На работе все ладилось. Он уже много лет был одним из самых популярных и авторитетных телеведущих, членом телеакадемии, лауреатом „ТЭФИ“. В отличие от большинства коллег он не принадлежал к какой-то команде, не обслуживал интересы кого-либо из олигархов. Удивительно, но Андрей сохранился как профессионал, что добавляло ему веса в телевизионной тусовке. Теперь мало кто, говоря об Андрее, крутил у виска пальцем, обсуждая его нежелание получить огромные деньги, отработав простенький заказ на того или иного политического деятеля. Порой Андрей удивлялся, что зарабатывал значительно больше тех, за кем закрепилась слава умеющих сорвать куш в любой политической ситуации.

Работа приносила не только бешеную популярность, но и солидные связи с влиятельнейшими людьми. И политиками, и бизнесменами, и элитой интеллигенции. Ему доверяли. Его не боялись.

Однако вне работы было тоскливо. Появлявшиеся периодически женщины отвлекали на несколько часов от грустных мыслей, давали возможность попотчевать самолюбие, но оставляли холодным. Он хотел, но не мог влюбиться. Хотел и не мог начать ревновать их к другим мужчинам, которые у них были или могли быть. Он получал свое. Остальное не интересовало.

Как-то раз, после прямого эфира, к Андрею подошла миленькая девочка и попросила автограф. Ничего необычного. Изрядно надоевшая плата за популярность. Но что-то зацепило его в девчушке. Какая-то несуразица, что ли. Жесткие, как бы стервозные, глаза и мягкое выражение лица. Что-то не вязалось.

Андрей спросил, где девушка работает. Она сказала, что о работе только думает, поскольку два месяца назад окончила журфак. Это второе высшее. Первое — педагогическое.

Андрей почувствовал, что в нем проснулся мужской интерес. Спросил, как зовут. „Настя“. Не хочет ли попробовать работать корреспондентом на его передаче? Можно попробовать. „Конечно!“

Условились о встрече через несколько дней.

Роман начался сразу. После разговора о делах Андрей предложил поехать пообедать. Потом попить кофе у него, благо это рядом. Дома сказал, что хочет ее поцеловать. И они очень быстро оказались в постели.

Когда занятия любовью закончились, Андрей с грустью подумал, что теперь его интерес к девчонке пропадет. Ни один уважающий себя мужчина не ценит легких побед. Тем более он, к ним привыкший.

Девушка стала одеваться и вдруг сказала:

— Ну, теперь, я надеюсь, зарплата, о которой мы договаривались, станет больше.

Первая реакция Андрея, естественно, внутренняя, была более чем бурной: „Дешевка. Проститутка, Со мной так разговаривать! Да я…“ Но потом ему стало интересно. Что-то опять не вязалось. Она не была профессионалкой. Не было ощущения, что она именно так привыкла зарабатывать на жизнь. Раздевалась стесняясь. Страсть не играла, не пыталась ничего изобразить. Речей о том, какой он „великолепный мужчина“ и что у нее „такого никогда в жизни не было“, не произносила. Слова о деньгах прозвучали так неуместно, неподготовленно, что… Мало того, в них слышалась агрессия.

Андрей принялся объяснять, что платить за любовь не привык, пока не так плохо себя чувствует, чтобы комплексовать, что…

И, перебив сам себя, предложил:

— Хочешь, дам тысячу долларов, но тогда ты не будешь у меня работать и встречаться мы больше не будем.

Она, не задумываясь, ответила, что нет, она хочет работать. Если же он хочет с ней спать, то за это придется платить.

— Не буду! — резко ответил Андрей.

Они молча оделись. И Андрей проводил Настю до двери.

Настя ненавидела этого самодовольного, наглого мужлана. Он завалил ее в постель так, будто ни секунды не сомневался в праве брать все, что возжелаегся. Она знала, что нравится мужчинам, но так никто и никогда не позволял себе обращаться с ней.

Настя не могла понять, почему отдалась ему. На экране он был милый, интеллигентный, в чем-то даже робкий, а тут…, Его напор, натиск — но не насилие — сломили ее волю. Она словно прониклась его уверенностью в том, что уже принадлежит ему, и не стала сопротивляться. А когда все кончилось, она возненавидела его. Хотелось унизить Андрея, лишить ощущения победы, которое он не очень-то и скрывал.

Ее осенила простая до удивления мысль — пусть почувствует себя обычным мужиком, снявшим проститутку. Тогда это не победа, это — покупка. Она себя проституткой чувствовать не будет, она-то знает, что пошла на близость не из-за денег, зато его она лишит самодовольного удовлетворения. Однако когда он попросту предложил ей деньги, она поняла, что Андрей опять победил — знал ведь, что она не возьмет. Или не знал? В любом случае она брать деньги не собиралась. Тогда он был бы в норме, а она оказалась бы шлюхой.

Оставшись один, Андрей воспользовался качеством, которое вырабатывал в себе годами и которое не раз спасало в трудные минуты: перестал думать о Насте. Взял — и перестал думать.

На следующий день утром как ни в чем не бывало позвонила Настя и спросила, когда может приступить к работе. Андрею очень хотелось послать ее куда подальше, но тогда в его собственных глазах все выглядело бы как примитивная месть. А ему хотелось быть выше этого. Ему вообще нравилось хорошо выглядеть в собственных глазах. Как минимум.

Прошел месяц. Работала Настя хорошо. С азартом, ответственно и, что для ее возраста совсем нехарактерно, вдумчиво. Андрею хотелось, чтобы Настя не справилась с работой. Тогда он мог бы ее выгнать. Она была непонятна и потому раздражала его.

Андрей поручил Насте самые противные и неблагодарные дела в своей передаче — приглашать на эфир гостей, договариваться о времени и о тематике и плюс готовить ему к каждой программе цитатник — высказывания „великих“ по теме.

Присутствовала в ситуации и щепетильная составляющая, проколоться на которой казалось проще всего. Многие готовы были платить существенные деньги за появление на телеэкране. Андрей не мог проигнорировать такую человеческую слабость. Несколько лет в его передаче участвовали эксперты, в большинстве действительно известные и знающие специалисты. Некоторые — известные политики, но ничего не знающие. А вот третья категория, приносившая неучтенные доходы, на чем и держится все телевидение, — люди и малоизвестные, и некомпетентные, но, главное, очень тщеславные. Именно с ними Настя и договаривалась о том, сколько они должны заплатить за двух-трехминутное появление на экране.

Настя работала отлично. Изящно обрабатывала плательщиков, вежливо и убедительно договаривалась с людьми серьезными, объясняя им, что „только они, без них — никак“. Особенно Андрею нравилось, как она подбирала цитаты — емкие, короткие и, что удивительно, неизбитые. Настя была человеком с мозгами, что не так часто встречалось Андрею среди молоденьких девушек.

Андрей понял, что опять стал думать о Насте как о женщине. Его зацепило. Не секс, а что-то чисто человеческое. Ему захотелось понять, что она такое. Явно не примитивная шлюшка, но кто?

Еще через две недели в конце рабочего дня Андрей предложил Насте заехать к нему домой. Она согласилась.

Сексом занялись сразу, без выяснения отношений. На сей раз она отдавалась более страстно. А когда они лежали и отдыхали, вдруг взяла его руку и нежно погладила. Андрей подумал: „Это обойдется папаше, как его там, Дортмудсу, нет, как-то иначе, не важно, в лишние двести долларов“.

Ни когда они одевались, ни за кофе, ни когда он отвозил ее домой, Настя не обмолвилась о деньгах.

Настя не удивилась предложению Андрея заехать к нему. Она заранее знала, что это произойдет, и твердо решила, что возмущенно откажет. Правда, ждала, что это случится намного раньше.

Когда прошли первые две недели совместной работы, Настя даже стала удивляться тому, что Андрей не домогается ее. Настю задело его спокойствие. Но когда Андрей просто, без вызова, однако опять абсолютно уверенно в праве так говорить, сказал: „Давай заскочим ко мне домой“, — Настя растерялась и ответила: „Давайте“.