Если бывают худые филины, а филин это такая птица, формой напоминающая каплю, где 90 % процентов голова, остальное хвост. Надо заметить, что значительную часть на голове занимают глаза. То Василий напоминал сейчас такую птицу, голова у него была поменьше а глаза побольше. Конечно он удивился, когда я преградил дорогу конвою, но глаза его округлились от другого, когда я провел операцию по взятию «языка». Стандартная процедура, когда нужен офицер а солдаты не нужны. Трое жандармов лежали под аркой дома на улице Михайловской, названной так в честь великого князя Михаила Романова. Собственно Михайловская была главным проспектом в городе, большинство казенных учреждений находилось на ней. Учреждения перемежались с богатыми магазинами и ресторанами, так что от обширных разноцветных вывесок пестрило в глазах. А может у меня пестрило в глазах от того, что я не очень удачно нанес удар головой конвоиру.

Череп у него оказался крепкий и сам он мужчина был не толстый, но с широким костяком. Такие, часто оказываются очень сильны и выносливы физически. Поэтому врезал я ему головой со всего маха, чтоб отключить наверняка. Теперь у меня в голове гудело. Но в целом прошло удачно. Только Василий не торопился в себя приходить.

Он как рыба открывал рот силясь что-то спросить, но у него это не получалось. Ну и не надо. Я подхватил его за руку и потащил обратной дорогой подальше от широких улиц, за-полненных праздношатающимся людом.

— Как? Как вы могли? Вы же убили их? — начал приходить в себя Василий.

— Так было надо.

— Да зачем же?!

Василий стал вырывать свою руку, но я цепко держал его за локоть.

— А на каторгу? А в ссылку за марксистскую агитацию? Ты разве не понимаешь, что они бы тебе всю жизнь сломали?

— Ну и пусть! За правду муки принять не страшно!

Ох, ты какой великомученик выискался! Подумал я, про себя. Впрочем, мучеником ему ещё предстоит стать.

— А вы просто убийца!

— Слышишь ты! — я одернул Васю за рукав и зашипел ему в ухо, — Я революционер! Беглый с каторги революционер! И вытащил тебя просто потому, что своих в беде не бросаю! Пока ты там барышням Маркса читал, я некоторых столпов самодержавия на тот свет отправил!

В душе у меня всё клокотало. До чего же бывают неблагодарны люди, каждый раз удивляюсь. Но больше всего меня бесило то, что желторотый птенец, который ещё понятия не имеет как крыльями махать летать учит. Врал я конечно самозабвенно, но не говорить же ему правду. Правду о себе. Правду, что мне нужны его связи. Его старшие товарищи, которые смогут выправить мне чистые документы, с которыми можно не только по Российской империи колесить.

— Извините товарищ Браузер, — смутился Василий, — Простите, что я так сгоряча. Неожиданно всё получилось. как я сам не догадался, что вы не инженер как батюшке представились а.

— Молчи! — оборвал я его на полуслове. Навстречу нам шли два господина в подозрительных котелках, — Мне нужен товарищ Востриков. Знаешь такого?

Василий кивнул с интересом разглядывая меня, словно только что увидел.

Не могу сказать, что план связываться с революционерами у меня был заготовлен.

Планы как правило я старался никогда не строить а действовать по обстановке. Планы, как учит практика, даже самые идеальные имели свойства рушиться как карточные домики стоило им столкнуться с действительностью. Не выдерживали они такой нагрузки. Частью из-за того, что не учитывался человеческий фактор, что люди в экстремальных условиях ведут себя совсем не так, как планом предусмотрено, а частью из-за разных форсмажорных обстоятельств или случайностей, которые предусмотреть просто не возможно. Не думал я, что судьба сведет меня с наркомом образования города Н-ска товарищем Твердовым Василием Ивановичем, осужденным по 58 статье в далеком ныне 37году. Не предполагал. Но вот в каком виде я увижу товарища Вострикова, уж совсем было удивительно. Слов не было. Может поэтому я тянул папиросы из пачки Герцеговина Флор одну за одной. А часть потому, что не накуривался я папиросами. Уж больно короткие. Скручивать же самокрутку при товарищах не хотелось. Впрочем, никто не возражал и замечаний мне не делал. По крайней мере товарищ Ольга смотрела с сочувствием. Жандармов убил, такой стресс пережил — это печатными буквами на её лице написано было. Что ж, молчаливость и нервность мне была на руку, не хотелось бы попасть впросак ввиду того, что в идейных тенденциях этого времени подкован не был. Не совсем конечно конь не валялся. Но то, что признавалось в сороковых годах сейчас было не актуально. А нервничать было от чего..

Товарищ Востриков не был закаленным в боях проверенным товарищем, гордо несшим пожар мировой революции! И честным Ленинцем и даже Сталинцем он не был. Передо мной сидел урка, примкнувший к революционным рядам по каким-то своим соображениям. Вид и манеры у него были соответствующие, только что по фене не ботал. Соображения же его были вполне очевидные и меркантильные. Востриков был бойцом и специалистом по проведению экспроприации, по грабежам одним словом. Думаю, грабить ему было и привычно и сподручно одному, но революционное прикрытие его устраивало, хотя приходилось отдавать все или почти все на нужды партии. Хотя, насколько я знал председателя облисполкома товарища Вострикова в 40году, в бедности он замечен не был.

Нервничал я ещё и оттого, что назвавшись боевиком и коллегой товарища Вострикова я автоматически попадал с ним в одну связку. Он брал меня что называется в свою команду, под своё крыло. Но мне почему-то жутко не хотелось заниматься грабежами и особенно с таким подельником, который может подставить и бросить в любую минуту.

А так же меня терзал один вопрос: А что будет если Вострикова убьют в перестрелке? Нечаянно? Шальная пуля? как изменится будущее? Может тогда не станет он председателем облисполкома, и не будет репрессирован Твердов Василий Иванович?

Арестованный как известно по анонимке, где говорилось о его связи с неким троцкистом с утерянной фамилией. Но почему-то интуиция подсказывает мне, что троцкиста того фамилия была Браузер. Меж тем старший группы «Свободная воля» Михаил Петровский, который вел в комнате разговоры на отвлеченные темы вдруг обратился ко мне.

— А как вы себе представляете устройство будущей власти?

— О какой власти вы говорите? — поинтересовался я.

— О народной власти!

— Только под руководством марксистской партии! — с воодушевлением, но без особого энтузиазма отозвался я. Да какого черта! Обозлился тут же сам на себя. Хватит! Не люблю врать без особой надобности. Революция ещё не пришла и свободомыслие не преследуется. По крайней мере в своем круге.

— Всякая власть есть насилие человека над человеком. какое бы устройство государственной власти не было образовано, оно неминуемо построится египетской пирамидой. Где верхи будут иметь всё, а низы ничего, — мрачно добавил я и вдруг усмехнулся. На душе как не странно полегчало.

— Да вы анархист! — изумился Петровский, — Бакунина читаете?

Ассоциации с фамилией Бакунин у меня были самые смутные. В голове крутились почему-то два слова — Азазель и Фандорин. Хотя я сознавал, что к анархизму они никакого отношения не имели.

— Вы я вижу глубоко убеждены в том что говорите? — спросил Петровский — Но мы же говорим о народной власти!

— Вот именно! Никогда, вы слышите меня никогда государством не будет управлять кухарка! И что бы там ни говорили и не пели на разные лады, не будет такого. Потому, что у кухарки элементарно знаний не хватит и понимание, что такое есть государство! А если как некоторым кажется её можно этому обучить, то это уже не кухарка будет а премьер министр! И жить она захочет соответственно не в рабочей слободке а во дворце и желательно в Зимнем дворце. Поскольку потребности возрастут!

— Ну почему вы так думаете?! У вас какое-то примитивное мышление, словно вы с теорией Марксизма не знакомы. Государством не будет управлять царь или царица!