Не забывал Сеня и о том, что нападения нередко имели свойство происходить внезапно. А чтобы этого не случилось, распорядился назначить у входа в пещеру вахты. Одного часового днем и двух ночью. Именно ночью, по Сениному разумению, следовало быть особенно бдительным. Ведь аванонга - те же братки, темные делишки проворачивающие. А когда еще их проворачивать, как не в темное время суток?

   От дежурств, особенно ночных, хелема были не в восторге, наверное, даже в большей степени, чем от тренировок в строю. Так что Сене пришлось привлечь на свою сторону авторитет Аяга. Но и после распоряжений вождя дисциплина продолжала хромать. Хелема могли долго припираться, решая, чья очередь пришла сидеть, не сомкнув глаз у входа и высматривать в темноте ворогов. Могли без моральных терзаний уснуть на посту. Да и "косить" от участия в дежурствах тоже не чурались - не хуже юных своих потомков в каком-нибудь военкомате припоминая у себя разные недуги и недомогания.

   Еще труднее, чем взрослых, было приучить к дисциплине "цветы жизни". Здесь даже авторитет вождя помог не сильно.

   Поскольку нападение на Кангра и двух других охотников случилось в лесу, соваться туда стало опасно. Взрослые охотники это понимали... а вот дети, похоже, в силу возраста считали себя бессмертными. И даже мертвая голова на суку то ли не всякого впечатлила, то ли воспоминание о ней в детских мозгах не задержалось. А может, просто шило в известном месте не давало сидеть в скучной тесной пещере, гнало на свежий воздух. Если не за ягодами-грибами, так хотя бы порезвиться среди деревьев, в прятки поиграть. Ни дня не проходило, чтобы кто-нибудь из детворы не нарушил запрет и не выбрался хотя бы на опушку леса.

   Радовало одно... вернее, для Сени и хелема было три повода для вымученной, но радости.

   За почти десяток дней, прошедший со времени находки головы Кангра, ни один непоседливый ребенок в лесу не пропал. Да и вообще новых жертв аванонга не было. Не случилось и ночного нападения. А главное: если, оставив в лесу мертвую голову, аванонга не просто совершили жертвоприношение, но, подобно итальянской "Коза Ностре", подбрасывавшей тухлые рыбины своим жертвам, надеялись хелема запугать, то этот номер у них не прошел. Во всяком случае, того, парализующего иррационального страха, какой испытывают, например, кролики при виде змей, Сеня в "своих" дикарях не заметил.

   Да, возможно, они просто верили, что Сейно-Мава их защитит. Но и Сене в данном случае было, во что верить. В то, например, что найдется среди хелема хотя бы пара-тройка отчаянных парней, способных не только ждать помощи, но и самим ринуться в бой. Тот же Суманг... не впустую же хвалился. И не факт, что изменил свое мнение даже после устрашающей речи Хубара. А найтись таких Сумангов среди хелема могло и побольше одного.

   А потом гром таки грянул. И Сеня лишний раз убедился, что не все можно предусмотреть планированием и расчетом.

   Поскольку лес был для визитов закрыт, основное бремя в деле спасения от голодной смерти легло на рыболовов. Последние (включая Сеню) по утрам теперь отчаливали заметно раньше - едва ль не с рассветом, а возвращались в сумерках. Но и этого оказалось мало. В помощь трем имеющимся рыболовецким командам был спешно выдолблен четвертый челн. На нем бороздить реку в поисках рыбы вызвались несколько охотников, которым было тягостно отсиживаться в пещере, чувствуя себя нахлебниками.

   Да, опыта им явно недоставало, отчего улов выходил куда скуднее, чем у трех других команд. Но их почин стоило оценить хотя бы по желанию помочь родному племени. А опыт - дело наживное, опытными и умелыми не рождаются. И если даже Сеня, человек из двадцать первого века, приучился к ловле рыбы острогой, то уж первобытные охотники тем более должны были освоить это немудрящее ремесло. Причем быстрее.

   Речь, впрочем, не о них. А о четырех более опытных рыболовах, включая Сеню. И о том, далеко не приятном, сюрпризе, что ждал их во время очередной вылазки на челне и с острогами.

  -Плывет кто-то, - сообщил Макун, как самый зоркий, ненадолго отвлекшись от выслеживания резвящейся в реке рыбы и приметив что-то на водной глади, чуть ли не у горизонта.

  -Кто-то? - не поняв, переспросил Сеня. И глянув в ту же сторону, прикладывая ко лбу ладонь, тоже заметил темнеющее пятнышко на фоне синеватой воды. Маячило пятнышко вдалеке, но стремительно приближалось.

   Каланг и четвертый рыболов, чьего имени Сеня так и не узнал, просто молча сжали в руках остроги за неимением другого оружия. От встречи с чужаками они не ждали ничего хорошего, но стоило отдать им должное: в панику не ударились, налегать на весла, чтобы скорее удрать, не стали. Определенно, реку эту, их кормившую, хелема привыкли считать своей. И готовы были защищать свои владения.

   А может, просто присутствие Сейно-Мава придало им уверенности? Сеня точно не знал, но и разочаровывать соратников ему не хотелось. Тем более что для вероятных недругов он припас кое-что посерьезнее остроги с костяным наконечником.

   Нащупав за пазухой травматический пистолет, Сеня достал его из внутреннего кармана подмокшей ветровки и принялся ждать.

   Ожидания, далеко не радужные, не обманули. Вскоре чужой челн приблизился достаточно, чтобы можно было его отчетливо разглядеть. И увиденное ни Сеню, ни его товарищей не порадовало.

   Борта челна были вымазаны сажей, отчего издали казались черней, чем сама чернота. Что лично Сене показалось глупейшей претенциозностью, вроде "блатных" автомобильных номеров или рассуждений малолетних недоумков о смерти и наиболее красивых способах свести с нею счеты.

   Только вблизи можно было заметить, что где-то черный налет был нанесен гуще, где-то жиже, с меньшим старанием. А где-то его и вовсе размыло водой, оставив ближе к днищу более светлые пятна с неровными краями.

   Но все это было бы заметно, если смотреть на сам чужой челн. Однако куда больше внимание что Сени, что хелема привлекли сидевшие в суденышке люди.

   Числом трое, были они, как один широкоплечие, мускулистые и с лицами, размалеванными грубыми узорами, нанесенными черной и красной краской.

   "Вряд ли в каменном веке уже были секс-меньшинства, - подумал Сеня, внутренне усмехаясь, - так что это не косметика. И уж точно не хохломская роспись, а... боевая раскраска!"

   Один из разрисованных качков стоял, чуть пригнувшись, с копьем, готовым к броску. Два других налегали на весла, неуклонно сокращая расстояние до челна хелема.

  -Аванонга! - не сказал, а скорее, выдохнул Каланг и посмотрел на Сеню хмуро, но в то же время с нескрываемой надеждой. Получилось выражение лица - самое-то для плакатов типа "Родина-мать зовет!" или "Ты нужен Дяде Сэму".

  -Что-то никто не говорил мне, что у них есть лодки, - пробормотал Сеня.

  -Но никто и не говорил, что нет, - Макун даже теперь, видя врагов, не удержался от безобидной, но колкости.

  -Впрочем, по фиг, - небрежно бросил Сеня, стремясь подбодрить спутников, - их трое, нас четверо, так что не ссать.

   И с этими словами зарядил пистолет, а затем выстрелил в аванонга с копьем.

   Увы, меткость подвела Сеню. Да и прицеливаться в утлом челне, покачиваясь на волнах, оказалось не очень-то легко. Сеня промазал... а уже в следующую секунду аванонга метнул в него копье.

   Лишь в последний миг Сеня успел уклониться, почти прижавшись к днищу челна. Зато копье вонзилось аккурат в живот тому из четверки рыболовов, чье имя Сеня не знал... да, как видно, уже не узнает.

   Общительностью тот не отличался. Но уж теперь отмолчаться не смог. Заорав от боли, хелема рефлекторно схватился за живот, из которого хлестала кровь... затем вцепился в торчащий из него наконечник копья, силясь выдернуть. Потянулся к копью и Макун, но трудно понять, с какой целью - то ли товарища спасти, то ли завладеть оружием.