Маллик Махашайя сказал: «О Бабаджи Махашайя! Каждый в Калькутте прославляет тебя. Мы пришли сюда, к твоим стопам, с надеждой, что ты просветишь нас».

«Махашайя, ты -великая душа,-ответил Бабаджи,- Нитай дас Бабаджи написал мне, что во всей Калькутте трудно найти человека, который бы так же стремился к образованию, как ты. Ты изучил много священных текстов по йоге и усердно практикуешь науку, изложенную в них».

Маллик Бабу рассказывает о себе.

Слегка улыбнувшись, Маллик Бабу сказал: «Сегодня очень удачный день, поскольку я повстречал тебя, такого знаменитого йога».

Произнеся эти слова, Маллик Бабу упал к стопам Бабаджи и продолжил: «О Бабаджи, пожалуйста, прости меня за оскорбление, которое я нанес тебе. Когда я встретил тебя сегодня, я не предложил тебе поклонов. В наше время, в Калькутте этой древней традиции - предлагать поклоны старшим - уже не следуют. Доставь мне удовольствие прикоснуться к твоим стопам в этом безлюдном месте. Выслушай, пожалуйста, историю моей жизни. В молодости я был атеистом. Позднее, получив христианское образование, я решил, что эта религия лучше нашей и долгое время ходил молиться в их церковь. Потом я увлекся брахмоизмом, новым религиозным течением, которое проповедовал Раджа Рама Мохан Райя. Затем некоторое время я практиковал западный спиритизм, ясновидение и гипноз. Чтобы еще лучше постичь эту науку, в прошлом году я ездил в Мадрас к госпоже Лоуренс. С помощью этой методики я научился вызывать духов умерших людей, просто вспоминая о них.

Без особых усилий я мог получать послания из отдаленных мест. Видя мои способности, Нитай дас Бабаджи однажды сказал мне: „Бабу! Если ты отправишься на Говардхан и найдешь там Йоги Бабаджи, то с его помощью ты сможешь развить в себе много сверхъестественных сил“. С тех пор я обрел твердую веру в Писания индусов: перестал есть мясо, всегда сохранял чистоту. Я развил в себе много хорошего, придерживаясь этих привычек. И по сей день я следую многим правилам и предписаниям для индусов. Я пью воду Ганги, не прикасаюсь к пище, которой коснулись люди другой веры, утром и вечером возношу молитвы Богу».

Маллик Бабу рассказывает о Нарене Бабу и Анаиде Бабу.

Маллик Бабу продолжал: «Нарен Бабу и Ананд Бабу пришли вместе со мной. Хотя они и последователи брахмо- изма, но согласны с тем, что йога-шастры также содержат истину. Я показал им, каких результатов можно достичь, занимаясь йогой. И сейчас они доверяют мне так же, как и своему гуру. Но до сих пор у них нет никакого желания посещать тиртхи индусов, где паломник должен вовлекаться в различные формы идолопоклонства. Почитая сегодня прасад, я заметил на лице Нарена Бабу разочарование. И все-таки мне кажется, что вскоре они, как и я, обретут веру в шастры. Позволь же мне принять прибежище у твоих стоп. Я прошу тебя дать мне наставления о раджа-йоге».

Йоги Бабаджи боится упасть из-за общения с материалистами.

Услышав просьбу Маллика, Йоги Бабаджи был одновременно и обрадован, и огорчен. «О Бабу, мирская жизнь совершенно безразлична мне, и я никак не связан с ней. В течение года я жил в пещере, в Бадарикашраме, и практикуя кумбхаку, практически ничего не ел. Неожиданно я встретил там величайшего преданного Шукадеву, сына Вьясы, и он велел мне вернуться во Враджу. Общение с обитателями Враджи сделало мой ум менее мирским. С тех пор я не живу с теми, кто слишком привязан к материальной жизни. Глядя на вашу одежду, пищу и послушав вас, я могу заключить, что вы очень похожи именно на таких крайне материалистичных людей. Поэтому я очень обеспокоен. Ведь если я буду общаться с мирскими людьми, то я сойду с пути йоги».

Маллик Махашайя дает обет, меняет одежду и принимает святое имя, в то время как Нарен и Ананд остаются верны брахмоизму.

Услышав слова Бабаджи, Маллик Бабу сказал: «Я готов к тому, чтобы поменять одежду и питаться тем же, что и ты. Но, что касается моих попутчиков, то они вряд ли на такое способны. Я думаю, что можно поступить так: пусть Нарен и Ананд Бабу останутся здесь еще на два дня и потом отправятся во Вриндаван, в Бангия Самадж. Я же останусь у твоих стоп на шесть месяцев и буду практиковать йогу под твоим руководством».

Нарен и Ананд приняли это предложение, сказав: «Через два дня мы пойдем во Вриндаван, где нас уже ждут наши слуги». Все согласились с таким планом.

После этого Нарен и Ананд отправились полюбоваться красотами окружавшей их природы. Маллик же, оставшись наедине с Бабаджи, сказал ему: «Бабаджи, с моей стороны было не очень-то разумно приводить сюда этих людей, ибо все отвергают их, видя, как они одеты. Надеюсь, что по твоей милости я смогу оставить общение с подобными людьми, которые не следуют правилам и нормам арийцев».

Бабаджи ответил: «Многие люди, видя вайшнава в его традиционной одежде, стараются избегать общения с ним. Но это не относится ко мне. Я не отвергаю даже яванов. Что касается вайшнавов, они никому и никогда не завидуют. Я думаю, что самое лучшее, если бы каждый вел себя как вайшнав и носил бы вайшнавскую одежду».

Обычному человеку практически невозможно сменить свою одежду на вайшнавскую и принять образ жизни вайшнавов в течение одного дня. Но все же, то ли благодаря предыдущим самскарам, то ли просто желая обрести доверие Бабаджи, Маллик Бабу тут же, сняв свои китайские сандалии, сделанные из натуральной кожи, надел кантхи-малу и, украсив свой лоб тилакой, поклонился Бабаджи. Получив разрешение Йоги Бабаджи, Маллик Махашайя начал вполголоса повторять хари-наму на четках.

Вернувшись с прогулки, Нарен и Ананд увидели Мал- лика Бабу повторяющим святые имена. Они были очень удивлены таким быстрым перевоплощением и сказали друг другу: «Что с ним случилось? Почему так резко изменилось его умонастроение? Кажется, нам не очень-то полезно оставаться здесь надолго. Несмотря на то, что он великий пандит, его ум неспокоен. Что это за новое одеяние на нем? Зачем он поменял свой внешний вид так быстро, всего за один день? Давай посмотрим, что с ним произойдет дальше. Этим мы не выкажем неуважения к нашему священному брахмоизму. В то же время, наблюдение за ним поможет нам лучше понять человеческую природу».

Заметив приближающихся Нарена и Ананда, Маллик Махашайя немного разволновавшись, сказал им: «Нарен! Посмотри, каким я стал. Ананд! Ты чем-то не доволен?» Но они постарались скрыть свое недоумение, ответив ему: «Ты для нас высокоуважаемый человек. И любой твой поступок не может принести нам разочарование».

Йоги Бабаджи задает вопрос. Нарен Бабу, последователь брахмоизма, указывает на несовершенства религии индусов.

Бабаджи спросил: «Вы - образованные и религиозные люди. Обсуждаете ли вы между собой, что такое Абсолютная Истина?»

Нарен Бабу, как последователю брахмоизма, часто приходилось проповедовать истины этого учения, поэтому, услышав вопрос Бабаджи, он, водрузив очки на нос, начал говорить: «Долгое время Бхарата (древнее название Индии) страдает от некоторых несовершенств, таких как: 1) Джа- тибхеда, или кастовая система. У каждого человека изначально только один общий отец. Все люди - братья и сестры. Из-за приверженности к кастовой системе индусы, вместо того чтобы развиваться, постепенно деградируют. Из-за этого их не любят цивилизованные европейцы. 2) Они отказались от концепции имперсонального Брахмана и, поклоняясь множеству выдуманных богов и богинь, очень далеко ушли от истинного Бога. 3) Идолопоклонство. 4) Бесполезные обеты, такие, например, как пост. 5) Бесполезное выражение почтения лживым брахманам. 6) Из-за отвратительных привычек наши братья и сестры идут в ад. 7) Вера в перерождения и в то, что все животные - живые существа. 8) Воздержание от мясоедения, в результате чего -из-за недостатка необходимой пищи - организм становится слабым, и индусы уже не способны должным образом управлять государством. 9) Вдовы, потерявшие своих мужей, страдают от унизительного положения, не имея возможности выйти замуж во второй раз. Поэтому, чтобы освободить Индию от всех этих предрассудков, филантроп Раджа Рама Мохан Райя заронил семя священного брахмоизма, которое в настоящие дни уже превратилось в большое дерево и дает свои плоды. Мы молимся безличному Богу, чтобы все индусы освободились от тьмы иллюзии и приняли всем сердцем брахмоизм, как этому учат Упанишады. Бабаджи Махашайя! Когда же придет тот день, когда мы все вместе вознесем эту молитву?»