— Я не претендую на твое, Гульмирочка. У меня под завязку каждые выходные. Несколько площадок. Уже не знаю, кого посылать по заказам…

— Да зашибись…

— Я так счастлив, что тебе нравится.

— Зашибись, — повторила в который раз Гуля. С каким бы наслаждением она сейчас вцепилась бы Антону в горло! Или лицо ногтями исполосовала, чтобы месяц выступал с расцарапанной рожей и не клеил всех баб подряд гибким и сильным телом! Гуля видела промо-ролик. В нем Антон выступал по пояс обнаженный. Ничего необычного, но… лучше бы оделся.

«А как ты отбиваешься от толпы разгоряченных твоим выступлением баб, Антон? Не боишься, что тебя кто-нибудь пристрелит из мужиков в порыве ревности?»

Она знала ответ. Огонь заслоняет все. Разграничивает, не дает зайти в отведенный артистам круг. Если ты не пьяный или не под кайфом, конечно. Вот с такими всегда проблемы.

— Думаю уже расширяться.

— О-о… Поздравляю, — Гуля как выплюнула это слово. Во всем теле отзывались частые удары сердца, и Гуля ощущала, что краснеет от затаенного раздражения.

— Кастинг, думаю, на девчонок провести в свой коллектив. Как считаешь?

— Ну да, — Гуля до боли сжала кулаки, и ногти впились в ладони. Урод, издевается еще! Расчетливый урод… Знает, что у нее не так уж много заказов. Пришел похвалиться, ублюдок.

— Ладно, Гуль, я вообще-то к тебе зашел. И по делу.

— Вау, — Гуля театрально подняла брови, — ко мне. Антон. Мне начинать кланяться?

— Лучше — начинать раздеваться. Поклонение — бестолковая штука, знаешь ли, — рассмеялся Антон.

— Раздеваться — больно жирно для тебя, — отбрила Гуля неплатоническое предложение. Сволочь, одним словом.

— Хочу предложить тебе одну вещь.

— О-о! — Гуля аж за сердце схватилась. Вещь предложить. Ну-ну.

— Я тут задумал новую программу…

— Ты их печешь, Антон, что ли? Выпекаешь пирожки? — холодно осведомилась Гуля, чувствуя, как зависть разрастается в душе пышным цветом, — у тебя же новой программе лишь год. И три других программы. Тебе зачем пятая?

— А ты очень осведомлена о моем творчестве, — на губах Антона появилась гаденькая улыбка.

— Надо же знать о новинках. А ты у нас, Тоша, впереди планеты всей, — Гуля и не заметила, как со злости назвала Антона именем, на которое возложила непререкаемое табу. Тоша — это было пять лет назад, когда они все были вместе, а не по разную сторону баррикад. Тоша — это друзья, товарищи, которые помогают друг другу словом и делом.

Они с Антоном жесткие конкуренты. И выигрывает, к сожалению, он, задвигая в тень Гулю.

— Ну, не впереди, но стараемся угнаться. Мне твоя латина тоже нравится, кстати. Костюмчики у вас, Гульмира, откровеннее некуда. Аллах что, спит, когда ты выступаешь? Или одним глазком все-таки подглядывает?

Гуля только открыла рот, чтобы выразиться чрезвычайно некультурно, но к ее прилавку подошла покупательница. Антон отошел в сторонку.

Было унизительно. Она, задолго до него занявшаяся фаером, вынуждена продавать гребаную заварку, вместо того, чтобы много выступать, хорошо зарабатывать и не горбатиться у дяди Расима, находясь в бедных сиротках. Долгие годы упорных тренировок — это что, коту под хвост? И все из-за какого-то Антона! Да, его интересы разнообразнее Гулиных, и зрелищность его выступлений никто не поставит под сомнение. Но Гуля из-за этого что — совсем ноль? Подвиньтесь, Гульмира, идите вы на фиг?

Из старого коллектива в городе остались сама Гуля и, собственно, Антон. Женя, «мастер дзен», отбыл в Москву искать нирвану, туда же отправилась семейная чета Пашки и Юльки. И Гуля дольше занимается крутками, чем Антон, пусть он и догнал ее за эти годы и, возможно, где-то перегнал: разъезжать по семинарам фаерщиков в разные города Гуля по многим причинам не могла.

И все же ее мастерство не заслуживает быть задвинутым на периферию.

— Гуля, зачем тебе эта работа? — спросил Антон, лишь покупательница отошла немного от прилавка.

— Не нервируй. А-то заваркой обсыплю, — Гулино настроение давно не было настолько плохим. Даже вопли отца не выводили так сильно из себя.

— Ладно. Ближе к делу, Гуль, — проворковал Антон, чуть опираясь на жестяные банки с чаем.

— Банки не трожь!

— Нервная вы, Гульмира, не выспавшаяся… Любовь, правильно? Хорошо, когда любовь кружит головы. Лето, любовь, свидания…Какое фаер-шоу?

Шипение Гули, похожее на змеиное, только развеселило Антона.

— Так вот, Гуль. Делаю новую программу. Танговскую, — подмигнул лукаво, — А танго танцуют двое, как известно. Мужчина и женщина…

— Ты меня решил поучить, какие в мире бывают танцы? — возмутилась Гуля, ощущая, как непонятная и опасная дрожь проходит по телу. Слишком сексуальным голосом все было сказано.

— Нет. Господи, Гуля, нет… Хочу суперский номер поставить. Танго. С поями. Но есть много нюансов. Главный — мне нужна очень сильная в фаере девочка, самая сильная из девочек в городе. Это ты.

Гуля от удивления глаза вытаращила. Прыснула тут же:

— Ай, Антон, ай, насмешил…

— Я серьезно, — в голосе и взгляде Антона действительно не было ни капли насмешки, — я сейчас о-очень серьезно, Гуля, предлагаю тебе сотрудничество. Этот танец и, возможно, еще пару танцев с моими девочками выучишь. Сольник тебе тоже обещаю, хоть с чем. Можешь солировать в групповиках, разведем на тебя мои номера…

— Подожди. То есть. Ты. Зовешь меня. К себе в коллектив?

— Да. Зову.

Гуля повернула голову и начала разглядывать декоративную пальму и скамейку, на которой сейчас сидели парень и девушка и о чем-то увлеченно беседовали.

— Почему бы тебе не поднатаскать кого-нибудь из своих, а, Тарзан? У тебя баб много в коллективе. Высокие, длинноногие, и с предметами работают неплохо. В чем дело-то, дружок? Или у тебя их сейчас острый дефицит?

— Мне нужен увлеченный человек, Гуля. Как я сам. Мои девочки много лажают, да им особо не нужен фаер, и париться они не хотят. Никто в городе из девочек не плюется огнем — только ты одна, и кометы ты одна крутишь, и… Да много чего. Они не потянут музыку, не потянут мои фишки и хореографию. А ты — сможешь. У тебя и техника, и хореография на нормальном уровне, и харизма. Гуля! Соглашайся, это хорошие деньги. Я своим мало не плачу, никто не обижается.

Гуля слушала этот бред и удивлялась. Антон рехнулся — предложить ей такое! Она руководитель собственного коллектива! А он ей — иди на подтанцовку! Ну, сольничек будет у тебя, на, подавись! А нормальных денег, которые Гуля зарабатывает в своем коллективе, у Антона ей не увидеть.

— У меня свой коллектив, Антон. У тебя — свой. Я бросать «Леди фаер» не собираюсь. И подтанцовывать тебе в жизни не стану.

— Узнаю гордую Гулю. Знаешь, не ждал ничего другого, но… дай, думаю, подкачу. Мало заказов, снижение цен. Все такое… Может, Гуля стала из-за кризиса менее гордой?

— Отвали, придурок. Не в гордости дело.

— М-да? — с издевкой произнес Антон, — а в чем? В деньгах? В работе? Да, Гуля, мы работаем сейчас больше, чем вы. В несколько раз. Все лето у нас забито под завязку, иногда даже будни. Сентябрь, октябрь — уже сейчас заказы есть. Звонят заранее. Приличные заказы, иногда — другие города. За расстояние — доплата. Выйдет столько же, сколько у тебя. И даже, может, побольше — обговорим это дело отдельно.

— Антон, ты не понял? Я же сказала — нет! — повысила голос Гуля, и тут же осеклась: забылась, девочка. Ты ж на работе, в огромном торговом центре.

Щеки и лоб горели, и все хотелось вдохнуть, и поглубже. Антон стоял рядом, невозмутимый, как скала.

— Гуля, я не глухой. Ну нет так нет, никто никого не заставляет. Я пока раздумываю над композицией танца, и у тебя есть время. Мой телефон знаешь, позвони, если надумаешь. А нет — я действительно возьму свою девочку и потренирую ее как следует… — Антон ненадолго замечтался, уйдя с головой в свои планы, начал разглядывать расставленные на прилавке жестяные банки с разными сортами чая. Не замечая за собой, медленно провел языком по верхней губе, тут же ее прикусив. Гулю будто удар хватил тепловой — настолько вдруг стало жарко, хотя в центре исправно работали кондиционеры, и прохладный воздух даже иногда заставляла надеть кофту. Она знала, что Антон не собирался намекать ни на что подобное, но внезапно слово «потренирую» у Гули получило новое значение, не очень цензурного плана.