Все кто мог, собрались в светлице, так называлась комната для сборов, и прикипели к телевизору, из которого потоком шли тревожные новости. После такого интересного развития международных событий, подтвержденных несколькими шифрограммами из штаба ВВС в Виннице, которому недавно в подчинение были переведены войска ПВО, нас подняли по тревоге и перевели на самое что ни на есть казарменное положение.

И это не шутка: ну так и есть, дивизия приводится в повышенную степень боевой готовности. Казарменное положение со всеми вытекающими неприятностями, покупными в магазине пирожками, «Мивиной» и ночными бдениями. Внимание привлекает обращение комдива:

— Тревога не учебная. У черноморцев такая же история, тоже подняты по тревоге. Но никто ничего не знает. Приказ пришел из штаба ВВС. Части дивизии покидают места постоянной дислокации и выдвигаются по утвержденному плану боевого развертывания. Начальнику штаба организовать вывоз секретной документации и обеспечить транспорт. Начальникам отделов проверить наличие тревожных чемоданчиков у личного состава, индивидуальных средств защиты и организованно получить личное оружие. Все, выполнять.

Он споро побежал в комнату ЗАСа, видимо, докладываться начальству.

Неприятные предчувствия, видимо, охватили не только меня. Тут пахло не просто неким полярным зверьком, а целым табуном таких зверей, топот которых уже ощущался всеми, даже самыми тупыми, глухими и толстокожими. Офицеры организованно начали расходиться по кабинетам, не переставая обмениваться мнениями о ситуации и строить самые фантастические версии. Пришлось доставать из шкафа свой тревожный чемоданчик, хотя реально это пятнистая сумка, которую я пошил еще в училище от нечего делать, когда с простудой лежал в санчасти. В ней лежали необходимые в походе вещи, такие как запасное белье, носки, гигиенические и швейные принадлежности, несколько банок консервов. Там же лежали противогаз, и скатка с ОЗК. В дверь заглянул мой непосредственный начальник полковник Кириченко Иван Ильич.

— Максим, давай собирайся. Объявили мобилизацию. Поедешь в Балаклаву за командой резервистов и доставишь их в радиотехнический батальон. Транспорт по мобилизации выделяет автотранспортное предприятие. Тебя туда сейчас на «газике» подбросят. Предписание возьми в секретке. Уже оформляют. И зайди оружие получи.

— Иван Ильич, ведь в батальоне есть свой человек, кто должен сопровождать.

— Должен быть, но он в отпуске и найти его не могут, а ты у нас единственный свободный.

— Понял. Ну хоть кто-то что-то может сказать? Что за дурдом?

— Сами не в курсах. — И убежал.

Глубоко вздохнув, поплелся в секретку, забрал предписание и спустился в подвал, где была оружейка, и получил так редко виденный табельный ПМ, два магазина и шестнадцать патронов. Н-да, богатство. Расписавшись в журнале выдачи, побежал обратно в кабинет. Там спокойно, не торопясь, разобрал пистолет, смазал, набил патронами магазины и повесил кобуру на пояс с этой железкой. В окно видно, как из бухты выходит ракетный крейсер «Москва» и за ним строем остальные корабли Черноморского флота. Видимо, не только одни мы подняты по тревоге. Тут же в голову пришла парадоксальная мысль. Открываю сейф и достаю из него свой карабин, пачки патронов и три магазина. Так же неторопливо снаряжаю магазины, один вставляю в карабин, остальные складываю в свою сумку, и, закинув оружие на плечо, беру сумку в руку и выхожу. Даже не оглядываюсь. Странно, почему-то знаю, что уже сюда не вернусь.

Возле штаба уже пыхтел «газик» начальника штаба. Ждали меня.

На улицах города происходили не менее интересные события. Длинные колонны черноморцев в сопровождении бронетранспортеров в срочном порядке покидали город. Усиленные милицейские наряды с автоматами и бойцами внутренних войск в полной экипировке патрулировали улицы. Это все не располагало к улучшению настроения. «Газик» подскочил к горвоенкомату на проспекте Острякова, там высадили нашего мобиста и замначальника узла связи. А «газик» поехал дальше, пристроившись к колонне тяжелых грузовиков черноморцев, замыкаемой бронетранспортером с морскими пехотинцами. Высадив меня на остановке в центре Балаклавы, «газик» резво улетел по своим военным делам. Вот так вот. Благо до балаклавского военкомата недалеко — дойду пешочком. Тут же находился наряд милиции, который сразу обратил внимание на моего «Вепря». Но, видимо, и они были озабочены всей это кутерьмой и не стали цепляться. Возле военкомата стояло несколько больших автобусов и парочка, видимо реквизированных, маршрутных «газелей». Вокруг всего этого было нездоровое движение. Тут же находился наряд милиции и приданные им ВВшники, и небольшая группа отловленных резервистов. Ну точно, мне сюда. В дежурке направили в одну из комнат, где сидела симпатичная прапорщица с короткими светлыми волосами. Отдав свое предписание, получил списочек несчастных, которых должен сопровождать для принуждения к защите Родины.

Группа небольшая — всего восемь человек. Размещаемся в «газели», и водитель, раздраженный тем, что его сняли с маршрута, сразу начинает гонку к Севастополю. На выезде с Балаклавы сразу попадаем в пробку. Видя всю эту беготню и движение, простое население тоже пришло к выводу, что не все хорошо, и начало выезжать из города, попутно затариваясь в магазинах. На выезде из города в спешном порядке организовали блокпост и стараются фильтровать поток и в первую очередь пропускать армейский и государственный транспорт.

Нашу «газель» притерли и не хотят пропускать. Придется выйти. Взяв для солидности своего «Вепря», пошел договариваться с ВВшниками, чтоб машину пропустили вне очереди.

Те, увидев человека в камуфляже с оружием, лихо взяли меня на прицел и начали выяснять, кто я такой. Показав документы, предписание из части и разрешение на охотничье оружие, стал выяснять, с чего такие нервы. Новости очень насторожили. В Симферополе и пригородах начались массовые и хорошо спланированные волнения крымских татар…

Доставил резервистов в радиотехнический батальон, где они были переодеты и направлены на одну из точек за городом. Там как раз разворачивались дополнительные позиции ПВО, а я отправился обратно в штаб дивизии.

По домам нас не отпускали, и первую и вторую ночь я ночевал на работе в своем кабинете на стульях, используя в качестве подушки скатку с ОЗК. Большая часть штаба уже была вывезена на ЗКП дивизии, и мне и нескольким офицерам и прапорщикам выпала честь охранять опустевшее здание.

Теперь основным источником информации стал телевизор с подключенной к нему через тюнер спутниковой антенной и Интернет. Мы все, кто остался в штабе, с некой обреченностью слушали новости об уличных боях на улицах крупных европейских городов, о неудачах натовских войск в Иране и о восстании в Ираке, о крупном теракте с использованием тактического ядерного заряда, повлекшего за собой гибель королевской семьи в Саудовской Аравии, об ответных, уже не точечных, а массированных ударах по Ирану. И мир ужаснулся, когда в самих США прошла серия терактов с применением ядерных боеприпасов, расположенных по калифорнийскому тектоническому разлому. В ответ по Ирану наносится мощнейший ядерный удар, выжегший всю страну, и огромное радиоактивное облако накрывает все соседние страны, и больше всего достается Турции, которая в течение суток превращается в радиоактивную пустыню. Чтобы спасти часть населения, турецкое руководство идет на беспрецедентный шаг — начинает массированное нашествие на Армению, Азербайджан, Грузию. Турки не церемонятся и просто очищают незараженные территории для размещения своего населения, уничтожая практически всех на своем пути, кого-то оставляют — должен же кто-то прислуживать и трудиться на возведении оборонительных сооружений. Кавказ превратился в одно большое поле боя. Возле пропускных таможенных пунктов на границах России скопились огромные толпы беженцев, которых просто не пускали, опасаясь переноса боевых действий на свою территорию. Грузинская армия продержалась всего несколько дней, но без поддержки США была раскатана мощнейшими турецкими ударными корпусами, натренированными в боевых действиях против курдов, и в сторону Абхазии и Южной Осетии потянулись потоки беженцев.