Он пошел домой, надел лыжи (они хранились в сарае вместе с другим спортивным инвентарем и снаряжением) и пустился в путь. Он был мастером в этом деле, а дорога – все время вниз по склону – замечательная. Спуск обычно занимает всего десяток минут.

Барнэби подобрался к окну и постучал. Ничего не подозревая, капитан впустил его. Затем, когда Тревильян повернулся к нему спиной, он воспользовался случаем и ударил его этой штукой. У-фф, мне просто тошно об этом подумать. – Ее прямо передернуло.

– Все это было совсем не трудно. У него была масса времени. Он, должно быть, вычистил и вытер лыжи, затем поставил их в стенной шкаф в столовой, среди прочих вещей. Затем, я полагаю, он выдвинул ящики, разбросал все и выставил окно, чтобы создать видимость ограбления.

Потом, уже перед восемью часами, ему оставалось только выйти окольным путем на дорогу и прийти таким запыхавшимся, как будто он пешком проделал весь путь от Ситтафорда. Поскольку никто не подозревал о лыжах, он был в полной безопасности. Врач не ошибся, сказав, что смерть наступила по крайней мере два часа назад. И, как я уже заметила, поскольку никто не догадывался о лыжах, у майора Барнэби было безупречное алиби.

– Но они же были друзья, Барнэби и Тревильян, – сказал мистер Рикрофт. – Старые друзья. Всю жизнь были друзьями. Это непостижимо.

– Я не знаю, – сказала Эмили. – Это и для меня загадка. Я не могла понять за что. Я гадала, гадала и решила пойти к инспектору Нарракоту и мистеру Дюку. – Она умолкла и посмотрела на невозмутимого мистера Дюка. – Можно, я скажу им? – спросила она.

Мистер Дюк улыбнулся:

– Если вам так хочется, мисс Трефусис.

– А вы, может быть, предпочли, чтобы я не говорила? Нет? Ну так вот, я пришла к ним, и мы разобрались. Помнишь, Чарлз, ты мне говорил, что Эванс помянул как-то, что капитан Тревильян часто посылал решения конкурсов от его имени. Он считал, что Ситтафорд-хаус – слишком солидный адрес. Так вот, то же самое он сделал и с ответами на футбольный конкурс, за который ты выдал майору Барнэби пять тысяч фунтов. На самом деле это было решение капитана Тревильяна, но отослал он его от имени Барнэби. Коттедж номер один, Ситтафорд – звучало, по его мнению, гораздо лучше. Теперь вы понимаете, что произошло? В пятницу утром майор Барнэби получил письмо, в котором сообщалось, что он выиграл пять тысяч фунтов. Между прочим, нас должно было насторожить то, что он не признался в получении этого письма, сказал, что оно не дошло до него из-за погоды. Это была ложь. В пятницу утром почта еще доходила. На чем я остановилась? А да, майор Барнэби получает письмо. Ему нужны эти пять тысяч. Очень нужны. Он вложил деньги в какие-то дурацкие акции и потерял значительные суммы.

Мысль эта, по-видимому, пришла ему в голову совершенно неожиданно. Возможно, когда он понял, что вечером собирается снег. «Если бы Тревильян умер, – подумал он, – можно было бы оставить себе эти деньги, и никто бы не узнал об этом».

– Удивительно, – пробормотал мистер Рикрофт. – Крайне удивительно. Кто бы мог подумать! Но, милая моя юная леди, как вы узнали обо всем этом? Что вас навело на верный путь?

Эмили рассказала тут о письме миссис Беллинг и о том, как она обнаружила в трубе ботинки.

– Когда я увидела эти ботинки, а это были лыжные ботинки, мне, естественно, захотелось взглянуть и на лыжи. Я помчалась вниз, открыла шкаф и обнаружила там две пары лыж: одни длинные, другие короче. Ботинки подходили к длинной паре и не подходили к другой. На ней крепления были для ботинок меньшего размера. Значит, короткая пара лыж принадлежала другому человеку.

– Ему следовало спрятать лыжи куда-нибудь в другое место, – сказал мистер Рикрофт с явным неодобрением.

– Нет, нет, – сказала Эмили, – куда он еще мог их спрятать? На самом деле это было вполне безопасное место. Через день-другой всю коллекцию взяли бы на хранение, и вряд ли полицию интересовало бы, одна пара лыж была у капитана Тревильяна или две.

– Но зачем же он спрятал ботинки?

– Я полагаю, – сказала Эмили, – он боялся, что полиция сделает то, что сделала я. Обнаружение лыжных ботинок могло привести к лыжам. Поэтому он засунул их в трубу. И вот тут-то он действительно совершил ошибку, потому что Эванс заметил, что они исчезли, а я узнала об этом.

– Значит, он намеренно хотел свалить вину на Джима? – возмутился Брайан Пирсон.

– О нет! Просто Джиму, как всегда, идиотски везет. Он и вел себя как идиот.

– Ну теперь-то с ним все в порядке, – сказал Чарлз. – И тебе уже нечего беспокоиться. Ты мне все объяснила, и я мчусь на телеграф. Прошу у присутствующих прощения. – И он бросился из комнаты.

– Огонь! – сказала Эмили.

– Вы сами были как огонь, мисс Трефусис, – произнес своим низким голосом мистер Дюк.

– Да, да! – с восхищением воскликнул Ронни.

– О господи! – сказала Эмили и, совершенно обессиленная, буквально свалилась на стул.

– Вам необходимо сейчас что-нибудь тонизирующее, – засуетился Ронни. – Коктейль, а?

Эмили покачала головой.

– Немного бренди? – заботливо предложил мистер Рикрофт.

– Чашку чаю? – предложила Виолетта.

– Мне бы немножечко попудриться, – тоскливо сказала Эмили. – Я забыла свою пуховку в автомобиле. А я знаю, что я так и горю от волнения.

Виолетта отвела ее наверх в поисках этого успокаивающего средства.

– Вот так-то гораздо лучше, – сказала Эмили, решительно покрывая пудрой нос. – Какая хорошая! Теперь мне намного лучше. А помада у тебя есть? Я уже чувствую себя почти человеком.

– Вы замечательная, – сказала Виолетта. – Такая смелая.

– Совсем нет, – сказала Эмили. – Под этим камуфляжем я вся дрожу, как желе. И такое внутри противное ощущение тошноты.

– Знаю, – сказала Виолетта. – Я чувствовала себя почти так же. Так тряслась последние дни за Брайана. Конечно, они не могли его повесить за убийство капитана Тревильяна, но если бы он только сказал им, где он был все это время, они бы быстро разнюхали, что это он устроил папин побег.

– Что-что? – спросила Эмили, перестав наводить красоту.

– Папа – тот самый каторжник, который бежал. Вот из-за чего мы приехали сюда, мама и я. Бедный папа, он временами становится очень страшным, и тогда он совершал все эти гадкие вещи. Мы встретили Брайана по пути из Австралии, и он и я… Ну, словом…

– Понятно, – сказала Эмили, приходя ей на помощь. – Ничего удивительного.

– Я ему все рассказала, и, между нами, мы-то все и придумали. К счастью, у нас было много денег, а Брайан разработал все детали. Знаете, из Принстона просто невозможно убежать, но Брайан все сообразил. Прямо чудо какое-то! Договорились так, что, когда папа убежит, он по пустоши доберется до деревни и спрячется в пещере Пикси, а потом, позже, он и Брайан должны были изобразить наших слуг. И то, что мы приехали сюда задолго до побега, казалось, освободит нас от всяких подозрений. Именно Брайан подсказал нам это место и предложил побольше заплатить капитану.

– Мне очень жаль, что ничего не получилось, – сказала Эмили.

– Это совершенно сломило маму, – сказала Виолетта. – Но Брайан, я считаю, замечательный парень: не всякий согласится жениться на дочери каторжника. Я не считаю, что отец мой – преступник. Лет пятнадцать назад его лягнула лошадь. Удар пришелся в голову. С тех пор у него начались эти странности. Брайан говорит, что, если бы у него был хороший адвокат, он бы не понес такого наказания. Но лучше не будем больше об этом.

– И ничего нельзя сделать?

Виолетта покачала головой:

– Он очень болен, это большой риск. Такой холод. Пневмония. Не могу не понимать, что, если он умрет, это для него самое лучшее. Конечно, нехорошо так говорить, но ведь вы понимаете, что я имею в виду.

– Бедная Виолетта! – сказала Эмили. – Проклятые напасти!

Девушка покачала головой.

– У меня есть Брайан, – сказала она. – А у тебя… – И она смущенно остановилась.

– Да-а, – задумчиво произнесла Эмили. – Вот именно.