— Ну да! Это у тебя отметки посмотрят папа с мамой, и всё. А у меня не только командиру отделения, а и по всем БЧ — ну, боевым частям, значит, — сразу становится известно, что я получил. А подписывает табель сам капитан третьего ранга. За каждую тройку как поставит по стойке «смирно» и давай, и давай отчитывать! А двойка — ЧП на корабле. Понятно? Чрезвычайное происшествие… И вот я тебе как старосте говорю! — вдруг торжественно и горячо заговорил Андрейка. — Если я ещё получу двойку…

Андрей не договорил. Открылась дверь учительской, и показался командир корабля. За ним шёл классный руководитель Павел Максимович.

— До свиданья, Павел Максимович, — прощался командир, — благодарю вас за сообщение. Думаю, что больше не придётся вам вызывать родителей.

— А вы и без вызова приходите. Хорошо бы вам поговорить с ребятами. Ведь половина из них — будущие моряки, потомственные, — говорил Павел Максимович.

— Постараюсь. Надо будет выкроить время. До свиданья!

Капитан третьего ранга приложил руку к фуражке и поискал глазами Андрейку. Вероятно, он хотел ему что-то сказать, но тут оглушительно зазвенел звонок.

— Хорошо, дома поговорим, — сказал командир и поправил у Андрейки воротник точно так, как это делают родители.

— А теперь слышишь колокол громкого боя? Что это значит по боевому расписанию?

— По боевому расписанию надо бежать на свой боевой пост, товарищ капитан третьего ранга! — повеселев, ответил юнга.

— Правильно. Ну, значит, марш за парту!

…На корабле после ужина Андрейку снова вызвали к командиру.

— Так вот, Андрей, — заговорил капитан. — Выяснил я сегодня, что ты человек не без способностей. Мог бы учиться много лучше. Выяснилась и причина, почему ты захромал. Одолела тебя лень-матушка. И мы тебя не подтянули вовремя. Мне хочется услышать, что ты сам обо всём этом думаешь?

Андрейка вскочил со стула:

— Товарищ капитан третьего ранга, даю честное слово — не будет больше двоек!

— А троек?

— И троек не будет, — ответил Андрейка, хотя уже и не с таким жаром.

— Интересно, как ты думаешь этого добиться?

— Я по ночам буду заниматься!

— Ах, по ночам! Зубрилкой, значит, решил сделаться. Нет, это не метод. Понимать нужно, а не зазубривать. Понимать! А для этого надо любить учиться. Мы все хотим, чтобы ты был образованным, знающим человеком, Андрей. Вот почему нас так встревожила твоя двойка. Ты пришёл к нам на корабль почему? Разве только потому, что ты сирота? Нет. Твой отец был моряком, амурцем. И ты заявил, что хочешь стать моряком, занять место отца. Так вот запомни: в советском флоте, в Советской Армии не может быть офицера-недоучки. Невозможное это дело! Да тебя и не примут в военно-морское училище, если окончишь школу с плохими отметками. И ещё тебе, Андрей, скажу: всех нас, всю нашу корабельную семью, очень огорчила эта двойка. И если ты нас любишь по-настоящему, ты этот случай запомни. — Капитан помолчал немного, а потом добавил: — До экзаменов остались считанные дни, тут действительно надо поработать. Но только насчёт ночей и думать забудь. Привыкай делать всё в положенное время. Я договорился с командиром полуэкипажа, и с завтрашнего дня…

— Вы… вы спишете меня на берег? — прошептал Андрейка, и у него дрогнули губы. — Насовсем?

Капитан пожал плечами.

— Всё целиком будет зависеть от тебя. А теперь, юнга, пойдите к старшине и скажите, чтобы на вас заготовили аттестат. Идите.

У старшины Курочкина Андрейка не выдержал и заплакал.

— Чего ты плачешь? — говорил старшина. — Правильно командир решил. Скоро вон лёд так сдаст, что на корабль будет не пройти. А пропускать уроки в последней четверти невозможно. Да, я слышал, не одного тебя списывают. Начальник политотдела приказал собрать всех юнгов вместе, создать условия.

— Я не хочу совсем уходить с корабля!

— А кто тебе сказал, что совсем? Перейди с хорошими отметками в седьмой — всё будет в порядке.

Провожать Андрейку пошёл тот самый комендор, который удивлялся, что командира корабля вызывают в школу из-за юнги.

— Только давай идти рядом, — попросил Андрейка, — а то матросы ещё подумают, что ты меня на гауптвахту ведёшь.

Комендор рассмеялся.

— Между прочим, — сказал он, — я, не хвалясь, хорошо знаю географию. Если хочешь, буду приходить в свободное время и помогать.

— Ну да, так тебя и отпустил Орешкин! — усомнился Андрейка.

Но уже на другой день в кубрик, в который по приказу начальника политотдела поместили на время экзаменов юнгов со всех кораблей, явился комендор-географ и с ним молодой сигнальщик из пополнения.

— Вот рекомендую — знаток русского языка. Старшина Курочкин считает, что вам не повредят несколько дополнительных уроков по основному предмету! — торжественно произнёс комендор. — Только не думай, Андрейка, что мы за тебя будем уроки делать: мы больше проверять будем, ну и объяснять, если что не поймёшь.

Чем ярче светило солнце, чем сильнее зеленели луга за Амуром, тем больше волновался Андрейка. Приближались экзамены. Но Андрейка не экзаменов боялся. Он мог теперь на любой немой карте отыскать всё, что пожелает. И по другим предметам всё было повторено. Боялся Андрейка другого, да и не он один, а все юнги: Амур уже вскрылся и корабли в любой день, в любую минуту могли сняться и уйти в поход. А когда наступит этот день, не знали даже командиры кораблей, знал только адмирал. Все юнги хотели одного: чтобы их корабли ушли в поход не раньше последнего экзамена.

Наконец экзамены начались. Наступил и последний день.

На экзамене по географии Андрейку вызвали первым.

Андрейка встал, подошёл к столу и, не выбирая, взял билет. Он был спокоен и уверен в себе. Перед тем как прочесть билет, он взглянул в окно, на затон, как бы приглашая всех моряков полюбоваться на него в эту минуту. И его точно током ударило: корабли один за другим выходили из затона в Амур.

— Ну, какой у тебя вопрос? — весело спросила учительница географии Мария Тимофеевна.

Но Андрейка не слышал её. Он бросился к окну.

— Сажин! Что за выходки? — удивился Павел Максимович.

— Павел Максимович, корабли уходят… Мне нужно… Понимаете, нужно на корабль. Я потом сдам… Я всё знаю…

В голосе Андрейки было столько отчаяния, что все — и учителя и ученики — повернулись к окнам. Корабли уже вышли в Амур, на большой рейд, и шли один за другим кильватерным строем.

— Павел Максимович, разрешите! — просил Андрейка.

Павел Максимович, казалось, сам был удивлён, что корабли уходят. Но он приказал всем ребятам сесть по местам, а Андрейке сказал:

— Во-первых, Сажин, у тебя нет приказания явиться на корабль. Потом, корабли уже ушли, и пешком ты их не догонишь… Так что самбе благоразумное — это продолжать занятия. Что у тебя за вопрос?

С трудом отвёл Андрейка глаза от окна и посмотрел на свой билет. Там значилось: «Мадагаскар. Климат, флора и фауна». Он сразу вспомнил: «…Плывём мы, значит, по океану. По Северному, заметьте…»

Воображение Андрейки перенесло его на корабль. Он увидел смеющихся комендоров, старшину Орешкина…

Как ни старался он думать о климате Мадагаскара, ничего не получалось. «Теперь уже всё равно! Корабли ушли!»

Юнга долго молчал, пока Павел Максимович не сказал ему:

— Иди, Сажин, на место и подумай над ответом.

Опустив голову, Андрейка поплёлся к своей парте.

«Всё будет зависеть от тебя», — вдруг пронеслось у него в голове, и он вспомнил командира. «Провалился. Не видать мне теперь корабля!» — подумал Андрейка. Он приподнялся, чтобы ещё раз взглянуть в окно, далеко ли ушли корабли. И тут у него даже в ушах зазвенело от радости.

По другой стороне улицы по деревянному тротуару, попыхивая трубкой и поглядывая на окна школы, ходил старшина Орешкин. «Меня ждёт, волнуется, — подумал юнга. — Не могли корабли уйти! Орешкин здесь не мог остаться, если бы корабли ушли в поход! Значит… значит, просто они вышли в рейд».

Второй ученик обдумывал вопрос и ещё не отвечал. Андрейка вскочил и поднял руку: