— Давайте подумаем, кто мог убить ее? Обсудим каждого. — И он тотчас приступил к своим предположениям: — Стюарды?

— Нет, — отозвалась Джейн.

— Согласен. Женщины напротив нас?

— Не думаю, что такие люди, как леди Хорбари, могут кому-то причинить зло. А другая, мисс Керр, она тоже очень знатная. Нет, она не стала бы убивать старую француженку, я уверена.

— Только противный чужеземец? — улыбнулся Гэйль. — Я думаю, вы не очень ошиблись, Джейн. Тогда это усач. Но, судя по отзывам следователя, он — вне подозрений. Доктор? Не очень-то похоже на истину.

— Если б он захотел убить ее, он, я думаю, выбрал бы что-нибудь такое, что не оставляет следов; никто и не узнал бы.

— М-да, — с сомнением согласился Норман. — Эти яды без вкуса и без запаха, не оставляющие никаких следов, очень удобны, но кто знает, существуют ли они вообще... Дальше кто там у нас? А, писатель, у которого была стреляющая трубка.

— Весьма подозрителен. Но в общем-то, и если б он не заговорил об этой трубке, с ним все было бы в порядке.

— Затем этот Джеймсон... Нет... Ну, как же его зовут?.. Райдер?

— Да, по-моему, это он и есть...

— А двое французов?

— Пожалуй, больше всего подходят. Они сидели на таких удобных местах. У них могли быть причины, о которых мы даже не подозреваем. И тот, что помоложе, выглядел встревоженным.

— Будешь встревоженным, если ты совершил убийство, — угрюмо, отозвался Норман Гэйль.

— Хотя он казался таким симпатичным, — тут же заколебалась Джейн. — И отец его тоже довольно милый. Надеюсь все же, что это не они!..

— На мой взгляд, мы продвигаемся вперед не очень успешно, — усмехнувшись, заметил Норман.

— Как мы можем продвигаться, если почти ничего не знаем об убитой. Ни ее врагов, ни тех, кто получит в наследство ее деньги, и вообще всего такого... — пожала плечами Джейн. Гэйль подумал и медленно проговорил:

— Кажется, было бы все же полезно... разобраться самим во всем этом. Ведь убийство касается не только виновного и жертвы. Оно затрагивает и невиновных. Вы и я невиновны, но тень убийцы коснулась и нас. И мы пока не знаем, как эта тень повлияет на нашу жизнь.

Джейн была человеком хладнокровным, но тут она вздрогнула внезапно:

— Не надо, — попросила она. — Вы пугаете меня.

— Ах, по правде говоря, я и сам немножко боюсь, — признался Гэйль.

Эркюль Пуаро зашел к своему другу инспектору Джеппу. Джепп встретил его с улыбкой.

— Хэлло, старик! — воскликнул он. — Ты был на волосок от тюрьмы!

— Боюсь, — серьезно заметил Пуаро, — что такое происшествие может повредить моей карьере!

— Ну что ж, — улыбнулся Джепп, — детективы иногда превращаются в преступников, правда, в романах.

Вошел высокий худой человек с несколько меланхоличным, интеллигентным лицом. Джепп представил его:

— Это мсье Фурнье из французской сыскной полиции. Он приехал, чтобы поработать с нами.

— Кажется, несколько лет назад я уже имел удовольствие встречать вас, мсье Пуаро, — кланяясь и пожимая всем руки, сказал Фурнье и вяло улыбнулся. — Я много слышал о вас.

Пуаро позволил себе сдержанную улыбку в ответ.

— Полагаю, — сказал он, — что вы, джентльмены, согласитесь отобедать у меня. Я уже пригласил адвоката мадам Морисо мэтра Тибо. Вы и мой друг Джепп не возражаете против моего сотрудничества с вами?

— Все all right, дружище, — сказал Джепп, хлопнув Пуаро по спине. — Ты живешь все в том же доме, на нижнем этаже?

На превосходном обеде, которым маленький бельгиец угостил друзей, компания была чисто мужская. Явился и высокий седобородый француз мэтр Тибо.

— Оказывается, вполне возможно хорошо поесть в Англии, — мурлыкнул Фурнье после того, как деликатно воспользовался заботливо припасенной для него зубочисткой.

— Восхитительно, мсье Пуаро! — сказал Тибо.

— Немножко офранцужено, но чертовски вкусно! — объявил Джепп.

— Такая пища превосходна для estomac, — сказал Пуаро. — Она не настолько обременительна, чтобы парализовать мысли.

— Не могу пожаловаться на то, что мой желудок доставляет мне хлопоты, — сказал Джепп. — Но не будем терять времени. Давайте приступим к делу. Я знаю, мсье Тибо получил на нынешний вечер задание, поэтому полагаю, мы прежде всего посоветуемся с ним обо всем, что может оказаться полезным.

— Я к вашим услугам, джентльмены. Безусловно, здесь я могу говорить более свободно, чем у следователя. Перед следствием я наскоро переговорил с инспектором Джеппом, и он попросил меня там сообщить только самые необходимые факты.

— Совершенно верно, — подтвердил Джепп. — Никогда не нужно разбалтывать секреты прежде времени. Послушаем, что вы нам расскажете об этой самой Жизели.

— Правду говоря, я знаю весьма и весьма мало. Кое-что о ее деловой жизни. Ее личная жизнь мне почти неизвестна. О ней, наверное, мсье Фурнье сможет рассказать больше. Мадам Жизель была человеком, которого в нашей стране называют «character». О ее прошлом мне тоже почти ничего не известно. Думаю, в молодости она была хороша собою, утратила красоту из-за оспы. Она (это мои личные впечатления) любила власть и умела повелевать. Была энергичным, способным дельцом. Типичная француженка, она никогда не позволяла своим чувствам хоть сколько-нибудь влиять на деловые отношения; пользовалась репутацией женщины, ведущей свои дела скрупулезно честно.

Он обернулся, чтоб посмотреть, согласен ли с ним Фурнье.

Тот меланхолично кивнул головой:

— Да, она была честной — по ее понятиям. Но... — он уныло пожал плечами, — не слишком ли много: спрашивать у человеческой натуры, что она такое на самом деле.

— Что вы имеете в виду?

— Chantage.

— Вымогательство? — переспросил Джепп.

— Да, своеобразный шантаж. Мадам Жизель давала ссуду, как вы здесь говорите «note of hand alone». Она проявляла благоразумие как в отношении выдаваемых сумм, так и в назначении процентов. Но должен вам сказать, у нее были свои методы взыскания долгов.

Пуаро с любопытством наклонился вперед.

— Как уже говорил сегодня мэтр Тибо, ее клиентуру в основном составляли люди из определенных кругов. Люди эти особенно уязвимы и зависимы от общественного мнения. Мадам Жизель имела свою собственную разведывательную службу... Обычно перед тем, как дать деньги (большую сумму, разумеется), она собирала сведения о клиенте. Я повторю слова нашего друга: по своим понятиям, мадам Жизель была скрупулезно честна. Доверяла тому, кто доверял ей. И никогда не использовала секретных сведений, чтобы получить деньги от кого-нибудь, если он еще не задолжал ей этих денег.

— Вы полагаете, — сказал Пуаро, — что чужие секреты служили ей своего рода гарантией?

— Совершенно верно; и в использовании их она была беспощадна. Ее система была действенна: очень редко приходилось списывать безнадежные долги. Человек, будь то мужчина или женщина в известном положении, пойдет на все, лишь бы добыть деньги, чтобы избежать публичного скандала. Как я уже говорил, мы знали о ее деятельности; но судебного преследования... — Он пожал плечами. — Человеческая натура есть человеческая натура.

— А если она, допустим, — поинтересовался Пуаро, — вынуждена была все-таки списать долг? Что тогда?

— В таком случае она предупреждала, что либо огласит имевшуюся у нее информацию, либо передаст эту информацию какому-нибудь заинтересованному в ней лицу.

Воцарилось минутное молчание. Затем Пуаро спросил:

— С точки зрения финансовой — это давало ей какую-то выгоду?

— Нет, — сказал Фурнье. — Прямой — нет.

— А косвенно?

— А косвенно, — высказал свое предположение Джепп, — заставляло клиентов выплачивать долги вовремя, не правда ли?

— Совершенно верно, — подтвердил Фурнье. — Это было тем, что вы называете «нравственным эффектом».

— Безнравственным эффектом, я бы сказал, — уточнил Джепп. — Ну... — Он задумчиво потер нос. — Это отличные штрихи для мотивировки убийства, превосходные штрихи! Теперь перед нами стоит еще один вопрос: кто получил бы в наследство ее деньги? — Он обернулся к Тибо.