— На этот раз ты от меня не уйдешь! — закричал: Чарльз Гласс, словно его могли услышать в удаляв-' шейся машине, и бросился в погоню, выжимая из двигателя все, на что тот был способен.

Наши компаньоны из зеленой машины не отставали от нас и ехали след в след за нашим лендспидером, чей красный корпус дрожал и вибрировал от бешеной скорости, с которой мы неслись по камням и ямам, особо не церемонясь с выбором дороги. Но расстояние между нами и машиной Шона Рея не уменьшалось. Пассажиры преследуемого нами лендспидера понимали, что для них встреча с Чарльзом Глассом будет последней, и также мчались на пределе своих возможностей. Так продолжалось некоторое время, пока водитель шедшего впереди лендспидера не сделал роковую ошибку: он резко поменял направление с севера на запад, направив свою машину в просторы Долины Мертвых Душ. Чего он хотел этим добиться? Чтобы солнце слепило нам глаза? Скрыться в слабой молочной дымке испарений, поднимавшихся от гладкой песчаной поверхности долины? Или у него просто сдали нервы? Но, воспользовавшись его промахом, нам удалось срезать половину расстояния, разделявшего нас друг от друга. Да и то, что для разворота ему пришлось сбросить скорость, чтобы не перевернуться, тоже сыграло немаловажную роль. Преследуемый нами лендспидер оказался на расстоянии выстрела, подставив под наши бластеры свой беззащитный правый борт. Мы с Бакстером не преминули этим воспользоваться и открыли огонь. Наши парни из зеленой машины также не остались в стороне, и из их лендспидера послышались выстрелы каренфайеров.

Теперь, преследуя Шона Рея, наши машины двигались шеренгой, что позволяло, не мешая друг другу, вести огонь по беглецам. Но из-за сильной тряски по камням склона хребта никому из нас пока не удалось попасть в цель. А вот машина Шона Рея уже съехала на гладь долины, и первые же выстрелы, раздавшиеся из нее, оказались намного точнее. Заряд каренфайера, пущенный в нас, угодил в раму ветрового стекла, перебив ее пополам, отчего все стекло покрылось сетью трещин. Если бы стрелок взял сантиметров на пять левее, я бы уже разговаривал с богом.

Но вот и наш вездеход достиг гладкой песчаной поверхности. Тряска и рывки сразу прекратились, что позволило мне произвести пару точных выстрелов. Я видел, как луч моего бластера прошил борт преследуемой машины, осыпав сидящих в ней снопом раскаленных искр. Но это нисколько не утихомирило противников, наоборот, они с удвоенной энергией принялись отстреливаться от погони.

Ветер завывал в разбитом стекле. Вечернее солнце слепило глаза. Над головой свистели смертоносные огненные стрелы, а мы на полной скорости неслись по Долине Мертвых Душ, в азарте погони паля из бластеров и презирая смерть.

В какое-то мгновение краем глаза я заметил, как из нашей зеленой машины, мчавшейся рядом, кто-то выпал, сраженный точным выстрелом из лендспидера противника. Кто это был, я разглядеть не успел, так как преследуемый нами вездеход задымился и потерял скорость. Из его капота повалил серый дым. В моторе что-то задребезжало, заскрипело и, жалобно взвизгнув, сломалось. Турбины, нагнетающие воздух, плавно прекратили свое вращение, и машина наших врагов, проехав по инерции последние два десятка метров, остановилась посреди песков долины.

Перестрелка сразу же прекратилась.

Чарльз Гласс затормозил и осторожно подъехал к потерпевшему аварию лендспидеру Шона Рея ровно настолько, чтобы сидящие там не смогли неожиданно напасть на нас. Зеленая машина, не выключая двигатель, остановилась рядом. В ее открытом салоне я заметил Пола Тэша, сидевшего за рулем, и Ричарда Пэйджа, которого я сразу и не узнал, так как он оказался без своей широкополой шляпы, украшенной зубами волка, с которой ни разу не расставался за время нашей экспедиции. Дэвида Мора там не было: значит, это он погиб при перестрелке. У людей в стоявшей перед нами заглохшей машине на руках была кровь уже трех наших компаньонов, не считая раненого Марка Хукера. Что теперь предпримет по отношению к ним Чарльз Гласс? И почему он медлит? Чарльз Гласс действительно не торопился расправляться с попавшимися врагами. Он давно уже мог бы расстрелять их из каренфайеров, но он почему-то медлил. И тут я увидел нечто страшное. Капот машины наших врагов стал уходить в землю, медленно погружаясь в песок. Его засасывало, как в болото, с ужасающей неотвратимостью. Серая почва Долины Мертвых Душ, окружавшая нас со всех сторон, оказалась зыбучим песком. Все пространство от края до края, вся эта ровная поверхность долины представляла собой сплошное болото из этого песка, чей грязно-серый цвет с белесыми испарениями над гладкой поверхностью напоминал покрывало на ложе смерти. И наших врагов прямо на глазах засасывало в его холодное чрево. Теперь мне стало ясно, почему медлил Чарльз Гласс.

Капот лендспидера был тяжелее из-за находящегося под ним двигателя, и поэтому он погружался быстрее. Лендспидер казался тонущим кораблем. Люди, сидевшие в нем? кричали от ужаса, перебираясь на багажник, и я увидел тех, кто находился в машине. Это были Алан Дороу с перебинтованной головой и еще двое, которых я раньше не видел.

— Это Ив Фришман и Пабло Моралис, — произнес Дел Бакстер.

— Они все-таки оказались глупее, чем ты о них думал. Дел Бакстер, недобро улыбаясь, заключил Чарльз Гласс.

У тонущих царила паника. Они метались в тщетном поиске спасения на крохотном багажнике своей машины, а ее капот уже полностью скрылся под серой густой массой, с чавкающим звуком засасывающей свою добычу.

— Бакстер! — истошным голосом завопил Ив Фришман. — Помоги! Ради всего святого! Спаси меня ради твоей матери, Бакстер! Пожалуйста! Бакстер! Помоги мне!

Дел, не выдержав этих душераздирающих криков, отвернулся в сторону, чтоб хотя бы не видеть страшной сцены, разворачивающейся перед нами.

— Чарльз! Клянусь, что никогда больше не подниму на тебя руку! — заголосил Пабло Моралис. — Я стану твоим рабом, только спаси меня, Чарльз! Умоляю тебя! Ради моих детей оставь мне жизнь! Я хочу жить, Чарльз!

А их машина уже на две трети скрылась в гряз ной, переваливавшейся через стекло и сиденья каше, с каждым мгновением подбиравшейся все ближе и ближе к их ногам.

— Пощади, Чарльз! Дел, скажи ему! Спасите!!! — метался Ив Фришман. И тут он не выдержал и прыгнул, пытаясь добраться до нашего лендспидера. Бедняга. Ему не удалось сделать ни одного шага. Его ноги сразу увязли в серой густой массе, и Фришмана с катастрофической быстротой стало засасывать внутрь. Он больше ничего не смог сказать, он только истошно вопил, выкатив глаза, и в исступлении бил руками по поглощавшей его грязи. Сначала его засосало по пояс, затем по грудь, наконец густое песчаное тесто закрыло ему рот, отчего крик сразу стих, прервавшись на самом душераздирающем восклицании. Еще мгновение мы видели глаза Ива Фришмана, полные ужаса и обреченности: наверное, в этот момент он увидел смерть, — а затем его поглотили пески, оставив на том месте, где только что метался в борьбе за жизнь человек, небольшую воронку, которая через секунду тоже исчезла.

А серая масса плотоядно подбиралась к ногам оставшихся на багажнике Пабло Моралиса и Алана Дороу. Пабло Моралис выл и плакал, глядя, как у него из-под ног исчезает опора, погружаясь в чавкающую песчаную грязь. Но Алан Дороу вел себя по-другому. Он также спасался на самом высоком месте в надежде, что лендспидер достигнет твердого дна и перестанет погружаться в болото, но он не плакал и не причитал, как его товарищи. И только когда неизбежное стало явью, когда грязь поглотила под собой последний сантиметр поверхности лендспидера и поползла по ногам вверх, он зло взглянул в нашу сторону. На его избитом во время вчерашней встречи лице застыло выражение ненависти. Он сорвал с головы повязку, закрывавшую рану на лбу, и швырнул ее в грязь.

— Будь ты проклят, Чарльз Гласс! Твоя участь будет в тысячу раз ужаснее нашей. Вы все погибнете страшной смертью в этой долине и, умирая, будете завидовать нам! — С этими словами Алан выхватил из наплечной кобуры бластер, приставил дуло себе под подбородок и нажал курок.