*

Как же все глупо. Настолько глупо, что Сергей побился головой о средней мягкости диван. Тело сковало напряжение, зубы ломило, так сильно сжял челюсти.

Он же не рыцарь! Какого тогда черта только что так поступил? Может, и благородно, но уж слишком как-то болезненно.

Даша долго не выходила из ванной, он лежал и ждал ее, гипнотизируя белую дверь. Оттуда доносились лишь приглушенное журчание воды и шорохи. Но Сергей был почти уверен, что Даша плачет. Он ее обидел. И себя обидел. Ему так хотелось поцеловать ее, обхватить лицо ладонями, почувствовать ее тепло, вкус… Дышать ею.

Если быть до конца с собой честным, его остановил страх. Страх взять то, чего хочешь больше всего на свете. Получить это, но вместе с тем получить и ответственность. Он не мог просто взять ее и поиграться без обязательств. Даже в игру под названием "Любовь", в которую все играют. Не с ней.

В последние годы он вообще перестал играть в эти игры. Вернее, его собственная игра называлась "Я не играю в игры". До сих пор ему это удавалось. Все четко, легко и просто. Не отношения и даже не игры, просто физиология. Но с Дашей с его стороны не было бы никаких игр. С его стороны было бы… Сергей не знал как это назвать, но ясно представлял, что бы чувствовал, как бы поступал и чего бы хотел. И так же ясно понимал, что не может себе этого самого, без названия которое, позволить.

Когда в последний раз он хотел чего-то настолько сильно? Наверное, никогда. В детстве, когда скучал по маме с папой? Тогда его желание быть с ними было обречено, он никак не мог повлиять на уехавших родителей. Сергей и бабуля им были не нужны и мешали работать. Налаживать жизнь в другой стране. Постепенно взрослея, Сергей сам осознал это, без каких-либо обьяснений от бабушки. Осознал и смирился.

Сейчас же он сам сознательно отстранился от Даши. Испугался такого сильного притяжения и, переборов себя, вернулся в свою раковину.

Обычно все исходило из того, чего бы он НЕ хотел. Таких вещей было немеряно. Не идти на работу, не возвращаться домой, не разговаривать, не думать, не чувствовать. А вот желаний… До Даши, как оказалось, и не было. Неожиданное открытие для самого себя.

Он ничего не хотел? Как так? Сколько времени у него уже не возникало никаких желаний? Были только обязательства. По отношению к больной бабушке, по службе, платежи… Все. Жизнь не человека, а запрограммированного робота, только внешне похожего на человека.

Даша разбудила в нем сначала желание защитить, потом поцеловать и не отпускать никуда от себя. И не важно, что творится вокруг.

Сергей подошел к открытому окну и отодвинул шерстяную занавеску. Солнце грело не по-осеннему тепло. Солнце так похоже на Дашу.

С хлопком закрыл форточку и нервно прошелся по комнате. Решение он принял правильное, так чего он мучается? Нет, это точно какое-то издевательство! Он ей не нужен. Ведь он не вариант!

Когда после второго курса Сергей был вынужден бросить университет и идти работать, из его жизни исчезли многие люди. Это была большая перемена, огромный контраст между тем, что он делал и кем был раньше, и тем, кем должен был стать. Был он перспективным, симпатичным и умным молодым парнем с родителями за бугром, а стал охранником на вокзале, без каких-либо амбиций и стремлений. Родители… От них ему было противно принимать какую-либо помощь. Они ясно дали понять о своих приоритетах. У них своя жизнь, у Сергея с бабулей — своя. Какая-никакая.

Очень доходчиво о его новом социальном статусе обьяснила тогдашняя "большая и светлая любовь". Та самая, которая первая.

Их разговор отпечатался в мозгу и не желал забываться.

— Сергей, ты очень милый и хороший, но извини, нам дальше не по пути.

— Что? Яна, ты что — перевелась в другой город? — Сергей искренне считал, что любые трудности можно преодолеть, если любишь. А они ведь любят друг друга, без сомнений! — А мне почему ничего не сказала?

— Я не перевелась. Мы просто расстаемся. Ты для меня не вариант. Ну, ты же сам должен понимать…

Сергей не понимал. Девушка даже растерялась под взглядом теперь уже бывшего парня. Непонимающий, неверящий, открытый… Яна тоже тогда молоденькая и не злая была. Сергей ей нравился, вместе столько лет учились, он ее везде водил, помогал, защищал. Но даже ее мама уже сказала, что он не подходит ей теперь. Без перспектив, отношения без перспектив. Такие ей не нужны. Даже машины у него нет, и неизвестно, будет ли вообще! Не говоря уже об отдельной квартире, возможности погулять в дорогих клубах, обеспечить ей нужный комфорт, свозить отдохнуть на какой-нибудь курорт в теплых странах… Даже в перспективе, которой нет. Он ничего не сможет. Сидит постоянно со своей бабкой, времени погулять, пообщаться, как всем нормальным студентам, у него никогда нет. Им явно уже просто не по пути.

— Ну, Серый! Ну не смотри так! Я в другом конце города, учусь, развиваюсь, в моем окружении уже совсем другие люди. А ты? Надо было стараться лучше. Мне жаль, что так получилось. Не звони мне. Это все.

Он тогда напился до чертиков сразу после смены в ближайшем баре. Пошел в город, к ней. Не хотел верить, что она его бросает. Да, Яна всегда была амбициозной и нацеленной на хорошую, высокооплачиваемую должность в будущем, но… Они же любили друг друга! Он был у нее первым, она — у него. Яна умная, добрая, доверчивая, такая красивая, правильная, воспитанная. Она хвостиком за ним бегала. Не может так все кончиться… Ей что-то внушили родители или заставили.

Сидел поздно вечером на скамье у ее подъезда, был пьян, замерз и искал все новые и новые обьяснения и оправдания для любимой девушки. Так задумался, что не заметил подъехавшую к дому ярко-красную машину. Обратил внимание, только когда оттуда выпорхнула счастливая, смеющаяся Яна и вышел какой-то парень с водительской стороны. Они целовались, шептались. Его руки у нее под пальто… Сергей продолжал сидеть, хотя больше всего хотелось встать и дать этому парню в морду. Остановило отчетливое понимание, что Яна счастлива вместе с другим. То, что она сказала вчера, — правда. Она больше не его.

Парень провел ее мимо Сергея до двери в подъезд, они еще недолго стояли, обнявшись. Парень не поднялся к ней, проводил и уехал.

Сергея они не заметили, и он был этому даже рад. В сумерках, в серой форме, на серой же скамейке. Наверно, именно тогда он впервые примерил на себя эту серую маску, которую и носил по сейчас.

… Вскоре проснулась бабушка, отвлекая от мрачных мыслей. Сергей измерил ей давление, обратил ее внимание на надетую шиворот-навыворот кофту, нашел ее очки в кухонном шкафчике, заварил крепкий черный чай и стал готовить завтрак под тихий аккомпанемент бабулиного ворчания. Пока она не выпила своего чаю, ничто в этом мире не было для нее так, как надо. Чай для нее отодвинул на второе место даже хлеб, который, как известно, — "всему голова".

Бабушка как раз ругала безответственных девиц-вертихвосток, которые, в ее представлении, никак не подходили своим нравственным обликом на роли будущих матерей. К слову, жизнь бабушка Вера наблюдала из окна на пятом этаже многоэтажного дома. Для этого ей даже очки не были нужны, видела она зорко и далеко. И сидела высоко, в удобном кресле.

Напротив их дома, на нижних этажах такой же многоэтажки, располагались магазины одежды, парикмахерская и пирсинговый салон, чуть дальше по улице были видны автобусные остановки и парк с круглым фонтанчиком. Там любили собираться местные роллеры, скейтеры, а также не имеющие спортивных задач парочки.

Ничто не могло укрыться от цепкого взгляда бабули: детали одежды, тату, макияж, жесты… Жаль, что слов бабушка на таком расстоянии разобрать не могла. Наблюдение за улицей заменяло ей и телевизор, и беседы с соседями, знакомыми, которых у бабушки не осталось. Только жизнь за окном и воспоминания и миражи из прошлого заполняли ее дни. Еще внук Сергей, который воспринимался то как несмышленый мальчишка, которого надо воспитывать, то как спаситель и помощник, вызывающий слезы благодарности, то как обслуживающий персонал, которому кто-то другой платит, чтобы за ней ухаживал. А иногда и как враг, который ей врет и держит взаперти, прячет и ворует ее вещи. Мир бабушки Веры был абсурден, опасен и полон неожиданностей даже для нее самой. Особенно для нее самой.