— Добро! Посиди-ка здесь… — Он указал юноше на стул.

И тут по коридору кто-то загрохотал сапогами, дверь с шумом отворилась, вошли трое вооруженных — командиры, члены военной коллегии Совета.

— Читай, комиссар! — Один из пришедших положил перед Крайновым телеграфный бланк, сам остановился у стола, сдвинув на затылок каракулевую кубанку.

Двое других сели на диван, шепотом начали переговариваться с юношей в очках, кивая на Бехбита.

— Значит, наш керкинский гарнизон в осаде? — поднял голову Крайнов.

— А чей это хлопец? — Сидящий на диване член коллегии, рабочий с пушистыми усами, показал на Бехбита.

— Наш! — ответил Крайнов. — Как раз оттуда, из-под Керки… Я потому и попросил вас, товарищи, зайти.

— Английский полковник, французский майор… Батарея, пулеметы… Откуда у беляков такой сила? — в раздумье проговорил третий член коллегии, болезненного вида человек в кожанке, немец или венгр, судя по произношению. — Не провокация ли есть? Ты как думаль, комиссар?

— Вполне возможно! — Крайнов сел, взял в обе руки телеграмму. — Белым под Керки значительных сил не перебросить, у самих на фронте бока трещат. Английские части, по сведениям, с фронта убраны. Возможно, имеем дело с провокацией. Но суть в другом. Сколько бы белых ни появилось, они могут подбить на выступление местных богатеев. Предлог найдется… Вот тогда гарнизону Керки придется туго: отрежут! А силы там группируются, и оружие из-за границы подходит. Сами знаете. Да вот и товарищ сообщил, — он показал на Бехбита.

— Комиссар! — Парень вскочил с дивана, подтянул пояс на халате. — Давай оружие! Видишь, пришла пора нам ударить по баям и их шайке! Давай оружие!

— То-то, — усмехнулся Крайнов. — А хотел от друзей с пустыми руками уходить. Товарищ Ефремов! — Юноша в очках вытянулся, щелкнул каблуками. — Составь наряд: выдать товарищу Бехбиту для партизанского отряда в районе крепости Керки из трофейного английского оружия семьдесят винтовок, пулемет, три ящика боеприпасов…

Бехбит радостно хлопнул ладонью по обшивке дивана:

— Теперь держись, палачи вместе с подручными! Ай, спасибо, комиссар!

И сейчас же вслед за тем нахмурил брови и почесал в затылке.

— А как же я доставлю оружие в отряд? — спросил он в раздумье. — Если караваном, от лутчеков не отбиться в пути…

— Подумаем, как помочь тебе, — отозвался комиссар и взял трубку телефона. — Дежурный? Командира мусульманской роты Союна Сулеймана ко мне! Сменился с дозора? Все равно. Срочно! Сейчас, товарищи, начнем совещание, — сказал он, положив трубку и обращаясь к членам военной коллегии. — Ты, товарищ Бехбит, тоже оставайся.

Как только погоня скрылась из виду, Абдурашид остановил лошадь. Огляделся. Шагом поехал в сторону крепости. Сумерки сгущались, и он не решился ехать в крепость один, без лутчеков — разнузданные стражники бека ночью могли ограбить его и убить. Дрожа от холода, кутаясь в халат, почти без сна провел ночь в полуразрушенной пустой мазанке. А утром, помятый и усталый, поехал к крепости Старый Чарджуй.

У полураскрытых ворот пять-шесть сарбазов, одетых кто во что, шумно резались в карты; они не заметили, что приближается всадник. Но когда тот оказался в воротах, один из игравших, бросив карты, заорал:

— Эй, ты! Куда? Стой!

Абдурашид даже головы не повернул на окрик. И тотчас все сарбазы вскочили на ноги, похватали валявшиеся поблизости ружья.

— Стой! Стреляем! Остановись! — закричали они на разные голоса.

Но Абдурашид и в самом деле не слыхал их: в ушах у него все еще раздавалось пение пуль. Тогда старшин из сарбазов забежал вперед, охватил под уздцы коня:

— Скотина! Кому говорят? Куда прешься!

Это привело всадника в чувство.

— Еду к сборщику податей его светлости бека, — одерживая злобу, ответил он.

— А чего же не останавливаешься?

— Вот встал. Чего еще?

— Плати штраф.

— Понимаешь, ни одной монеты не захватил! — Абдурашид похлопал себя по карманам халата.

Но начальник сарбазов был не расположен шутить.

— Бросьте-ка его пока в подвал! — приказал он подчиненным.

И, как ни отбивался и ни кричал Абдурашид, его стащили с коня, связали руки и отволокли в сторону.

— Негодяи, что вы делаете? — барахтаясь, кричал он. — Его светлость бек задаст вам жару!

Но стражи были неумолимы. Наконец Абдурашида осенило.

— Ну-ка, освободите мне руку, — совсем другим тоном попросил он. И когда просьбу исполнили, полез в потайной карман под халатом и, вытянув за цепочку золотые часы, молча протянул старшему.

Тот сразу же приказал освободить пленника. Жадные сарбазы сгрудились вокруг старшего, обсуждая, как им разделить добычу. Абдурашид вскочил в седло.

Полчаса спустя он уже рассказывал Искандеру-паше обо всех тревожных событиях прошедшего дня. Бесцветное лицо собеседника было невозмутимо, только в глубине глаз пряталось презрение.

— Плохо, друг мой, — сказал, вставая, Искандер-паша. — Но надо спешить. Поэтому…

И он коротко изложил план действий. К вечеру отоспавшийся Абдурашид опять направился в сторону Нового Чарджуя — на этот раз пешком. На окраине города, в домике «верного человека», он сбросил халат и облачился в гимнастерку. Сбрил редкую, чуть пробившуюся бородку, на голову надел фуражку с красной звездочкой. После этого уверенно вышел на улицу и пропал в темноте.

Командир мусульманской роты Чарджуйского гарнизона — в те годы мусульманами часто называли коренных жителей Туркестана, без различия национальностей — Союн Сулейман только что сменился с дозора и еще не успел отдохнуть. Но срочный вызов к военкому не омрачил его настроения: он знал, что Крайнов может вызвать только по важному делу. Кроме того, комроты помнил, что к комиссару направился спасенный красноармейцами Бехбит-палван. Бехбита он знал по Керки еще с 1917 года. Парень явился сюда явно неспроста, цели своего прихода открывать не хотел. Может быть, у комиссара все разъяснится.

Открыв дверь в кабинет военкома, он сразу же увидел Бехбита.

— Тоже знакомы? — весело спросил комиссар, увидев с какой радостью они обняли друг друга за плечи.

— Жизнью обязан ему! — указывая на молодого командира, ответил Бехбит. И коротко поведал о стычке за городом и о давнем знакомстве с Союном.

— Вот и добро! Комроты Союн Сулейман! — Комиссар встал, туркмен-командир вытянулся, руки по швам. — Слушайте приказ. Советский гарнизон крепости Керки подвергся нападению экспедиционного отряда белых, опирающегося на поддержку местных феодалов и баев… — Он вкратце изложил обстановку в районе Керки. — По решению военной коллегии Совета отряду красных партизан, действующему в окрестностях Керки, направляется транспорт оружия. Вы назначаетесь начальником транспорта, в ваше распоряжение — катер с командой и трое красноармейцев… Выберите у себя в роте. Связной партизанского отряда товарищ Бехбит — с вами. Задание строго секретное! — Комиссар твердо, пристально взглянул в глаза сначала Союну, потом Бехбиту.

В кабинете больше никого не было: короткое совещание закончилось, члены коллегии ушли.

— Есть вопросы?

— Нет! Все ясно.

— Мандат получишь утром. Сегодня как следует отдохните. А завтра до полуночи выступить! Ну, — комиссар крепко пожал руку одному и другому, — до счастливой встречи, друзья!

Откозыряв, Союн Сулейман вышел, за ним — Бехбит. Командир повел старого приятеля к себе домой. По дороге им было о чем поговорить. Уроженец Керки, Союн Сулейман до Октября работал в родном городе на хлопкоочистительном заводе. В 1917 году с красноармейским отрядом уехал в Каган, потом Чарджуй. Он со вниманием слушал рассказ Бехбита о знакомых с детства местах, которые предстояло ему вскоре посетить вновь.

В одинокой квартирке Союна — комнате в глубине тенистого, двора — приятели наскоро поужинали. Хозяин перевязал гостю рану на голове. После этого оба улеглись на полу и сразу же заснули.