ШАМРОК НА СНЕГУ. Драма.

История эта началась давно. Всему виной – одна находка, ее нашли школьники. Весной, после таяния снега, маленькая речушка, которая протекает по краю нашей станицы, превращается в грязный и мутный бурлящий поток. Вода на изгибах размывает берега, образуя обширные плесы, в которых потом, когда наступает лето, любят прятаться от зноя станичные гуси и утки. В одной из таких промоин и нашли штык-нож, и могилу.

Приехали специалисты из краеведческого музея. Провели раскопки. Могила оказалась братской, времен гражданской войны. Сотни, а может и тысячи таких захоронений разбросано по донской земле. Лихое тогда было время...

Никакой исторической ценности найденные останки не представляли. Их перезахоронили, а нож разрешили оставить для школьного музея.

Все бы на этом и закончилось, если бы не гравировка на лезвии ножа, по-английски: «Э. О*Харра. За службу Великой Британии». И во мне заговорил старый школьный девиз – «ни кто не забыт, ничто не забыто!». За всем этим скрывались человеческие судьбы. И мне ужасно захотелось узнать обо всем поподробнее.

После тщательного изучения истории гражданской войны по историческим изданиям, я провел подробные архивные исследования. Признаться, получить доступ к материалам некоторых архивов оказалось очень непростой задачей. Но усилия не оказались напрасными – накопилось столько интересного, что в пору было садиться за написание кандидатской диссертации. Мне даже удалось установить имена тех, кто покоится в захоронении. Мною овладел какой-то азарт, который присущ исследователям и первооткрывателям.

Я сделал несколько запросов в Английское консульство. К моему удивлению и радости, ответы пришли довольно быстро и были исчерпывающими и содержательными. Даже прилагались фотокопии некоторых документов тех времен. И что же? Оказалось, что лейтенант О*Харра, ирландец по происхождению, служил в британской армии, принимал участие в боевых действиях в составе союзных соединений Антанты на территории России, был ранен. После ухода Антанты демобилизовался и вернулся к себе на родину. Имел несколько наград. Дальнейшая судьба неизвестна.

Все прояснил ответ из Ирландского посольства...

Потому я здесь, в Ирландии, в гостях у Катлин О*Харра. А в сумке у меня лежит вещь, которая некогда принадлежала ее отцу, но по какой-то причине осталась в России.

Момент встречи я не описываю – это будет вам не интересно. Лучше расскажу о нашем разговоре. И так...

После моего подробного рассказа об истории самой находки, да и вообще, об истории того времени, я сказал, что приехал сюда, дабы передать реликвию (а это и есть самая настоящая семейная реликвия) тому, кому она на самом деле принадлежит. В наших музеях хранятся множество подобных предметов. Но этот – именной. И, по моему убеждению, не музейный экспонат.

Мисс О*Харра внимательно меня выслушала, но в глазах не было никаких эмоций. Неужели ее все это нисколько не тронуло? – задал я себе вопрос. Оказалось, что нет. После того, как я сказал, все, что хотел сказать, я передал ей нож. Она принесла и положила передо мною на стол старую, пожелтевшую тетрадь – дневник ее отца.

- Я получила это от моей матери, незадолго до ее смерти. Думаю, вам будет интересно ознакомиться с ним.

О такой удаче я только мечтал! Вот она – живая история. Как же приятно прикасаться к полуистлевшей бумаге ВРЕМЕН!

Начало всего.

Уже несколько лет, как истерзанная мировой войной, а потом революцией, Россия полыхала пожарищами гражданской войны. Старый, сложившийся веками уклад жизни ни как не хотел уходить в небытие, уступать место чему-то новому. И не все за пределами страны хотели, чтобы это случилось. Потому - то и пришли на русскую землю иностранцы. Чтобы помочь оставить все как есть...

Это была темная апрельская ночь. Дождь сменялся мокрым снегом. Весна рвалась в этот мир. Зима не хотела уходить. Сопротивлялась, как могла. Ей уже нечего было терять...

В домах не спали. И, хотя огня ни кто не зажигал, все напряженно всматривались в темноту. И стар и млад. Англичан ждали. Знали – они вот-вот придут. И они пришли. Солдаты, кони, повозки, орудия ползущим потоком заполнили безмолвные улицы. Смена власти неминуемо означала новый виток репрессий. Обыски и аресты начались на рассвете.

Но те, кому нужно было уйти – уже ушли. Небольшая группа - местная партийная ячейка, вместе с секретарем и председателем сельсовета, укрылась на безопасном расстоянии от станицы. Им нужно было решить, что делать дальше – продолжать подпольную борьбу или выдвинуться на соединение с регулярными частями Красной Армии. Они сидели в заброшенном амбаре. Лиц собравшихся видно не было, но по голосам чувствовалось – люди не хотели уходить. Ведь только-только начали налаживать новую жизнь. Нужно было готовиться к посевной. Но вновь пришла война.

Решение приняли не сразу. Спорили долго.

Два дня они вели наблюдение за станицей, считали орудия, солдат. Все эти сведения могли пригодиться в будущем. А потом они ушли. А вслед им доносился стук топоров – перед бывшим сельсоветом строили виселицу для тех, кого подозревали в связи с коммунистами.

Дневник Эммона.

Сегодня впервые смог подняться самостоятельно – удивительные ощущения. Все начинается с начала. Как у ребенка. Первый шаг, первое падение. Меня подняли и снова уложили в кровать. Я не сопротивлялся. Знаю, что завтра опять встану. И тогда уже не упаду, удержусь. Сегодня же пришла мысль о дневнике. А что? И в самом деле – о скольком можно написать. Если жив останусь, буду читать в старости. Память – она, конечно, многое хранит, но с годами стирается. А бумага – она вечная.

За окном лунная майская ночь. Теплый ветер пахнет сиренью и молодой листвой. Хочется домой. Сколько времени прошло? Уже не уснуть. Скоро рассвет. И новый день.

Прошла неделя. Не делал записей, чтобы не казаться пустомелей. Не все так просто. Очень слаб. Долгое время в постели дает о себе знать. Даже стыдно в этом себе признаться. Думал – скоро начну ходить. Ан нет. Пара шагов с костылями – вот и все, что смог себя заставить. Спасибо медсестре. Без ее помощи и этого бы не было. Нянчится со мной. Надо же - я чужак для нее, захватчик. А, поди ж ты, и меня, выходит, можно жалеть. Вот опять идет. Сейчас будет урок хождения.

Вчера прибыл первый обоз с ранеными. Ужас. Для чего? Зачем? Что мы делаем в этой стране? Что я здесь делаю? Помню переход. Думал, не выживу. А жить хотелось. Очень.

Повезло, что нас расквартировали здесь, а не бросили на передовую. А другие пошли дальше. И вот они возвращаются – без рук и ног, контуженные, обожженные. А сколько не вернется?

Сегодня прогуливались вдоль реки. Камила пытается учить английский. Помогаю, как могу. Ведь в долгу перед ней – она меня выходила. Поставила на ноги. Удивительный она человек.

Говорил с главврачом. Он доволен моими успехами. Хотя знаю – ему абсолютно наплевать. Я один из сотен. К тому же ирландец. Но не об этом речь. Он вкратце рассказал мне историю этой земли, этого народа. Оказывается, как я мало знаю. Нужно будет расспросить Камилу поподробнее.

Август. Жара все еще держится. От нее не спрятаться. Даже ночью. Колодцы пересыхают. Все ощутимее нехватка питьевой воды. В гарнизоне вспышка дизентерии. Люди вынуждены пить воду из реки – это явное самоубийство! Лошади страдают от насекомых-кровососов. Ветеринарная служба не справляется. Последний обоз с продовольствием не пришел. Пришлось изымать провиант у местных крестьян. Тем самым была вызвана очередная волна недовольства даже среди лояльных к нам жителей. Не удивительно.

Меня определили при штабе. Но помогать приходится и в госпитале и на складах. Под ружьё мне ещё рано. Времени свободного почти нет. И сил тоже нет. Спасают мысли о Камиле.