Факты и события, описанные в книге, поведение и мысли молодого венгерского эмигранта, покинувшего родину, выглядят достаточно убедительно. Можно спорить о художественных достоинствах книги, но невозможно подвергнуть сомнению правдоподобность и даже некоторую документальность всего написанного. И зто не удивительно, в основу книги легли достоверные впечатления возвратившихся в Венгрию эмигрантов, которые были завербованы американской разведкой, прошли обучение в тех же самых школах, о которых идет речь в настоящей повести.

Интересна в этом отношении и биография самого автора. Миклош Сабо родился в 1922 году. По специальности он механик. В 1955 году эмигрировал в Австрию. В течение двух лет жил в Вене, вращался среди контрреволюционных эмигрантов, возглавил так называемое «Бюро по делам венгерских беженцев». Здесь он познал все «прелести» жизни в эмиграции. Здесь он понял всю безысходность своего положения, увидел грязные махинации и интриги западных секретных служб, подкупом, шантажом и угрозами толкавших эмигрантов на преступления перед своим народом. Горькие разочарования, постигшие М. Сабо на чужбине, вновь приводят его в социалистическую Венгрию. Пережитое и увиденное в эмиграции, личные впечатления М. Сабо отразил в ряде книг, написанных им по возвращении на родину. К этим книгам принадлежит и «Команда Альфа».

В. ИВАНОВ

Меня зовут Ференц Мадяр.

Я служил в войсках специального назначения армии Соединенных Штатов Америки.

Знаете ли вы, что кроется за этим названием?

Одна из самых страшных в мире, самых неуловимых организаций. Для непосвященного это объединение безликих, если хотите, невидимых людей. Но эти люди вездесущи — они в Корее и в Японии, во Вьетнаме и в Конго, на Кубе и в Западном Берлине, в Лаосе и на Гаити. Да, они везде, где интересы известных американских кругов требуют их появления.

Это — зловещие солдаты незримой войны. «Партизаны», диверсанты, шпионы, мастера по части применения отравляющих и взрывчатых веществ, совершающие убийства оптом и в розницу… Кто падет жертвой— один человек или город с полумиллионным населением, — им все равно. Значение имеет лишь задание, приказ, за выполнение которого они получают плату. Машины с программным управлением в облике человека. Совесть у них вытравлена, чувства мертвы.

А может, не совсем так? Может, внутренний, сокрытый от всех мир человеческих чувств у них попросту отключен с помощью современных методов психологии? А вместо него подключена какая-нибудь идея, которая кажется правильной, какой-нибудь клич, на устах с которым идут на смерть, наконец, подстрекающий на зверства миф о злопыхательстве той, другой стороны делают свое дело, и человек, мудрый, мыслящий homo sapiens[1] превращается в орудие?

Может быть… И все же некоторые из них, даже те, кто успел уже докатиться до состояния апатии и жестокости, прозревают. Открывают глаза и содрогаются при виде пропасти, оставленной позади.

Превращенный в робота человек восстает — иногда — против своей участи!

Мне, Ференцу Мадяру, двадцать пять лет. Я венгр не только по фамилии, но и по происхождению. Так вот, я несколько лет служил в войсках специального назначения. Был «суперсолдатом», как ласкательно называла нас американская пресса.

Вы знаете, что в Южном Вьетнаме идет война, на Кубе высаживаются десанты, да и в других уголках земного шара происходят кровавые битвы. Но вы не знаете, как действуют скрытые завесой видимых сражений невидимые войска специального назначения Америки!.. Вот где-то взлетает на воздух завод! Вот гибнет всего один человек, кто-нибудь из политической оппозиции! Вот в каком-то городе вспыхивает загадочная эпидемия и косит все живое. А то откуда ни возьмись в джунглях или в горах появляются неизвестные «партизаны». Они могут появиться из самых непроходимых топей.

Кроме командиров, их никто не видит. А если и увидит, то будет молчать. Долго ли убрать его с дороги тем, кто владеет ста пятьюдесятью приемами умерщвления?

И я восстал против собственной судьбы.

Меня воспитали убийцей, и я в роли современного Каина убил брата своего, точнее, того, кого мне велено было считать братом.

Но я не чувствую раскаяния. Я счастлив, что убил его, только его одного.

Конечно, вам это сейчас непонятно, а повесть моя не из коротких. Но если вы посвятите мне несколько часов, я расскажу вам историю своей жизни, которая в известной мере является и частью истории войск специального назначения армии США.

По трапу американского десантного судна «Генерал Хунд» бесконечной вереницей поднимались покинувшие родину венгры. Судно ненасытно заглатывало беженцев. Возможно, число, которое мне назвали, преувеличено, но оно, во всяком случае, не далеко от истины; как бы там ни было, транспорт «Генерал Хунд» на этот раз перевез в Новый Свет более трех тысяч венгров.

Хотя нам на судне было тесновато, я не могу сказать, что о нас плохо заботились. А развлечения, притом разнообразнейшие, часть из которых вполне можно назвать приключениями, да к тому же волнующими, доставляло нам само море.

Крачки то летали с криком у бортов, то, едва трепеща крыльями, скользили чуть ли не по самым волнам. Мгновение — и они уже носились вокруг нас, да так быстро, что взгляд не поспевал за ними. Мы кидали птицам кусочки хлеба и мяса, лапшу. Ни одна крошка не достигала воды — жадные острые клювы вырывали пищу чуть ли не из рук.

Вдруг показались дельфины. Даже моряки удивились. Судя по их словам, так далеко на севере дельфины водятся редко.

Эти милые, забавные существа тоже интересовались отбросами. Подпрыгивая высоко над водой, они ловили еду в воздухе, до того как она успевала коснуться пенящихся волн. Часами сопровождали они наше судно. Нам было жаль их за то, на наш взгляд, неслыханное напряжение, которого стоило им это путешествие, но матросы только посмеивались.

— Да вы поглядите, какие они пловцы! Нам бы такую скорость!

— Тоже скажете! — бормотали мы, слегка уязвленные и уверенные в том, что эту нелепицу они придумали для того, чтобы поднять на смех нашего брата, «сухопутных».

— А полюбуйтесь на их деток, вон как они резвятся! — И старый боцман указал трубкой на море. Он стоял у фальшборта и, не отрываясь, смотрел на волны. Но наше недоверие обидело его, и, не сказав больше ни слова, он ушел.

Вода пузырилась, кипела. Грациозные, несмотря на свою объемистость, дельфины выскакивали из волн. Детеныши их гонялись друг за другом, шмыгали под брюхом у матерей или проскальзывали над ними.

Внезапно что-то вспугнуло дельфинов. Построившись «звеньями», они, как торпеды, пронеслись мимо нас. Мы не успели опомниться, как море сомкнулось над ними.

После исчезновения дельфинов поднялась буря, видимо, ее приближение-то они и почуяли. Что это была за буря! Спокойный, гладкий океан вдруг сразу покрылся движущимися водяными холмами. Вниз смотреть было невозможно — кружилась голова! Только что синее-синее небо, будто улыбавшееся резвившимся дельфинам, вдруг нахмурилось, стало серым, затем потемнело и окружило нас непроницаемой стеной.

Холмы вскоре разрослись в горы. Мы утратили всякое представление о том, где кончается море и где начинается небо. Разбушевавшаяся стихия подымала и бросала наш гигант с высоты в добрых двадцать метров. Вверх-вниз, вверх-вниз летала наша посудина, урча стальной утробой. Нам ежесекундно казалось, что «Генерал Хунд» вот-вот разлетится в щепы. А ведь это была всего лишь одна из проказ океана. Когда мы уже совершенно потеряли голову, неожиданно наступило затишье. Судно перестало ходить ходуном, палуба под нами уже не дрожала, Мы облегченно вздохнули. Это затишье продолжалось всего несколько секунд. А потом снова мы начали проваливаться в какую-то бездонную пропасть, откуда, казалось, таинственные силы выкачали всю воду. Позднее я ощущал нечто подобное в лифтах небоскребов, чуть ли не за одну-две секунды «падавших» вниз с самого верхнего этажа.