Многого могла ожидать мисс Марпл от отеля «Бертрам», но уж, конечно, не появления здесь Бесс Седжвик.

Шикарный ночной клуб либо забегаловка для водителей грузовиков — вот диапазон интересов Бесс. Но в этом старинном респектабельном отеле она смотрится странно.

Но вот она здесь, собственной персоной, никаких сомнений быть не может. Не на фотографии в журнале мод или в популярной газете, где она появлялась чуть ли не каждый месяц, а, так сказать, во плоти. Торопливо, нервно затянулась сигаретой, глядя на стоящий перед ней большой поднос с нескрываемым удивлением, будто видела такую штуковину впервые. Заказала она — мисс Марпл даже прищурилась, напрягая глаза, — да-да, пончики. Весьма любопытно!

Бесс Седжвик погасила сигарету о блюдце, поднесла к губам пончик и откусила здоровенный кусок. Темно-красное клубничное варенье брызнуло ей на подбородок. Бесс откинула голову и захохотала: такого громкого и веселого смеха в холле отеля «Бертрам» давненько не слыхивали.

Немедленно возник Генри, протягивая маленькую салфетку. Бесс взяла ее и, вытерев подбородок размашистым, мальчишеским жестом, воскликнула:

— Вот что я называю настоящим пончиком! Шикарно! Бросив салфетку на поднос, она встала. Как всегда и везде, взоры обратились к ней. Она уже привыкла к всеобщему вниманию. Быть может, ей это льстило, а быть может, она просто не замечала устремленных на нее любопытных глаз. Поглядеть на нее стоило: привлекала не столько ее красота, сколько какая-то природная бесшабашность. Платиновые волосы, блестящие и прямые, падали на плечи. Прекрасной формы голова, четко вылепленное лицо. Нос с небольшой горбинкой, серые, глубоко посаженные глаза. Подвижный рот прирожденной актрисы. Мужчин обескураживала простота ее наряда. Казалось, она вырядилась в грубую мешковину — ни украшений, ни даже застежек и швов. Но женский глаз сразу оценил эту простоту. Даже провинциальные старушки, живущие сейчас в «Бертраме», и те знали, что такое платье стоит состояния.

Проходя через холл к лифту, она задержалась возле леди Седины и мисс Марпл и поздоровалась с Сединой:

— Привет, леди Седина. По-моему, мы не встречались с тех пор, как виделись у Крафтов. Борзые здоровы?

— Что вы тут делаете, Бесс?

— Просто остановилась. Я примчалась с Лоудс-Энда. Четыре часа сорок пять минут. Неплохо!

— Когда-нибудь вы убьетесь. Или кого-нибудь собьете. Но почему все-таки вы остановились именно здесь?

Бесс Седжвик окинула взглядом апартаменты. Она явно поняла подтекст вопроса и иронически усмехнулась.

— Друзья посоветовали попробовать. И они правы. Мне только что подали изумительные пончики!

— А какие у них здесь плюшки!

— Плюшки, — задумчиво протянула Бесс Седжвик. — Да… Плюшки.

Она кивнула и пошла к лифту.

— Потрясающая девочка, — сказала леди Седина. (У них с мисс Марпл каждая женщина моложе шестидесяти считалась девочкой.) — Я помню ее еще совсем маленькой. Никто не мог с ней совладать. В шестнадцать лет сбежала с грумом[10]-ирландцем. Родителям удалось вовремя ее вернуть, а может, и не вовремя. Так или иначе, от грума откупились и благополучно выдали ее замуж за старого Конистона. Этот известный распутник, на тридцать лет ее старше, был от нее совершенно без ума. Впрочем, его счастье длилось недолго. Она ушла к Джонни Седжвику. Если б он не сломал себе шею на скачках, они прожили бы долго. После него она вышла замуж за Риджуэя Беккера, американца, владельца яхты. Они развелись три года назад, и я слышала, что при ней сейчас какой-то автогонщик — не то поляк, не то еще кто-то. Не знаю, замужем она за ним или нет. Но после развода с американцем она снова стала Седжвик. Встречается с самыми удивительными людьми. Поговаривают, будто пристрастилась к наркотикам… Но это вряд ли.

— Хотела бы я знать: счастлива ли она? — сказала мисс Марпл.

Леди Селина, которая никогда не задавала себе подобного рода вопросов, несколько удивилась:

— У нее же полно денег… Алименты и прочее. Конечно, деньги — это еще не все…

— Разумеется.

— И, кроме того, у нее всегда есть поклонник или даже несколько… Женщинам, достигшим такого возраста, ничего другого и не надо. А впрочем…

Она помолчала.

— Вот именно, — сказала мисс Марпл.

Иные, вероятно, не удержались бы от улыбки, услышав подобное заключение из уст пожилой леди, вряд ли большому специалисту по части нимфомании[11], да мисс Марпл таких слов и не употребляла, обходясь выражением «чрезмерный интерес к мужчинам». Но леди Седина поняла реплику собеседницы как выражение согласия.

— В ее жизни вообще было много мужчин, — заметила леди Селина.

— Да, не кажется ли вам, что мужчины были для нее скорее забавой, а не истинной потребностью?

«Неужели найдется женщина, — думала мисс Марпл, — которая явится в отель „Бертрам“ для тайного свидания с мужчиной? Нет, наш отель — место для этого неподходящее. Но, быть может, тот, кто сейчас приглянулся Бесс Седжвик, выбрал „Бертрам“ именно по этой причине?»

Она вздохнула, взглянула на красивые старинные часы, тикающие в углу, осторожно, как все застарелые ревматики, поднялась с кресла и медленно направилась к лифту. Леди Селина огляделась, и взор ее остановился на пожилом джентльмене с военной выправкой, читавшем «Спектейтор»[12].

— Приятно вас вновь здесь встретить! Э-э.., вы ведь генерал Арлингтон?

Однако пожилой джентльмен с чарующей любезностью сообщил, что он не генерал Арлингтон. Леди Селина извинилась, ничуть не огорчившись. Близорукость удачно сочеталась у нее с жизнерадостностью, а так как леди Селина обожала узнавать в отеле старых друзей и знакомых, то подобные ошибки случались сплошь и рядом. Впрочем, этим грешили многие постояльцы — освещение в холле было мягким, приглушенным, лампы затенены абажурами. Обознаться было легко, но никто не обижался, если его принимали за другого, это даже казалось лестным.

Ожидая лифта, мисс Марпл усмехалась про себя. До чего это похоже на Селину! Вечно ей кажется, будто она всех знает. Где уж мисс Марпл состязаться с Сединой! Ее единственным достижением в этой области был красивый епископ из Уэстчестера, которого она нежно называла «милый Робби», и тот отвечал ей с такой же теплотой, так как до сих пор помнил то время, когда маленьким мальчиком жил в доме приходского священника в Гешире и кричал мисс Марпл: «Тетя Джейн, ты теперь крокодил! Ты крокодил, съешь меня!»

Лифт спустился, одетый в форму мужчина средних лет открыл дверь. Не без удивления мисс Марпл увидела в кабине Бесс Седжвик, только что поднимавшуюся наверх. Но тут Бесс, шагнувшая было наружу, остановилась так внезапно, что сделавшая встречный шаг мисс Марпл споткнулась от неожиданности. Взгляд Бесс Седжвик был устремлен на что-то поверх плеча мисс Марпл, и старая дама обернулась.

Швейцар толкнул вращающиеся входные двери и пропустил двух женщин. Одной из них была заполошного вида особа средних лет, в лиловой шляпке с цветами, а другой — высокая девушка лет семнадцати — восемнадцати, одетая просто и элегантно, с длинными прямыми светлыми волосами.

Но Бесс Седжвик уже овладела собой, резко повернулась и вновь вошла в лифт. Затем извинилась перед следовавшей за ней мисс Марпл:

— Простите меня! Чуть с ног вас не сбила! — Голос у нее был теплый, приветливый. — Я вспомнила, что кое-что забыла внизу…

— Второй этаж? — спросил лифтер.

Мисс Марпл кивнула, улыбнулась Бесс, давая понять, что простила ее неловкость, вышла из лифта и побрела в свой номер, мысленно перебирая в уме все те мелочи, с которыми ей пришлось только что столкнуться: такова уж была привычка мисс Марпл.

Ну, например, то, что сейчас сказала Бесс Седжвик, — не правда. Войдя в свою комнату, она должна была сразу обнаружить, что «кое-что забыла» (если только вообще это правда!), и отправиться вниз за этой вещью. А может, она спустилась, чтобы кого-то встретить? А если так, то что именно потрясло и взволновало ее до такой степени, что она отступила в лифт, лишь бы не быть узнанной теми, кто вошел в холл?