О теоретических работах Годдарда мы уже говорили. Убежден, что экспериментатор он был более сильный, чем теоретик, но всю жизнь в опытной работе мешал ему… он сам. Теоретику что надо? Бумага, карандаш, сиди, пиши, ни ты никому не нужен, ни тебе никто. Экспериментатор, в любой области техники, один работать не может. И прежде чем научиться вообще работать, он должен научиться работать с людьми. Годдард же по характеру своему затворник. Можно по пальцам перечесть всех его многолетних сотрудников (думаю, не самых талантливых «технарей», которых можно было найти в Соединенных Штатах, стране, богатой изобретательными людьми): Нильс Лункквист, братья Лоуренс и Чарльз Мансур, Альберт Киск, Генри Сакс, жена помогала с фотографированием, – больше никого назвать не могу. Он добровольно сам себя засекретил, когда еще никому и в голову не приходило секретить работы по ракетной технике. О первом пуске жидкостной ракеты в 1926 году Америка узнала только через 10 лет. Американский ракетчик Ф. Дж. Малина писал: «Годдард считал ракеты своим частным заповедником, и тех, кто также работал над этим вопросом, рассматривал как браконьеров… Такое его отношение привело к тому, что он отказался от научной традиции сообщать о своих результатах через научные журналы…»

Испытания первых американских ракет.

Можно добавить: и не только через научные журналы. Весьма характерен ответ Годдарда от 16 августа 1924 года советским энтузиастам исследования проблемы межпланетных полетов, которые искренне желали установить научные связи с американскими коллегами. Ответ совсем короткий, но в нем весь характер Годдарда:

«Университет Кларка, Вустер, Массачусетс, отделение физики. Господину Лейтейзену, секретарю общества по исследованию межпланетных связей. Москва, Россия. Уважаемый сэр.

Я рад узнать, что в России создано общество по исследованию межпланетных связей, и я буду рад сотрудничать в этой работе в пределах возможного. Однако печатный материал, касающийся проводимой сейчас работы или экспериментальных полетов, отсутствует. [19]

Благодарю за ознакомление меня с материалами. Искренне ваш, директор физической лаборатории P. X. Годдард».

Вилли Лей, который в конце 20-х годов занимается опытами с жидкостными ракетами, вспоминает, что попытки немецких энтузиастов ракетной техники наладить переписку с Годдардом были «резко и грубо отклонены им». Он не доверял своих секретов даже экспериментаторам Американского ракетного общества, хотя был избран членом его правления. Своих ракет он им не показывал, и они вынуждены были довольствоваться менее совершенными схемами немцев. Читая присылаемые ему работы, Годдард скрывал все результаты своих экспериментов до 1936 года. Известно было, что есть такой американец, который занимается ракетной техникой, но что он конкретно делает – никто не знал.

О многих ракетах Годдарда историки техники узнали лишь в 1970 году – через четверть века после его смерти, – когда в США вышел первый том собрания его сочинений.

Да, вот такой, сложный был человек… Но нам-то что? Нам-то с вами надо, чтобы дело шло вперед. А дело вперед шло.

Биографы Годдарда пишут, что в 1917 – 1929 годах в Вашингтоне, в Смитсонианском университете, том самом, который нынче прославился замечательным музеем космонавтики, Роберт Годдард разрабатывал ракету, способную поднять метеорологические приборы на высоту, недоступную шарам-зондам. Это правильно, но, пожалуй, чересчур общо. Потому что вряд ли можно объединить эти годы решением одной задачи. Годдард – в постоянном поиске. Как я говорил уже, не сразу открылись ему все преимущества жидкостного ракетного двигателя. Он затратил бездну труда на конструирование твердотопливных ракет. Но и здесь он не идет по традиционному пути: одна камера и единый пороховой заряд. Долгое время он проектирует систему подачи. Да, это была хитроумная система, которая посылала порох в камеру последовательно, определенными порциями. Идея Николая Кибальчича получила в чертежах Годдарда реальное инженерное воплощение. На наше счастье, решить эту задачу Годдарду не удалось. Я серьезно говорю «на счастье», потому что, отработай он модель своей многозарядной пороховой ракеты, и пошел бы он по этому пути. А тут он быстро понял, что попал в тупик. Надо было отчитываться в проведенной работе – и мы получаем классический труд «Метод достижения предельных высот», надо было выходить из тупика – и мы получаем первую в мире жидкостную ракету.

Стартовая площадка Роберта Годдарда.

Впрочем, это только на словах все так счастливо складывалось. На самом же деле все, что говорили мы о непризнании ракетчиков, и к Годдарду относится в полной мере. Может быть, даже в большей мере, ведь для его экспериментов нужны деньги, и немалые. В апреле 1921 года средства, отпущенные Смитсонианским университетом, иссякают. Надо искать нового покровителя, а найти его не просто: кому и зачем нужны ракеты? Вернее, даже не ракеты еще – ракет нет, а разработки, которые могут привести (а могут и не привести) к их созданию. Американцы привыкли вкладывать деньги в такие разработки, которые непременно и гарантированно должны окупиться в будущем. И на это у них есть нюх. Первый лазер, например, демонстрировали в лаборатории в 1960 году. Через шесть месяцев им занимались 70 компаний, через пять лет – 460. А тут ракеты. Куда их можно употребить и какую прибыль они сулят? Тогда предвидеть их великое будущее было трудно, а убедить деловых людей в правильности таких прогнозов – еще труднее. Поэтому, я считаю, Годдарду очень повезло, когда в 1921 году он получил новую субсидию от университета Кларка. Именно эти деньги позволили ему начать эксперименты с жидкостными ракетными двигателями, которые увенчались запуском первой в мире жидкостной ракеты. Ракету эту Роберт Годдард запустил 16 марта 1926 года на ферме своей тетки Эффи в местечке Оберне в родном штате Массачусетс.

Вот написал я «первую в мире» и подумал, что заявление это весьма ответственное. По части всякого первенства в истории нагромождена масса несправедливостей. Чего стоит хотя бы слава Колумба, который «первый открыл Америку», хотя теперь уже абсолютно точно известно, что европейцы побывали там задолго до Колумба. Но в истории должен быть порядок. И как 11 октября 1492 года считается днем открытия Америки, так и 16 марта 1926 года считается днем рождения жидкостной ракеты.

Ракета эта, около трех метров длиной, весившая меньше пяти килограммов, была установлена вертикально в специальной металлической раме. Поднимали ее вручную. Довольно долго – секунд 20 – она шипела в стартовом устройстве и никак не могла оторваться от земли. Когда часть топлива (бензин и жидкий кислород) выгорела, тяга двигателя превысила вес ракеты, и она лениво поднялась в воздух. Полет продолжался 2,5 секунды. Описав дугу, ракета упала в 56 метрах от старта. Достижение, прямо скажем, сегодня представляется более чем скромным. Сегодня ракеты ребятишек из школ юных техников летают в тысячу раз лучше. Но тогда это было великое достижение! И ракеты ребятишек летают сегодня именно потому, что полетела ракета Роберта Годдарда. Карл Маркс писал: «Бывают в жизни моменты, которые являются как бы пограничной чертой для истекшего периода времени, но которые вместе с тем с определенностью указывают на новое направление жизни». Так вот это был как раз такой момент.

В 1929 году сын миллионера Даниэля Гугенхайма (отец оставил о себе память, построив в Нью-Йорке великолепную картинную галерею) Гарри заинтересовался работами Годдарда и попросил своего друга Чарльза Линдберга, знаменитого летчика, который в 1927 году первым в одиночку и без посадок на островах перелетел через Атлантический океан, разузнать о Годдарде и его работах. Линдберг потихоньку навел справки. Оказалось – человек серьезный, не авантюрист какой-нибудь. И 23 ноября 1929 года к Годдарду неожиданно пожаловали гости. Молодого кудрявого Линдберга он сразу узнал по портретам. Второй – постарше, в модном костюме – был Гарри Гугенхайм. Быстро был намечен план на будущее. В июле 1930 года Гугенхайм перевел Годдарду 25 тысяч долларов с условием, что через два года он отчитается в проделанной работе.