Это было так необычно для Луизы, что даже строгая Маня смягчилась.

«Сегодня познакомилась и на другой день замуж, — стояла я в раздумье, а где-то глубоко шевелилась мысль: — А может, она права?»

— Ну, что же вы загрустили? — прикрикнула на нас Луиза, вытирая заплаканные глаза. — Свадьбу сегодня будем играть! О нас уже доложили старшему командованию.

Быстро сбросив сапоги и брюки, Луиза надела пышное белое легкое платье и белые туфли и через минуту уже весело кружилась по комнате, напевая:

— Ну что же вы стоите? — снова накинулась она на нас. — Сейчас Толя придет. Маня, иди в столовую, сдвигайте столы, помогайте накрывать. Я бы сама пошла, но неудобно…

Не успела она договорить, как объявили тревогу по части.

— Стройся! — крикнул командир взвода, стукнув в дверь.

Наспех переодеваясь, Луиза бурчала:

— И замуж нельзя выйти по-человечески!.. Свадьбу не дадут сыграть…

Выстроившись в пальмовой аллее, мы ждали комиссара. Через несколько минут нам уже зачитывали разрешение старшего командования на брак двух воинов нашей части.

— Вот видишь, Маня, а ты еще сомневалась. Самый настоящий брак, крепче загса, — шептала Мане Луиза.

В начале вечера выступил наш комиссар. Он сказал, что жизнь молодых начинается с больших испытаний. Пусть помнят они всегда, что за их спиной Родина-мать, которая находится сейчас в большой опасности. И светлую жизнь, счастье свое и своих детей им придется завоевывать в кровавых боях. Но он верит в то, что все испытания выдержат они с честью.

— Крепче дружбы фронтовых друзей не бывает! — закончил свою речь комиссар.

До отбоя, который в этот день был на час позже, в вестибюле бывшего санатория звенели тарелки, стаканы, говорились напутственные речи.

Все весело поздравляли молодых и кричали: «Горько!» — летчики, штурманы и радисты этой авиадесантной части. Все знали, что медсестра Луиза выходит замуж за летчика. Но Анатолию было известно о своей невесте гораздо больше, и потому весь вечер он был мрачен и задумчив. Даже Луиза не могла развеселить его. Потом она рассказывала нам, что, когда они остались вдвоем, Анатолий говорил ей:

— Эти дни как сон. Я тебя вчера нашел, сегодня мы счастливы, но завтрашнее неизвестно. Лучше бы ты действительно была медработник. Завтра я вылетаю на задание, но теперь я не один, а с тобой в сердце! Ты, родная женушка, теперь моя счастливая звезда, ты постоянно будешь у меня перед глазами, и мы с тобой должны только побеждать. Смотри береги себя!

Он порывисто обнял ее.

— Боюсь за тебя… Будь осторожна. Даешь мне слово?..

— Хорошо. Ради тебя…

На другой день мы с восторгом встретили радостную новость: войска Западного фронта перешли в контрнаступление и разгромили оккупантов под Москвой.

А тридцатого декабря стало известно, что группа войск Кавказского фронта, чтобы облегчить героическую борьбу наших воинов под Севастополем и оттянуть войска врага, высадила десант в Керчи и Феодосии и ведет ожесточенные бои за продвижение в глубь Крыма.

В этот вечер мы собрались по тревоге и на машинах приехали в Новороссийский порт. С наступлением темноты началась погрузка на теплоход. По узкому и крутому трапу бойцы всю ночь таскали ящики с боеприпасами, машины грузили подъемным краном.

Пахло смоляными канатами. Наш старшина бегал по пристани, распоряжался хозяйством, торопил неповоротливого повара.

— Гнатенко! Гнатенко! — кричал он. — Идите скорее, получайте продукты.

— Да подождите, дайте кухню погрузить, — отвечал тот.

Стало рассветать. Подул свежий утренний морской ветер. Люди с тревогой все чаще поглядывали на небо.

Наша группа разместилась на верхней палубе, у капитанского мостика. Не прошло и получаса, как объявили воздушную тревогу. Послышался тяжелый гул самолетов и нарастающий свист. Мы втроем прижались к стене. Совсем рядом что-то сверкнуло, загремело, и меня воздушной волной отбросило к борту корабля.

Со всех кораблей и катеров ожесточенно стреляли, вокруг рвались бомбы, густой черный дым нестерпимо ел глаза. Я с трудом встала.

— Тамара, где ты? — кричала Луиза. — Жива? Отвечай!..

И, убедившись, что я цела, засмеялась:

— Молодец, воздушный балет совершила!

Но мне было не до шуток. Перед глазами плыли цветные круги, уши заложило, в голове звенело.

— В соседнее судно попала бомба, — объяснила мне Луиза.

Наш теплоход не повредило, и он продолжал готовиться к отплытию. Днем было еще несколько воздушных налетов, но зенитная артиллерия успешно отразила их, сбив два самолета врага.

В сумерках теплоход отчалил и стал медленно пересекать бухту. Капитан стоял на мостике и подавал команды. Командиры, собравшись у борта, молчали и напряженно смотрели на воду. Непривычная тишина показалась мне подозрительной.

— Куда все смотрят, что случилось? — удивилась я.

— Немецкие самолеты набросали мин в бухту, — мрачно ответила Маня.

Я подошла к борту. Впереди нас сновали тральщики, миноискатели. Вдруг возле одного из них поднялся высокий столб воды. Это взорвалась мина.

— Одну подорвал! И вторая есть!.. — произнес командир взвода. — Молодцы ребята!

Теплоход благополучно вышел из бухты в открытое море. Мы с Маней присели у борта. Луизе, видно, надоела тишина, и она тихо запела. Мы с Маней поддержали ее. Мерзли ноги, руки, но тепло было на душе — согревали любимые песни.

Вдруг Луиза замолчала и с тоской прошептала:

— Где-то мой Толя сейчас?..

К полуночи подул ветер, пошел снег, все вокруг затянуло белой пеленой. Высокие пенящиеся волны то порывисто падали, то снова поднимались, качая теплоход. Совсем замерзнув, мы с Маней и Луизой залезли под лежащий на верхней палубе брезент и, прижавшись друг к другу, заснули.

Нас разбудил резкий толчок и треск. Теплоход сильно качнуло еще раз. Мы услышали беготню по палубе и высунули головы из-под брезента.

— Наскочили на мину… Тонем!.. Мина, тонем!.. — раздавалось со всех сторон. Теплоход быстро кренился на правый борт. На мостике послышался спокойный голос капитана:

— Раздать пояса! Не поднимать паники!

Погас свет, перестали работать машины, но по инерции теплоход продолжал двигаться. Волны захлестывали палубу. Нам тоже дали спасательные пробковые пояса.

— Глупая смерть, — сказала Луиза.

— Смерть всегда дура, — ответила Маня.

— Да, но прыгать в море мы не будем, все равно не доплывем в такую бурю, — отозвалась я.

— Машинное отделение и трюмы залило водой! Теплоход тонет! — прокричал бежавший мимо боец.

— Не паникуй! — крикнул ему кто-то из разведчиков.

Капитан старался вывести корабль на мель. Начали спускать шлюпки, все бросились к ним. Вскоре переполненные лодки скрылись во тьме. Мы с ужасом смотрели на черную бездну моря.

— Тамара, я закоченела, но, когда представлю, что прядется нырять в эти волны, меня бросает в жар, — говорила Луиза, дрожа от холода. — Знал бы сейчас мой Толя, что его героиня струсила.

— Какие тут могут быть шутки, — рассердилась Маня.

Теплоход заметно погружался, нижняя палуба была уже в воде, волны поднимались все выше и выше, захлестывая нас и сковывая морозом тело. Одежда отяжелела и тянула вниз.

Кто-то прыгнул в море в надежде доплыть до берега. Внизу послышались крики.

Сильный толчок повторился, теплоход заскрипел, затрясся, и наша палуба оказалась под водой. Кто-то крикнул:

— На вторую мину напоролись!

Вода накрыла нас с головой. «Конец!..» — промелькнула мысль. Мы захлебывались, не хватало воздуха. Но волна откатилась.

На мостике кто-то громко сказал:

— Сели на мель, товарищи! Это не мина!

Раздались радостные возгласы.

— Маня, Маня, мы спасены! — не помня себя кричала Луиза.

— Ну и что же, все равно замерзнем, — безразлично ответила та.