Необходимо осознавать, что имена Эльдар совсем не обязательно были 'значимыми', хотя и составлялись так, чтобы подходить по стилю и строению к их разговорным языкам, и даже будучи созданными целиком или частично из значимых основ, они не обязательно составлялись в согласии с методами построения обычных слов. Когда Эльдар прибыли в Аман и поселились там, они уже имели позади длинную историю и придумали обычаи, которых они твердо держались, и языки их были детально разработаны, во многом изменены и очень отличались от той примитивной речи, которая была у них до прихода Ороме. Но поскольку они были бессмертны, или, правильнее говоря, 'неограниченно долговечны', многие из старейших Эльдар носили имена, придуманные в давние времена, которые оставались неизменными, за исключением адаптации их звучания в соответствии с изменениями, в их языках со времен Первичного Эльдарина.

Эта адаптация носила, по большей части, 'незаметный' характер: личные имена, использовавшиеся в повседневной речи, изменялись, следуя изменениям этой речи, несмотря на то, что они осознавались и понимались. Изменения квенийских имен Нолдор на синдаринские, когда Нолдор поселились в Белерианде в Срединных Землях, были, с другой стороны, искусственными и намеренными. Они проводились самими Нолдор. Это делалось из-за чувствительности Эльдар к языкам и их стилю. Нелепым и неприятным казалось им называть тех, кто жил рядом с ними и в обычной жизни говорил на Синдарине, именами на языке совершенно другой формы и тональности.[xxi]

Разумеется, Нолдор вполне понимали стиль и форму Синдарина, хотя у них было не слишком много времени для обучения этому трудному языку, но они не всегда понимали некоторые тонкости его связи с Квенья. Во-первых, никто из них [по началу] не понимал и даже не интересовался историей языков, обращая лишь внимание на те немногие слова, которые остались неизменными или почти неизменными после изменений синдарской формы Телерина, произошедших в Срединных Землях. Это было в тот ранний период, когда и происходил перевод большей части их квенийских имен. Следствием такого перевода, хотя и удовлетворяющего Синдарину по форме и стилю, часто были не совсем правильные имена: они не всегда точно соответствовали по значению; даже части имен, переведенные на Синдарин, не были на самом деле переводом с Квэнья – иногда они вообще не происходили одно от другого, хотя звучали более или менее одинаково.

Однако несомненно, что соприкосновение с Синдарином и увеличение знаний о том, как меняется язык (главным образом на примере более быстрых по сравнению с Валинором и неуправляемых изменений, наблюдаемых в Срединных Землях), побуждало лормастеров, занимающихся языками к активным исследованиям, и именно в Белерианде были придуманы теории, касающиеся Первичного Эльдарина и взаимосвязи тех произошедших от него языков, которые были тогда известны. Роль Феанора в этом была невелика, за исключением того, что его собственные работы и теории, созданные до Исхода, легли в основу тех, которые развивали его последователи. В этой войне против Моргота он погиб – большей частью из-за своего безрассудства – слишком рано, чтобы что-то сделать, он успел только заметить разницу между Северным (единственным, выучить который у него было время) и Западным диалектами Синдарина.[xxii]

Знания лормастеров были доступны всем, кто питал к ним интерес, но, по мере того, как тянулась безнадежная война, когда после ранних и обманчивых побед последовала череда бед и поражений, приведших к полному разрушению эльфийских королевств, все меньше и меньше Эльдар имели возможность постигать какие бы то ни было 'знания'. Описания лет Осады Ангбанда, изложенные в хрониках, заставляют предполагать, что те времена не оставляли никому ни места, ни времени для занятий мирными искусствами, но годы были длинны, и в действительности в войне случались перерывы длиной в несколько человеческих жизней и безопасные места, сохранявшие свою надежность долгое время, где Высокие Эльдар и в изгнании продолжали свои труды, делая все, что могли, чтобы вновь обрести в них мудрость и красоту их давнего дома. Мир, покой и все оплоты были впоследствии уничтожены Морготом, но если кто желает знать, как знания и сокровища были сохранены от гибели, ему можно ответить: немного сокровищ было сохранено, и потери прекрасных вещей, великих и малых, неисчислимы, но знания Эльдар, будучи хранимы в обширных домах их памяти, не зависят от тленных записей.[xxiii] Когда Эльдар создавали записи, какими бы длинными они нам не казались, это были лишь краткие изложения, предназначенные для тех, чья мудрость, возможно, относилась к другим областям знаний,[xxiv] ибо все сведения и факты до мельчайших деталей навечно сохранялись в их разуме.

Вот некоторые из высоких имен рода Финве:

1.     Финве. Ни одно из других его имен не было записано, за исключением его титула – Нолдоран[4], Король Нолдор. Его первое женой была Мириэль (первое имя) Þеринде (материнское имя). Имена ее родичей не сохранились в записях. Ее имена не переведены.[5] Его второй женой была Индис, что означает 'великая или доблестная женщина'. Других имен не записано. Она была, как говорят, дочерью сестры Короля Ингве.

2.     Единственный ребенок Мириэль, который впоследствии был обычно известен как Феанор. Его первое имя было Финве (минья), измененное впоследствии, когда открылись его таланты, до Куруфинве. Его материнское имя, данное Мириэль, было на Квенья – Феанаро, огненный дух. Близкая форма Феанор всегда использовалась в рассказах и легендах, будучи, однако, только наполовину синдаринизированной: настоящая синдаринская форма будет Фаэнор. Форма Fëanor (ë используется только как транскрипционный знак и не встречается в Квенья) появился, вероятно, из-за ошибки переписчика, главным образом в документах, написанных на Квенья, в котором сочетание 'ea' довольно часто, а 'ae' обычно не встречается.[xxv]

3.     У Финве и Индис было четверо детей: дочь Финдис, сын, дочь Ириме и сын.[xxvi] Имя Финдис было создано сложением имен ее родителей. Немного говорится о ней в 'Сильмариллионе'. Она не ушла в исход, а, после убийства Финве, удалилась со своей матерью, и они жили среди Ваньяр в печали до того дня, когда Манве решил, что настало время вернуть Финве к жизни.[xxvii] Вторую дочь назвали Ириэн,[xxviii] а ее материнское имя было Лалвенде (смеющаяся дева). Под этим, или же укороченным до Лалвен, именем она и была известна. Она ушла в исход со своим братом Финголфином, который из ее родичей был ей дороже всех, но ее имя не было изменено, поскольку Лалвен звучало достаточно по-синдарински.[xxix]

Сыновьям, как и Феанору, Финве дал собственное имя.  Возможно, это было сделано, для того чтобы утвердить их притязания быть его законными сыновьями, равными по высоте происхождения старшему сыну Куруфинве Файанаро, но не имело целью пробудить вражду между братьями, ибо ничего в решении Валар не умаляло положения Феанора, как старшего сына. Тем более, ничто, кроме самого Феанора, не умаляло положения и остальных сыновей, и, несмотря на все что случилось позже, старший сын оставался ближе всех сердцу Финве.

Как и в случае с Феанором, Финве впоследствии прибавил к их именам префиксы: старшего он назвал Нолофинве, а младшего Арафинве. Ñolo – это основа слов, относящихся к мудрости[xxx], а Ara, ar- – префиксная форма основы Ara- 'благородный'. Феанор был оскорблен и тем, что имя его отца досталось его младшим братьям и теми префиксами, которые были к ним добавлены. Ибо гордость его росла и омрачала его разум: он считал себя величайшим мастером не только в Kurwë (что было истинно), но и в Noimë (что было не так, за исключением того, что касалось языков) и, разумеется. благороднейшим из детей Финве (что могло бы быть правдой, если бы он не стал самым гордым и надменным).