— Палочки я себе оставлю? — спросила она, показывая ладонь с сучками от дерева счастья и уже побаиваясь, что он их немедленно заберёт.

— Бери. Напомнишь потом — талисман тебе сделаю.

— А почему — «чёрт»? — осмелилась спросить она.

— Двоих не вынесу. А если их нести по одному, кого-то придётся оставлять, а я ещё никогда так не делал. И тебя с ними тоже. — Он снова оглянулся.

— Бабулю берёшь ты, пацана — я, — распорядилась Тася. — Давай, подними его. Я возьму его за подмышки и волоком потащу. На это у меня силёнок хватит.

Он хмыкнул, но сделал предложенное ею, только предупредил:

— Не забудь! Как хочешь извернись, но чтобы касалась меня кожа к коже!

Но касаться пришлось ему: она тащила пацана двумя руками, он же, взвалив тяжеленное тело старухи на левое плечо, правой рукой так и держал Тасю за кисть.

У дверей в здание вокзала Тася обернулась на тот самый дом… Руки похолодели: из-за его угла будто река плыла — струйная, чёрная. Шедший впереди Влад на её невольное «А-ах!» обернулся и, свободной рукой втянув её в «предбанник» вокзала, с грохотом захлопнул дверь, едва она втащила тело мальчишки. Больше не оборачиваясь, он пошёл к противоположной двери.

… Руки гудели от тяжести, а она смотрела в совершенно мёртвое лицо пацана. Тася наконец разглядела его и не поверила тому, что сказал Влад. Ну, что мальчишка — живой. Кожа жёлтая, тронутая кое-где язвами. Сам не дышит. Одежда разодрана в клочья — и кажется, теми же когтями, что порвали куртку Влада. Почему-то она представляла себе эти когти длинными, похожими на узкие лезвия… Хотя, по здравом размышлении, признала — такие когти могли убить Влада одним махом.

… Они снова были на той площади, где их дожидалась машина.

Влад с Тасиной помощью погрузил на заднее сиденье сначала старуху, потом — прямо на пол — пацана. Обоих привязал верёвкой из багажника таким образом, чтобы не мотались каждый на своём месте. Сначала Тася хотела было сказать — не надо бы связывать, потом вспомнила о крутом повороте и промолчала.

— Садись, — сипло (перетаскал живой тяжести — поняла Тася) сказал Влад, сам свалившись на водительское место. — Ремень!

— Помню. — Теперь-то она разобралась с ремнём безопасности.

Она ещё нащупывала застёжку, а машина уже мчалась по аллее к тому самому повороту. Женщина снова вцепилась руками в края сиденья. На этот раз, когда она знала, что её ожидает, всё было не так ужасно. Она даже про себя молодецки хмыкнула: «О какая я теперь — крута-ая!»

Чёрно-серое пространство исчезло. Машина остановилась в настоящей аллее настоящего города, где всё для Таси было странно зелёным и ярким — настолько глаз привык к серости и тусклым цветам. Влад откинулся на спинку сиденья. Сидел, молчал… Тася, бездумно насмотревшись вокруг и приняв как данность, что в городе уже вечер, глядя на него, вдруг грустно решила, что Влад больше никогда не возьмёт её с собой и сделает ту же штуку, которую сделал с Инессой: каким-то своим экстрасенсорным способом заставит её всё забыть… Потом её глаза снова застыли на его лице — на скуле. «Зря свои бинты взяла, — подумалось с усталым равнодушием. — У него же машина. Наверняка дорожная или какая там ещё аптечка должна быть… Интересно, а он ведь экстрасенс. Может ли он сделать что-нибудь, чтобы раны зажили? Вряд ли. Экстрасенс не волшебник». Она помолчала немного, потом так же равнодушно (перегорела?) сказала:

— У меня с собой влажные салфетки. Давай лицо тебе протру. Грязный.

— Дай так, — тоже ровно сказал Влад. — Сам…

— Что дальше? — спросила Тася, глядя, как он медленно возит смятым куском салфетки по щеке. — Ты их отвезёшь сразу к родственникам? Или будешь лечить?

— Нет. Мы сейчас съездим к моему коллеге. Он врач. И лучше моего соображает, как из них вытащить остатки теней. Спец.

Мороз по позвоночнику уже не впервые после его слов. Остатки теней? Это что же получается? Вот уже несколько минут за их спинами те самые страшные тени — в телах?.. Паника схлынула, едва она насторожённо посмотрела на Влада, не шутит ли. Нет. Он так устал, что ему не до шуток. Вот и сейчас — опустил руки с зажатым в кулаке комком и смотрит в ветровое стекло. Но подспудная внутренняя сила в нём чувствуется… Так что вскоре женщина успокоилась. Да ещё, пока следила за ним, обратила внимание на волосы. Хоть и тёмные, но пятно на них — темней и влажней…

— Влад, я тебе кровь с волос смою, ага?

— Давай.

Она развернулась к нему полностью — он нагнул голову, чтобы ей удобней было. Ещё пара салфеток — протереть ранку на голове.

— На, — подала ему свою бутылочку с водой. Он не спрашивал, но она вспомнила, как он частил дыханием… Как после бега. А после бега всегда хочется пить.

Выпил всё. Ещё немного посидел и взялся за руль. Вроде успокоился. Хотя и до сих пор не заметно было, чтобы встревоженным был.

— Ладно. Поехали дальше.

Машина тронулась с места и спокойно влилась в городской транспортный поток. Около часа ушло на то, чтобы выехать из города и попасть в пригород. Где-то на середине пути Влад позвонил по мобильнику, сказал кому-то одну фразу: «Будем через полчаса — жди» и отключился, не дожидаясь ответа. Джип затормозил у двухэтажного дома, объехал его и ввернулся на узкую боковую дорогу, которая заканчивалась у гаража. Здесь их уже и в самом деле ждали. Двое рослых парней с носилками вытащили из машины сначала пацана, потом старуху. Пока вытаскивали, Влад даже с места не сдвинулся. Зато к нему выбежал из дома низенький плотный крепыш, чьей отличительной особенностью был короткий нос, с кончиком, будто обрубленным, и через опущенное стекло дверцы передал Владу конверт и свёрток с деньгами — как угадала Тася. Молчание с обеих сторон. Только любопытный, но не слишком вдумчивый взгляд крепыша на Тасю. Взгляд, который она встретила напрямую. Впрочем, крепыш ей только улыбнулся — довольно доброжелательно, и отошёл от машины, следя за переноской найдёнышей в дом.

Затем Влад отъехал от дома подальше — почти к краю посёлка, вручил Тасе пачку денег (она дыхание затаила: ещё?! Сразу?!) и спросил:

— Ты сейчас куда?

— Домой, наверно, — неуверенно отозвалась она, мысленно всё ещё решая, куда бы припрятать деньги и уже рассчитывая, что тратить пачку не будет: хватит той, которую распечатали вместе с мамой и любовались на неё минут пять.

— К тому мужику, что ли?

Он не сказал это презрительно или брезгливо — просто констатировал факт, что мужа у неё нет. И она без обиды подумала: не будь время близким к вечеру — поехала бы снова в деревню. Но не домой.

— А ты?

— Тоже… Домой. Поехали ко мне?

— Что-о?

Он молча сунул ей в руки конверт. Сначала Тася не поняла: деньги же он уже ей дал! — но послушно открыла. Три фотографии изнанкой. Сообразила по плотности бумаги и не стала смотреть на лица. Сообразила, что это. Возмущение осело.

— Ты хочешь завтра с утра?

— Я не принуждаю. Хочешь отдохнуть — твоё право.

— Сколько комнат у тебя?

— Три.

— А… ты один?

— Один, — не глядя, подтвердил он.

— Тогда поехали, — решилась она.

— Сначала в магазин — не возражаешь? А то дома — шаром покати.

— Давай в магазин.

На стоянке первого встреченного супермаркета он припарковался и велел ей сидеть на месте. Вернулся с двумя огромными пакетами, которые выгрузил в машину, снова скомандовав: «Не выходи — сам!»

Ещё полчаса до его дома. Обычная двенадцатиэтажка, изогнувшаяся в несколько подъездов, которых Тася не смогла сосчитать: край дома изгибался и уходил в сторону. Они проехали в арку дома и, свернув, остановились у предпоследнего подъезда. Влад забрал пакеты и велел идти за ним. У подъезда, на скамейках с обеих сторон, сидели женщины, с Владом поздоровались почтительно и Тасе благосклонно покивали, а некоторые поздоровались лично с нею. Та, приготовившаяся пройти мимо с ледяным выражением на лице, просто поразилась и ответила тоже спокойно — от удивления. И тут же подумала: а приводил ли Влад к себе домой Инессу? И поймала себя на странной ревности: если приводил, как встречали её эти подъездные бабки?