— Милые дети, ну зачем же все так усложнять? Подумайте, разве это похоже на вашего дядюшку? Ему просто захотелось немного пошутить, только и всего.

Две пары глаз недоуменно, но уже куда с большим доверием обратились на мисс Марпл.

— Что вы имеете в виду? — медленно проговорила Чармин.

— Только то, милочка, что сейчас вы держите в руках свои деньги.

Рецепт, милочка! — сжалилась над ней мисс Марпл после того как девушка, внимательно осмотрев свои руки, разочарованно подняла глаза. — Рецепт! Он же выдает все с головой! Отбросьте чеснок, жженый сахар и самый окорок. И что у вас останется? Липа! Самая обычная липа. Иными словами, обман и надувательство. Теперь вспомните, что сделал ваш дядя перед смертью. Он похлопал себя по глазу! Вот вам и разгадка!

— Интересно, кто здесь сошел с ума? — осведомилась Чармин. — Мы или вы?

— Милочка, но вы же должны знать эту поговорку. «Близок локоть, да не укусишь», только другими словами. Или теперь уже так не говорят? Жаль, хорошая была поговорка… «Видит око, да зуб неймет».

Эдвард шумно втянул воздух и уставился на письмо, которое держал в руке.

— Дазуб Неймет…

— Именно, мистер Росситер. Как вы только что сказали, этой особы никогда не существовало. Письма написал ваш дядюшка и, подозреваю, немало тем поразвлекся. Как вы уже заметили, они написаны гораздо позже, чем выпущены конверты, не говоря уже о марках. Та, например, которая сейчас сверху, выпущена в тысяча восемьсот пятьдесят первом году.

Она помолчала и многозначительно повторила:

— В тысяча восемьсот пятьдесят первом. Вам это ничего не говорит?

— Абсолютно ничего, — признался Эдвард.

— Оно и неудивительно, — заверила его мисс Марпл. — Я бы тоже ничего не знала, если бы не мой внучатый племянник Лайонел. Такой милый мальчик! Страстный, знаете ли, филателист. Чего только он не знает о марках! Как-то, помню, рассказывал мне про всякие редкости. За сколько их продают с аукциона и все такое. Например, какая-то двухцентовая марка тысяча восемьсот пятьдесят первого года выпуска — голубенькая, помнится — ушла чуть не за двадцать пять тысяч долларов. Представляете? Надо думать, и остальные не дешевле. Я так понимаю, ваш дядюшка скупал их через посредников, причем позаботился хорошенько «замести следы», как пишут в рассказах про сыщиков.

Эдвард со стоном рухнул на стул и обхватил голову руками.

— Ты что? — испугалась Чармин.

— Господи! Ведь если бы не мисс Марпл… Представляешь себе картинку? Мы с тобой, как и подобает любящим родственникам, предаем огню личные письма дядюшки!

— А вот старым шутникам такая картинка почему-то и в голову не приходит, заметила мисс Марпл. — Помню, дядюшка Генри решил подарить своей любимой племяннице на Рождество пять фунтов. И что же он сделал? Вложил пятифунтовую бумажку в открытку, заклеил края, да еще и написал на обороте: «С сердечными поздравлениями и наилучшими пожеланиями. Боюсь, это все, что у меня для тебя нашлось в этом году». Бедняжка, разумеется, страшно обиделась и тут же выбросила открытку в камин. Так что пришлось дядюшке дарить ей еще пять фунтов.

Вероятно, именно этот поступок дядюшки Генри и позволил молодым людям в корне пересмотреть свое к нему отношение.

— Знаете что, мисс Марпл? — задумчиво протянул Эдвард. — Схожу-ка я за шампанским… Большой грех не выпить за такого человека!

— Черт побери! — сказала Пат.

Все больше хмурясь, она с ожесточением перетряхивала содержимое шелкового мешочка, который именовала «театральной сумочкой». За ней с беспокойством наблюдали двое молодых людей и девушка, тоже стоявшие на лестничной площадке перед запертой дверью квартиры Патриции Гарнет.

— Бесполезно, — наконец сказала Пат. — Его нет. Что же нам теперь делать?

— Где же ты, моя отмычечка?.. — пробормотал Джимми Фолкнер, широкоплечий невысокий крепыш, с добрыми голубыми глазами.

Пат сердито обернулась к нему:

— Оставь свои шуточки, Джимми, мне совсем не до смеха.

— Взгляни-ка еще разок, Пат, — предложил Донован Бейли. — Ключ, возможно, где-то на дне.

У него была приятная, с этакой небрежной ленцой, манера говорить, что, впрочем, очень шло этому изысканно-сухощавому смуглому юноше.

— А ты точно брала его с собой? — спросила Милдред Хоуп.

— Конечно брала, — ответила Пат. — И по-моему, отдала кому-то из вас. — И она испытующе посмотрела на молодых людей. — Да-да, я попросила Донована положить его к себе.

Но свалить все на Донована ей не удалось: тот решительно отверг ее обвинение, а Джимми его поддержал.

— Я сам видел, как ты положила ключ в сумку, — сказал он.

— Ну, значит, кто-то из вас выронил его, когда поднимал мою сумку. Ведь я раза два роняла ее.

— Раза два! — ласково передразнил ее Донован. — Да раз десять, и к тому же везде и всюду ее забывала.

— Удивляюсь, как только ты не растеряла все свое барахло! — усмехнулся Джимми.

— Но как же нам все-таки попасть в квартиру? — спросила Милдред.

Будучи девушкой рассудительной, она всегда говорила по существу, но увы! — была далеко не так привлекательна, как взбалмошная Пат, которая вечно попадала в какие-нибудь истории.

Некоторое время все четверо молча взирали на запертую дверь.

— А привратник не может помочь? — спросил Джимми. — Нет ли у него что-нибудь вроде универсального ключа или еще какой-нибудь подходящей штуковины?

Пат покачала головой. Ключа было всего два. Один висел у нее на кухне, другой был — вернее должен был быть — в злосчастной сумке.

— Вот если бы квартира была на первом этаже… — мечтательно протянула Пат. — Можно было бы выдавить стекло и влезть… Ты не согласился бы стать домушником, а, Донован?

Донован вежливо, но твердо отказался.

— Квартира на пятом этаже — дохлый номер, — заметил Джимми.

— А как насчет пожарной лестницы? — спросил Донован.

— Нет такой, — сказала Пат.

— Должна быть, — сказал Джимми. — В шестиэтажных домах должна быть пожарная лестница.

— Мало ли что должна, а вот нету, — ответила Пат. — О Боже! Как же мне попасть в собственную квартиру?

— А нет ли здесь — ну как его? — на чем лавочники доставляют в квартиру отбивные и брюссельскую капусту? — спросил Донован.

— Подъемник для продуктов? — подхватила Пат. — У нас это всего лишь проволочная корзина. Постойте, знаю!

Можно воспользоваться угольным лифтом.

— Вот. Это мысль, — сказал Донован.

— А если дверца лифта в квартиру Пат закрыта изнутри на задвижку? скептически заметила Милдред.

Но ее опасения тут же были отвергнуты.

— Только не у Пат, — сказал Джимми. — Пат никогда ничего не запирает.

— Нет, думаю, что не закрыта, — согласилась Пат. — Сегодня утром я выставляла ящик с мусором и помню, что дверцу не запирала. А потом я к ней вообще больше не подходила.

— Так, — произнес Донован, — будем считать, что нам повезло. Тем не менее, дорогая Пат, я позволю себе заметить, что подобная небрежность недопустима. Как-нибудь дождешься, что к тебе залезут воры.

В ответ на его брюзжание Пат и бровью не повела.

— За мной, — крикнула она и помчалась по лестнице вниз.

Остальные поспешили за ней. Пат провела их через темный закуток под лестницей, забитый детскими колясками, и открыла дверь в подвал. Они подошли к лифту, где стоял ящик с мусором. Донован вытащил ящик и осторожно ступил на открытую платформу лифта, сморщив при этом нос.

— Немного воняет, — заметил он. — Но придется потерпеть. Я пущусь в это рискованное путешествие один, или кто-нибудь составит мне компанию?

— Я пойду, — вызвался Джимми. — Если этот лифт выдержит двоих.

— Не весишь же ты больше, чем тонна угля, — сказала Пат, которая никогда не была особенно сильна в системе мер и весов.

— Сейчас мы выясним, выдержит или нет, — весело сказал Донован и взялся за веревку.

Со скрипом и скрежетом платформа с Джимми и Донованом исчезла из виду.