К полудню под этим объявлением после долгих споров добавилось ещё несколько карточек,

Первая гласила:

Вторая пузырящимися волнистыми буквами сообщала:

Третья провозглашала:

(Музыкальный номер этих знаменитостей и записывался на студии.)

Четвёртый плакатик содержал многочисленные поправки и изменения, которые свидетельствовали, что среди сотрудников студии идут ссоры и свары, и показывали, что и тут, как во многих подобных учреждениях, есть люди неуживчивые и стоящие у всех поперёк горла. После изменений и поправок плакатик приобрёл следующий вид:

Сначала они думали, что для записи трёхминутной песни одного дня им хватит с избытком. К полудню у них появились грызущие сомнения. А к обеду положение стало отчаянным.

Возникли всякие непредвиденные трудности.

Точно воробьи на хлебные крошки, эти трудности стайками набрасывались на директора студии, на инженера по звукозаписи и на знаменитых артистов. Пощадили они только заместителя, что, впрочем, было вполне естественно, ибо заместитель Руфь Брейн сама была одной из главных трудностей.

Ведь именно Руфь в качестве заместителя инженера по звукозаписи опрокинула микрофон в ту минуту, когда Питер и Ева записывали первый куплет «Русалки». Именно Руфь — на этот раз как заместитель директора студии — вдруг закричала: «Глядите, глядите, какое смешное облако! Настоящий мишка!», когда записывался третий куплет. И, наконец, именно Руфь — уже просто как заместитель и, по мнению остальных, из чистой злокозненности — смахнула книги с тумбочки Питера на пол в ту секунду, когда знаменитые артисты доканчивали последний куплет безупречно записанной песни.

Остальные трудности (формы, которые они принимали, и средства их преодоления) приведены в следующем списке:

Уильямсон (ловил лапами крутящиеся катушки. Средство преодоления: изгнан из комнаты).

Лимбо (начинал выть каждый раз, когда артисты доходили до слов: «И ураган задул…» Средство преодоления:.заперт в сарае).

Ева (иногда брала на флейте фальшивые ноты. Средство преодоления: строгий выговор со стороны директора студии; угрозы со стороны записывающего инженера; горячие мольбы со стороны второго знаменитого артиста; троекратное «Тьфу, тьфу, чтобы не сглазить!»).

Питер (иногда фальшивил. Средство преодоления: то же, что и в предыдущем случае).

Морис (репетировал свои жесты и смешил Питера, когда тот пел, а в результате магнитофон записал громкое фырканье и шипенье. Средство преодоления: нагоняй от директора студии и строжайшее запрещение подобных действий на будущее).

Прочие случайности (телефонный звонок в разгар записи — два раза. Средство преодоления: снятие трубки с рычага, что очень рассердило, потом удивило и, наконец, весьма развлекло неизвестную телефонистку местной подстанции).

Миссис Брейн (появление с пятью стаканами апельсинового сока в момент записи — один раз. Средство преодоления: вежливая просьба впредь руководствоваться объявлением на двери. Просьба высказана после того, как сок был с удовольствием выпит).

Однако к вечеру им наконец удалось записать всё как следует. Питер спел «Русалку» как птица, а точнее — как сильно взъерошенный чёрный дрозд (чёрные вихры на голове, блестящие глаза и нос клювом делали его похожим именно на дрозда). Спел без единой фальшивой ноты и с большим чувством. И— что было ещё важнее, так как Питер пел безупречно уже не в первый раз, — Ева проиграла весь аккомпанемент без единой ошибки.

— Вот оно! — завопил директор студии, когда записывание окончилось. — Лучше и невозможно!

— И никаких помех — ни кашля, ни стука, ни звонка, ни лая, ни мяуканья… Ух! — облегчённо вздохнул Морис, включая перемотку и падая на стул.

Энди, весь красный, неподвижно вытянулся с закрытыми глазами поперёк кровати. Рядом на полу валялись его куртка, галстук, свитер и башмаки. Всё это снималось постепенно на протяжении дня, по мере возникновения очередных трудностей. Ева немного осунулась, но держалась как обычно. Морис обводил комнату диким взглядом, а его одежда и весь пол вокруг пестрели обрывками картона — это были останки коробки, в которую полагалось убирать микрофон.

— Ты рвал эту коробку весь день! — заявила Руфь (из них только она одна была свежа и полна сил, как вначале). — Я видела, видела, ты нарочно мусорил! Вот я скажу маме!

— Он волновался, объяснил Питер. — И не замечал, что делает.

— А я всё равно…

— Да замолчи ты! — рявкнул директор студии и вскочил, поражённый ужасной мыслью. — А ты правильно включал запись, Морис?

— Конечно! Балда ты, за кого ты меня, балда, принимаешь… То есть, кажется, правильно… — докончил инженер по звукозаписи и тоже вскочил. — Ну, сейчас всё узнаем. А вдруг…

Морис начал вертеть рукоятки, переключая магнитофон на воспроизведение, и все затаили дыхание. В парке перекликались последние расходящиеся ребята. Из сарайчика донёсся глухой лай и царапанье. Зазвенела струя воды — это миссис Брейн наполняла чайник. Тихо щёлкнуло в снятой телефонной трубке. Но искальцы слышали только лёгкое гудев магнитофона и шорох перематываемой ленты.

— Ну вот, — сказал Морис. — Начинается где-то тут… во всяком случае, если записалось…

Несколько мучительных секунд они прослушивали последние метры предыдущей попытки. Потом наступила тишина. Раздалось покашливание. Потом шёпот: «Давай!», а потом:

И так далее.

Нет, Морис включил всё правильно.

Да, запись получилась отличная.

И пока они слушали, их усталость, раздражения и тревоги исчезли без следа.

Энди вспрыгнул на стул и принялся отплясывать на нём, вскидывая ноги в такт мелодии. Ева дирижировала флейтой. Руфь хлопала в ладоши. Mopис вскочил и начал репетировать свои жесты. А Питер блаженно откинулся на подушки и улыбался с бесконечным облегчением.

— Можешь радоваться, старина! — объявил Энди, когда запись была прослушана до конца. — Первое место тебе обеспечено. Старик Уотсон с ума coйдёт от восторга. Он присудит тебе и первый, и второй, и третий приз — все вместе.

— Он присудит тебе футбольный кубок города, и майку победителя, и пояс чемпиона — ну всё, вот увидишь, — сказал Морис. — Нет такого приза, награды и знака отличия, которого он тебе не присудил бы.

— Если под эстрадой всё сойдёт гладко, — вдруг перебила Ева и с тревогой посмотрела на Энди, который по-прежнему плясал на стуле.

Конкурс талантов открывался в павильоне в четверг, в половине третьего. Павильон был очень большой: кроме раздевалки, умывальной и душевых кабинок для спортсменов, в нём был ещё зал, где устраивались танцы и всякие вечера. Один конец зала занимала эстрада, и вот под эту-то эстраду в день конкурса прокрались в четверть второго три таинственные фигуры.

Одна фигура была рыжая, в очках, говорила с шотландскими интонациями и несла в руках пакет с бутербродами. Другая была пониже, поплотней, с тёмными волосами и тихим журчащим голосом. Она несла зелёный с золотом чемодан. Третья фигура была старше, выше и медлительнее остальных. Она говорила хриплым голосом и возглавляла процессию. Этой фигурой был Эрни, сын паркового сторожа и его помощник.