Он сжал коготь свободной рукой, не сводя глаз с Хоро.

Когда он наконец перевел взгляд на собственную грудь, ощущение было такое, что только что два зверя сверлили друг друга взглядами, и он проиграл.

– Похоже, произошло недоразумение. Я не отбирал это ни у кого.

Словно сдаваясь, Рувард убрал меч в ножны и одновременно поддел пальцем шнурок, на котором висел коготь.

Вот так теперь командир банды наемников держался с одной-единственной девой.

Как будто он знал, что скрывалось под капюшоном Хоро, и вел себя соответственно.

– Я унаследовал это от отца, – продолжил Рувард, но тут же остановился, словно выжидая, не перебьет ли его Хоро. – …А он унаследовал от своего отца.

Хоро подняла голову и посмотрела на Руварда.

– А имя Миюри?

Лоуренсу показалось, что у Руварда чуть затрепетали ноздри. Похоже, он был сердит и в то же время поражен.

Лоуренсу захотелось сказать что-нибудь разумное. Однако здесь и сейчас он явно был третьим лишним.

– Все в порядке. Я не сержусь, – произнес Рувард, обратив к Лоуренсу ладонь – похоже, он уголком глаза ощутил, что тот двинулся с места.

Конечно, взгляд его при этом остался обращен на Хоро.

Он смотрел на нее так, словно искал что-то в воспоминаниях.

И, словно стараясь успокоить рассерженную волчицу, он произнес осторожно и почтительно:

– Могу ли я узнать твое имя?

На вопрос он ответил вопросом.

Обычно на подобное Хоро гневалась, но сейчас слова Руварда приобрели особый смысл.

Почтительность, с которой он обратился к Хоро, сама была неявным ответом на ее вопрос.

– Хоро.

Едва Рувард услышал этот короткий ответ, его брови взметнулись чуть ли не до волос. Но что заставило Лоуренса вздрогнуть, так это то, что Рувард оскалился и хлопнул себя по лбу.

– Неужели такое вправду возможно?!

Получилось так громко, что уголки бумаг по всей комнате затрепетали. Этот голос вполне годился, чтобы командовать и вдохновлять войска на громадных полях сражений; он пробрал Лоуренса до печенок.

Хоро, чьи уши были особо чувствительны к громким звукам, даже не шелохнулась.

Пало спокойствие, точно громадный камень.

Лоуренс наконец-то понял.

Рувард Миюри был настоящий.

– Паро, Кирис, Юе, Инти, Шариемин.

Рувард по очереди произнес несколько имен. Лоуренс вспомнил, что уже слышал их раньше.

Лицо Хоро напряглось, губы задрожали.

Даже лицо Руварда исказилось, точно он боролся с подступающими слезами. Губы Хоро беззвучно произнесли: «Невероятно».

– …Я слышал их множество раз от отца, – медленно прошептал командир наемников. – И еще больше – от деда.

Рувард подошел к Хоро и обхватил ее ладошку.

Хоро, не сводя глаз с Руварда, опустила капюшон.

Когда Лоуренс впервые услышал название «банда наемников Миюри», он, несомненно, заревновал.

Он с отвращением думал о самом существовании Миюри, который жил в том же месте и в то же время, что и Хоро, и к которому она испытывала сильные чувства даже сейчас.

Но из ревности никогда ничего хорошего не рождается. Обо всем, что выходит, человек потом сожалеет, и этот случай не был исключением.

На миг Лоуренсу показалось, что при виде ушей Хоро Миюри потеряет сознание, однако тот выдержал: все же он был истинным наемником.

Он свел ладони Хоро вместе, потом снял с шеи шнурок, на котором висел черный коготь.

– Первый командир получил это, когда банда только родилась.

Хоро приняла коготь в руки.

Эта передача походила на передачу послания, которая была поручена десятилетия, даже столетия назад и висела на шансе тонком, как волосок. Вполне возможно, так оно и было.

Хоро не сводила глаз с когтя у себя в ладонях. Рувард перевернул его другой стороной вверх. Там была выцарапана какая-то надпись.

Все, что смог определить Лоуренс, – что буквы очень старые.

Но Хоро их, похоже, понимала: у нее сразу потекли слезы.

– Тут написано: «Давно не виделись».

Она плакала и улыбалась одновременно; ее плечи дрожали.

Улыбалась, всхлипывала, вытирала слезы и снова плакала.

Рувард мягко положил руки ей на плечи и впервые за последнее время посмотрел на Лоуренса.

Похоже, он был не только отличным командиром, но и очень благородным человеком.

Он прекрасно понимал, кто на чьей груди должен плакать.

Лоуренс обнял Хоро, и та в его объятиях разрыдалась еще сильнее.

– О великий наш защитник волк, наконец-то мы выполнили свою клятву тебе, – мягко промолвил Рувард.

В мире, сплетенном воедино нитями множества историй, та из них, что была связана с бандой наемников Миюри, подходила к концу.

Рувард поселил их в одной из лучших комнат на этом превосходном постоялом дворе.

Для этого ему пришлось выселить из комнаты своего заместителя, но, хотя глаза того округлились от этого жесткого приказа, тело подчинилось само собой, независимо от того, что думала голова.

Лоуренс, конечно, попросил помочь с переноской вещей, однако он вовсе не заставлял Руварда говорить: «Это вопрос жизни и смерти».

Похоже, Рувард был великолепным командиром, более чем достойным носить имя Миюри.

Это единственное, что Лоуренс мог сказать Хоро, чтобы как-то ее утешить.

– Оставь меня ненадолго, – коротко ответила Хоро и смахнула слезу. До сих пор в их путешествии, когда она говорила такое, это порождало очередную ссору, которая вызывала в Лоуренсе упадок сил. Однако на этот раз никакого упадка не было.

Ведь буквально только что Хоро плакала у него на груди, прижимаясь к нему изо всех сил. Она положилась на него в самый мучительный момент; а когда этот момент остался позади, ей уже стало необязательно оставаться подле него больше, чем необходимо. В конце концов, Хоро вполне могла думать и действовать самостоятельно. Если ей нужно время, чтобы привести воспоминания в порядок, – что ж, хорошо.

Лоуренс большим пальцем стер влагу из уголка глаза Хоро, а потом вместо слов утешения показал ей, где кувшин с водой.

– Вино сейчас не пей.

Если сейчас она не выдержит и напьется на ночь глядя, ничего хорошего не получится.

На красном от слез лице Хоро появилась неловкая улыбка.

– Дурень.

– Когда я соберусь на улицу, дам тебе знать.

Припомнив, что было в Ренозе, он поколебался, но все же легонько обнял Хоро и встал. Пока он не вышел из комнаты, Хоро сидела неподвижно на уголке кровати и смотрела на него.

Закрыв за собой дверь, Лоуренс вздохнул – но не потому, что тревожился за Хоро.

Печальное послание, оставленное Миюри, достигло той, кому было предназначено, завершив тем самым эту часть истории; однако история живущих здесь и сейчас была в самом разгаре.

– Есть минутка? – спросил стоявший возле лестницы Рувард, оторвавшись от стены.

Когда Лоуренс кивнул, он добавил: «Идем ко мне в комнату», – и пошел вниз.

Командир банды наемников, людей, которые убивали и умирали, покупали и продавали рабов, тем не менее сам открыл Лоуренсу дверь с вежливым «Прошу». Вообще-то это была работа молодого паренька, стоящего у входа в комнату. Поэтому паренек был удивлен дважды: тем, что у него отобрали работу, и тем, что ее сделал сам командир.

– Все в порядке, не нервничай, – шепнул ему Рувард, прежде чем войти в комнату.

Проходя мимо Лоуренса, он показал ему ладонь.

– У меня самого до сих пор руки трясутся.

Те, кто ведут людей в бой, ни за что не позволят другим увидеть дрожь своих рук. Пойдя против привычки и показав это Лоуренсу, Рувард выказал ему самое большое уважение, какое только мог.

Точнее – уважение к Хоро, а затем уж к Лоуренсу, приведшему Хоро.

– Я все еще не знаю твоего имени.

Рувард жестом пригласил Лоуренса сесть на стул, сам сел на другой.