— Какая легавая? — затревожился пан.

— Да та самая, если пан помнит, что вскочила в колодец, а дядя Семён полез её спасать, да и сам захлебнулся в колодце. Да, это та легавая, которую пан всегда на охоту брал. И, дай бог память, за эту легавую вы, пан, отдали соседнему пану трёх мужиков.

— Так что ж, моя легавая подохла?

— Подохла по самым настоящим правилам, как полагается.

— А от чего она подохла?

— Говорят, панок, была здорова, но как объелась конины, так вдруг и ноги протянула.

— Какой конины?

— Да мяса жеребца.

— Какого жеребца.

— Панского, буланого, с лысинкой.

— Что, и он сдох?

— Сдох, панок. А жаль — хороший был жеребец.

— О, какое несчастье! — воскликнул пан.

— Э, панок, стоит ли так близко к сердцу принимать. Уж известно, если жеребёнок родится с лысинкой, то он или подохнет, или его волки съедят.

— С чего же он подох?

— Должно быть, подорвался.

— Что ж на нём делали? Ездили быстро, что ли?

— Нет, панок: он всегда на конюшне стоял.

— Так в чём же причина?

— Воду на нём возили.

— Но зачем же потребовалось на нём воду возить?

— Есть у людей поговорка, панок: когда в воде захлебаешься, то и за бритву хватаешься. Вот как загорелся в имении свинарник, то управляющий велел на жеребце воду возить.

— Как, свинарник сгорел?

— Сгорел, панок.

— Как же он загорелся?

— А, видишь, пан, он был близко от коровника. От него, видно, и загорелся.

— Так и коровник сгорел?

— Сгорел, панок, как свечка.

— А от чего он загорелся?

— Вот здесь я не знаю: или от каретной огонь забросился, или от панского дома.

— О Езус-Мария! — схватился пан за голову. — Так и мой дом сгорел?

— Сгорел, панок. Всё погорело, как бы кто языком слизал.

— Весь двор сгорел?

— Начисто, панок, сгорел: чисто, гладко, хоть репу сей.

— А от чего же дом сгорел?

— От свечей, панок.

— Зачем же свечи зажигали?

— Да как же, панок? Известно, свечи ставят, когда кто умрёт.

— А кто же умер?

— Вечный ей покой, чтоб ей на том свете легко икнулось, умерла панская жена.

— Что? Что? Что ты говоришь? Пани умерла?!.. Ох, я несчастный!

Давай пан плакать да убиваться, а Стопак говорит:

— Чего же пан плачет? Пану дал бог прибыль.

— Какую? Говори скорее!

— Старшая панская дочь родила пану внука. Прекрасный, говорят, мальчишка, то бишь, панич. И весь в отца пошёл, как говорится, и крошки побрал, — ну, вылитый панский кучер Никита.

Услыхал это пан и с кресла свалился, а Стопак не торопясь пошёл в пекарню закусить.

ПОМЕСТЬЕ ВОДЫ, ПОЛОТЕНЕЦ И ПЛЕТЕЙ

Жили-поживали отец и дочка Элените. Мать ее давно умерла. А через некоторое время умер и отец.

Оставшись одна-одинёшенька, Элените в первую ночь пришла на отцовскую могилу и горько заплакала.

Тут поднялся из могилы отец и дал ей узелок с туманом, звёздное платье, звёздные башмачки, карету, коней. На другую ночь опять пришла Элените на кладбище. Вышел к ней отец и дал ей лунное платье, лунную карету, коней и кучера.

В третий раз отец дал ей солнечное платье, солнечную карету, коней, кучера и сказал:

— При дороге стоит высокий дуб. Подойди к нему и пропой:

Ой, дубочек, дубок,

Отворись, отомкнись!

Отворится дуб, отомкнётся, и ты спрячь в нём все свои сокровища. А если за тобой погонятся, захотят увидеть, где ты всё прячешь, развяжи узелок с туманом.

Элените так и сделала: спрятала в дубе все платья, коней, кареты, а сама пошла работу искать. Пришла она на королевский двор, и там приняли ее свиней кормить.

Однажды устроил соседний король пир и пригласил на него королевича, у которого Элените свиней кормила. Стал королевич на пир собираться, хочет умыться, а воды нигде нет. Как закричит он:

— Эй, воды мне!

Элените мигом прибежала, подаёт ему полный рукомойник.

— А чего эта замарашка под ногами путается! — загремел королевич и всю воду прямо в лицо ей выплеснул.

Накормила Элените свиней, а в сумерки ушла в лес, подошла к дубу и запела:

Ой, дубочек, дубок,

Отворись, отомкнись!

Дуб отомкнулся. Достала Элените звёздное платье, нарядилась, села в звёздную карету и велела кучеру везти её на королевский пир.

Явилась она и осветила весь дворец. Все только глядели и дивились — откуда такая красавица взялась. Особенно же понравилась она королевичу. Захотелось ему получше с ней познакомиться, и он послал слугу спросить, откуда она родом. Элените ответила, что из поместья Воды.

Не успели пропеть третьи петухи, а Элените села в карету и велела кучеру гнать коней. Королевич кинулся было за ней в погоню, да Элените развязала узелок, выпустила туман, стало темно, и никто не заметил, куда она скрылась. Тем временем Элените приехала в лес, подошла к дубу и пропела:

Ой, дубочек, дубок,

Отворись, отомкнись!

Отомкнулся дуб, Элените спрятала в нём платье, карету, коней. Потом надела свои отрепья, обула лапти и пошла на королевский скотный двор свиней кормить.

В скором времени снова собрался королевич на пир. Умылся он, ждёт, когда подадут полотенце, и, не дождавшись, закричал:

— Эй, полотенце мне!

Слуги не услышали, прибежала одна Элените и подала королевичу полотенце. А он как закричит на неё:

— Эй ты, замарашка, не суйся под ноги!

Как только стемнело, Элените пошла к дубу и пропела:

Ой, дубочек, дубок,

Отворись, отомкнись!

Отомкнулся дуб, она достала лунное платье, украшения, села в лунную карету и поехала на пир. Только вошла во дворец, сразу кругом светло стало. А королевич всё надивиться не может — откуда такая красавица. Подсылает он к ней слугу, а Элените ему отвечает, что она из поместья Полотенец.

Не пропели ещё третьи петухи, а Элените уж села в карету и велела гнать коней. Хотел посмотреть королевич, в какую сторону она поедет, да Элените развязала узелок, поднялся густой туман, и никто не видел, куда она умчалась. А она подъехала к дубу, спрятала в нём лунное платье, коней, карету и пошла на скотный двор свиней кормить.

В третий раз собрался королевич на пир. Оделся, умылся, сел на коня, а плети нет. Как закричит он:

— Эй, плеть мне!

Подбегает Элените, подаёт ему плеть.

— И что ты, замарашка, всё под ноги суёшься! — закричал королевич и стегнул её плетью.

Когда стемнело, Элените снова пошла к дубу и достала оттуда солнечное платье, солнечную карету и коней и отправилась на пир. Вошла она во дворец и всё вокруг осветила. А на Элените, как на солнышко, никто и взглянуть не может. Королевич подсылает слугу спросить у кучера, откуда такая красавица. А тот отвечает:

— Из поместья Плетей.

Тогда королевич взял и налил немного дёгтя перед порогом дворца.

Не пропели ещё третьи петухи, а Элените заторопилась в обратный путь. Когда она выбегала из дворца, один башмачок увяз в дёгте. Только Элените не заметила, вскочила в карету и уехала.

Тогда королевич и отправил гонцов во все стороны искать поместье Воды, Полотенец и Плетей. Только не нашли они такого поместья, и никто его не видал, никогда о нём не слыхал. Начал королевич примерять солнечный башмачок всем девушкам своего королевства, чтобы найти его хозяйку. Сперва башмачок примеряли княжны, за ними — помещичьи дочки, а потом и простые девушки. Только никому он не пришёлся по ноге.