки Дейкерсов, фотографию с давнишнего портрета Анджелы Сатклифф и вырезку из газеты с довольно нечетким изображением мисс Уиллс. Миссис Милрей с большим интересом их рассмотрела, но никого не узнала.

– Нет, никого из них не помню. Конечно, ведь прошло столько времени. У нас тут местечко небольшое. Приезжих мало. Да и уезжают немногие. Вот, правда, девочки Агнью, дочери старого доктора, замуж повыходили и уехали отсюда, а теперешний доктор – он холост – взял себе молоденькую помощницу. Еще старые мисс Колли – они в церкви сидели на почетном месте – так вот они все поумирали.., давно уже, много лет назад. Были Ричардсоны – он умер, а она уехала в Уэльс. Ну и, конечно, разная мелкая сошка… Но вообще здесь мало что меняется. Думаю, Вайолет могла бы вам рассказать больше, чем я. Она совсем еще юной девушкой часто бывала в доме у викария.

Сэр Чарлз попытался представить себе мисс Милрей «совсем еще юной девушкой» – ничего не вышло.

Фамилия де Рашбриджер, о которой сэр Чарлз спросил старую леди, не пробудила в ее памяти никаких воспоминаний.

На том они и простились с миссис Милрей.

Затем наскоро перекусили в лавке у булочника. Сэр Чарлз не прочь был бы направиться в какое-нибудь более «приличное» место, но Мими заявила, что лучше остаться здесь и постараться разузнать, какие слухи ходят среди местных жителей.

– Ничего, на этот раз сойдут и вареные яйца с ячменными лепешками, – сурово сказала она. – И вообще, стоит ли так беспокоиться о еде.

– Вареные яйца всегда нагоняли на меня тоску, – кротко возразил сэр Чарлз.

Женщина, которая им подавала, оказалась весьма словоохотливой. Она тоже прочла в газетах об эксгумации, и ее потрясло, что речь шла об их «старом викарии».

– Я тогда была совсем девчонкой, но хорошо его помню, – вздохнула она.

Однако больше ничего добавить не могла.

После ленча они пошли в церковь и просмотрели книгу регистрации рождений, браков и смертей. Но и тут не оказалось ничего, что могло бы обнадежить или хотя бы навести на размышления.

Выйдя из церкви на кладбище, они помедлили. Мими принялась читать имена на надгробиях.

– Ну и забавные фамилии встречаются, – сказала она. – Смотрите, вот тут целое семейство Шиллингов, а вот Мэри Энн Бонжур.

– И впрямь смешные! Но и моя не лучше, – вздохнул сэр Чарлз.

– Картрайт? Не вижу ничего смешного.

– Да нет. Картрайт – моя сценическая фамилия, потом я ее узаконил.

– А какая настоящая?

– Не скажу. Это страшная тайна.

– Неужели так ужасно?

– Не ужасно, а смешно.

– О! Скажите!

– Нет! – отрезал сэр Чарлз.

– Ну, пожалуйста!

– Нет!

– Ну почему?

– Вы будете смеяться.

– Не буду.

– Будете – удержаться невозможно.

– Ну, пожалуйста, скажите. Пожалуйста! Ну, пожалуйста, пожалуйста.

– Вы несносно упрямы, Мими. Зачем вам?

– А почему вы не говорите?

– Вы как дитя, Мими. Прелестное дитя, – растроганно сказал сэр Чарлз.

– Нет, я не дитя.

– Разве?

– Ну скажите, – нежно прошептала Мими. Сэр Чарлз грустно улыбнулся.

– Ладно, так и быть. Моя фамилия Бидон.

– Нет, правда?

– Клянусь!

– Хм! В самом деле ужасно. Всю жизнь называться бидоном!

– Да, в театре с таким именем карьеры не сделаешь. Помню, в молодости я носился с мыслью назваться Людовиком Кастильони. Но в конце концов остановился на английском имени – Чарлз Картрайт.

– Но Чарлз ваше настоящее имя?

– Да, уж хоть об этом-то мои крестные родители позаботились. – И, немного поколебавшись, добавил:

– Мими, а если я попрошу вас забыть об этом «сэр»? Называйте меня просто Чарлз.

– Пожалуй.

– Ведь вчера вы же назвали меня Чарлз. Когда.., когда.., думали, что я умер.

– А-а, тогда… – сказала Мими, стараясь придать своему голосу беззаботность.

Сэр Чарлз помолчал, потом вдруг решительно заговорил:

– Послушайте, Мими, так или иначе, а дело, которым мы занимаемся, утратило свое первоначальное содержание, во всяком случае, для меня. Сегодня я особенно это чувствую. Мне кажется, в моей судьбе оно обрело какой-то новый мистический смысл. Надо его распутать, прежде.., прежде чем я примусь за другое. Я даже стал суеверным. Если нам здесь повезет, стало быть, мне и.., в другом повезет. О, Господи! Зачем ходить вокруг да около? Я так часто играл любовь на сцене.., а в жизни, оказывается, совсем ничего не умею… Мими, скажите прямо: я или Мендерс? Мне надо знать. Вчера мне показалось, что я.

– Вы не ошиблись.

– Мими! Мой ангел!

– Чарлз! Чарлз! Нельзя же целоваться на кладбище!

– Можно!

– Так ничего и не узнали, – сокрушенно вздыхала Мими позже, когда они мчались назад, в Лондон.

– Вздор, мы узнали нечто гораздо более важное. Почему я должен думать о каких-то пасторах, о каких-то докторах? Вы, и только вы, занимаете все мои мысли. Моя дорогая, известно ли вам, что я на тридцать лет старше вас? Это не помешает? Вы уверены?

Мими нежно сжала его руку.

– Не говорите чепухи. Интересно, а они что-нибудь разузнали?

– Может быть, и разузнали. Ну и пусть… – Сэр Чарлз стал вдруг необыкновенно великодушен.

– Чарлз, но вы же привыкли во всем быть первым.

Но сэр Чарлз уже расстался с ролью великого сыщика.

– Да, то было прежде. А теперь пусть Усатый играет первую скрипку. Это его хлеб.

– Он и вправду знает, кто убийца? Как вы думаете? Он ведь сам сказал, что знает.

– Скорее всего и понятия не имеет. Просто не хотел ударить в грязь лицом.

Мими молчала. Сэр Чарлз спросил:

– О чем вы думаете, дорогая?

– О мисс Милрей. Она была такая странная в тот вечер. Помните, я вам рассказывала. Она тоже купила газету, где сообщалось об эксгумации, и почему-то все время твердила, что не знает, как поступить.

– Вздор, – весело сказал сэр Чарлз. – Эта женщина всегда знает, как поступить.

– Чарлз, я серьезно! Говорю вам, она была не на шутку встревожена.

– Мими, моя дорогая, ну какое мне дело до мисс Милрей с ее тревогами. Мне ни до кого нет дела, кроме нас с вами.

– И до трамваев тоже? Не хочу стать вдовой, я еще и женой стать не успела!

Они вернулись домой к сэру Чарлзу как раз к чаю. Навстречу вышла мисс Милрей.

– Вам телеграмма, сэр Чарлз.

– Благодарю, мисс Милрей. – Он открыто, по-мальчишески, улыбнулся. – Послушайте, я должен сообщить вам новость. Мы с мисс Литон Гор решили пожениться.

Наступило минутное молчание.

– О! Уверена.., уверена, вы будете очень счастливы! – проговорила мисс Милрей.