Главарь подошел к столбу с привязанным к нему пленником почти вплотную, заглянул тому в глаза. Затем на несколько мгновений глазницы самого предводителя аванонга осветились изнутри алым огнем. Так, будто в самой преисподней проделали окошки, давая всем желающим возможность поглядеть на вечное адское пламя. Узнавание оказалось столь сильным, что Сеня вроде даже услышал вопли и стоны множества голосов, принадлежавших обреченным на вечные муки грешникам. Или показалось... или не услышал, а ощутил эти вопли в самой своей голове.

  -Правда, - процедил, скрежеща зубами, тот, кто вышел на связь через тело бывшего урки, а ныне главаря аванонга, - я тебе не фокусник, и ты не в цирке. Так что трюков не будет.

   Тот?.. Скорее, те! Даже сквозь скрежет зубовный можно было различить, что голос, обратившийся в те мгновения к Сене, испытывал до того резкие модуляции, что не верилось, будто голос этот - единственный. Скорее уж хор. Или ораторы оттуда, где стоило оставить надежду, вещали, сменяя один другого.

   "Имя нам - Легион!"

   Пылкой религиозностью Сеня не отличался. Хоть и был крещен еще в младенчестве, но в церковь с той поры даже не заглядывал. Зато теперь, зажмурившись под взглядом, источавшим адское пламя, судорожно пытался вспомнить слова хотя бы одной молитвы.

  -...думаю, этого хватит, - откуда-то, будто издали, донесся до него голос главаря аванонга - теперь уже нормальный, человеческий.

   Сеня открыл глаза. Главарь уже успел отступить от столба, а пламя преисподней в его глазницах погасло, сменившись обычной парой глаз.

  -А теперь: потрепались - и к делу, - начал он тоном сухим и бесстрастным, - к тебе у меня предложение, от которого невозможно отказаться.

  -Или на этой бумаге появится ваша подпись - или ваши мозги, - мрачно пошутил Сеня, но главарь эту остроту проигнорировал.

  -Во-первых, не лишним, я думаю, будет тебя накормить, - были его слова, - а во-вторых... как известно, всухомятку питаться вредно. Поэтому... принеси воды нашему пленнику.

   Последние слова главарь не произнес, но скомандовал, окликая проходившего мимо дикаря. Аванонга торопливо отправился исполнять и через пару минут вернулся с чем-то вроде то ли большой кружки, то ли маленького ведерка. Примитивным сосудом, как и челн выдолбленным в куске дерева.

   Сосуд был полон воды. Не шибко свежей - из реки, не иначе. Но пересохшее горло Сени было радо хоть такой влаге. Безумно радо! В предвкушении, переходящем в блаженство, Сеня припал губами к сосуду, который держал аванонга, жадно поглощая воду, стараясь прочувствовать каждый глоток.

   Жажда и ее утоление захватили внимание Сени почти полностью. Разве что невозможность пошевелить ни рукой, ни ногой не позволяла забыть ему, что он пленник. Еще краем глаза Сеня заметил, как главарь отдает следующие распоряжения уже другому аванонга - не иначе, о его кормежке.

   "Что ж, - подумал он, вместе с наслаждением ощутив совсем неожиданную в его положении беззаботность, - если это его предложение состояло лишь в том, чтобы напоить меня и накормить, то не грех, пожалуй, его и принять".

   Но все оказалось не так-то просто.

   Когда Сеня закончил пить и дикарь с сосудом отошел в сторону, главарь подошел к пленнику с куском жареного мяса, принесенного другим аванонга. Куском мяса... при рассмотрении оказавшимся человеческой рукой! Рукой, на которой сохранились все пять пальцев!

  -Дело следующее, - молвил главарь, подсовывая жареную руку едва ли не под нос Сене, - со дня на день я собираюсь послать пацанов разобраться с теми пещерными хлюпиками, за которых ты по дурости впрягся. И я бы предпочел, чтобы на этот раз ты был с нами. Способ приобщиться, вступить в наши ряды - перед тобой.

   И он зачем-то помахал жареной рукой. Вроде как подчеркивал, о каком именно способе идет речь.

  -Как ни странно это прозвучит, - в голосе главаря неожиданно зазвучали сентиментально-мужественные нотки, ни дать ни взять, "батяня комбат", - но тебя я считаю своим. Ты прибыл оттуда же, откуда я. А значит, ближе тебя нет никого во всем этом лагере.

   Затем его речь снова сделалась жесткой:

  -Но если нет... если ты не успеешь приобщиться, прежде чем мои люди выступят в поход, я пойму... и жалеть не буду. Пацан ты крупный, мяса на тебе столько, что хватит на всех. Мы скрепим наш союз с духами, лишний раз их подмазав, с твоей помощью... в известном смысле. С твоей помощью - хоть и без тебя.

   Сумерки сменились ночью. В рог протрубили отбой, и лагерь затих. Аванонга разошлись по вигвамам, оставив Сеню все так же привязанным к столбу. Компанию ему составил разве что сонный часовой, сидевший у догорающего костра... ну и, разумеется, жареная рука. Ее главарь подоткнул под оплетавшую Сеню веревку, которая, кстати, как пленник успел заметить, была не из звериных жил сделана, а сплетена, похоже, из шерсти. То есть и здесь эта банда выродков, ведомая опять-таки выродком, но из куда более развитого мира, превзошла тех же хелема.

   "Взгляните на мои великие деянья!.."

   На веревку, впрочем, Сеня взглянул разве что мельком. А вот рука жареная торчала у самого лица пленника, маяча кистью перед глазами, так что не обращать на нее внимания было невозможно. Зато легко было достать, даже притом, что собственные руки связаны. Достать ртом - и откусить хотя бы кусочек.

   Но какой бы голод, усиливающийся с каждой минутой, ни испытывал Сеня, одна мысль о том, чтобы хотя бы лизнуть, прикоснуться губами к поджаренной человечьей конечности, вызывала у него не только чисто физиологическое отвращение, но и содрогание просто-таки мистическое. Пленнику казалось, что даже крошечный кусочек руки, оказавшись у него во рту, мало того, что повяжет Сеню с этими извергами. Но и прикует невидимой (и оттого несокрушимой) цепью навеки к тем, чье имя - Легион.

   Часовой-аванонга сначала легонько раскачивался из стороны в сторону, чтобы не заснуть и не скучать, затем принялся ерзать на месте и поглядывать в сторону окутанных сном вигвамов - не идет ли оттуда долгожданная смена. Успокоился он, лишь приметив сразу двух других аванонга, показавшихся из темноты и шедших к площадке с костром, столбом и привязанным к нему Сеней. Даже не дождавшись, когда эти двое подойдут, часовой зевнул и, торопливо и сугубо формально хлопнув себя кулаком в грудь в знак приветствия, заспешил к своему жилищу.

   Проводив его взглядом, парочка аванонга сразу направились к столбу. "Что это они задумали, гады?" - вмиг насторожился Сеня. А следом, разглядев их получше, насколько позволяла темнота, нарушаемая лишь отблесками костра, заметил: какие-то мелковатые эти двое для аванонга. Какие-то субтильные. Не в пример другим первобытным браткам, если не имевшим сложение Рэмбо и Терминатора, так хотя бы стремившимся к этим идеалам.

   Загадка разрешилась, когда между двумя пришедшими и столбом с Сеней осталось около шага. И пленник не без злорадства подумал, что своя брешь в безопасности есть и у аванонга с их укрепленным лагерем - к партизанским вылазкам в собственный тыл эта банда каннибалов оказалась абсолютно не готова.

   Лица двух задохликов с копьями были размалеваны боевой раскраской - почти как у аванонга. Но Сене все равно не составило труда узнать в них... Каланга и Макуна.

  -Блин! - прошипел он, сам не зная, что лучше - радоваться или выказывать недовольство, - я... то есть, Сейно-Мава же просил вас... Макуна и Каланга идти к пещере и предупредить остальных.

  -Каланг и Макун и собирались идти, - в ответ молвил Каланг, - но Каланг и Макун понимали: вся надежда хелема - на Сейно-Мава. Не будет Сейно-Мава, не будет и надежды. И хелема не будет.

  -Хелема могли бы бежать, - шепотом предположил Сеня, - убежать так далеко, что аванонга бы не нашли.

  -Хелема слишком долго бежали, - убежденно ответил Макун, - но теперь, благодаря Сейно-Мава, узнали, что от аванонга можно не только убегать. Еще их можно побеждать. А победив раз... один раз узнав, что значит быть сильными, хелема не смогут снова стать слабыми. Снова бежать и прятаться.