Намерения искать новые подходы поддерживала и вся благоприятная общественная атмосфера в стране, в которой активно обсуждали идеи демократизации всех сфер жизнедеятельности общества. Немаловажное значение имело обретение союзников из числа самих издателей, полиграфистов, книгораспространителей, то есть из числа профессиональных работников издательской отрасли.
Беседы, встречи со специалистами комитета, издательств, типографий показывали, что в советском книгоиздании накопилось немалое количество острых, требующих решения проблем. Их нельзя было решить одновременно, и потому следовало выделить наиболее важные, первоочередные. Для этих целей эффективным мог оказаться программно-целевой подход. Организационной основой такого подхода стали целевые аналитические группы, в состав которых вошли наиболее квалифицированные работники комитета, ученые институтов, специалисты издательств, типографий, книготоргов. Особенно полезными оказались поддержка и участие руководителей Всесоюзной книжной палаты (Ю.В. Торсуева и Б.В. Ленского) – главного аналитического центра Госкомиздата СССР.
Было создано пять аналитических групп, которые после обстоятельного анализа должны были представить предложения по перестройке всего издательского дела в стране по таким ключевым проблемам, как демократизация организационной и творческой деятельности издательств, совершенствование полиграфического производства, развитие книжной торговли, создание системы изучения запросов читателей. Специальная группа аналитиков разрабатывала предложения по изменению управленческого механизма издательской сферы. После обстоятельного обсуждения этих предложений непосредственно в книжных издательствах и типографиях, целой серии круглых столов, острых дискуссий с руководителями издательств мы сочли возможным принять их как специальные решения коллегии Госкомиздата СССР. В конце 1986 г. эти решения были рассмотрены и приняты и стали началом радикальных демократических перемен в издательской системе. Теперь уже можно признаться, что намерения о серьезных переменах в издательском деле я не согласовывал официально на Старой площади, знал, что на это уйдет слишком много времени, а сумел убедить и получить принципиальное согласие действовать от первых лиц в ЦК и правительстве.
Одним из первых и ключевых решений, принятых в ноябре 1986 г., стало решение «О расширении прав и самостоятельности издательств». Ныне исполняется ровно двадцать лет с того времени и будет весьма полезным с учетом приобретенного опыта двух десятилетий поразмышлять о существе этих решений, чтобы объективно оценить, какое место им принадлежит в истории отечественного книгоиздания. Тем более что опыт крутых общественных перемен напоминает нам мудрый совет древних – не судить без причин идущих впереди и помнить, что за тобой тоже идут.
В принятом решении было прямо сказано, что инициативе, предприимчивости, самостоятельности издательств больше всего препятствуют существующие административно-бюрократические методы руководства и чрезмерная регламентация их деятельности со стороны Госкомиздата СССР и Госкомиздатов республик, опутавших издателей целой сетью различных регламентов и запретов. Чтобы это преодолеть, в решении было впервые предоставлено самим издательствам право разрабатывать и утверждать тематические планы, вносить изменения, осуществлять замену авторов и названий книг и самостоятельно решать вопрос об объемах изданий.
Перемены, которые мы тогда предложили осуществить в издательском процессе, были достаточно радикальными по своему характеру. А потому и небезобидными, как всякое новое, ибо они убивали старое, разрушали привычный издательский бюрократический механизм. Главное в этих нововведениях состояло в том, чтобы дать издательствам свободу решений, право выбора: кого издавать, каким тиражом. Одновременно, чтобы затруднить защиту административного механизма, мы в нашем решении о демократизации издательского дела определили такие меры, как отказ от обязательного рецензирования рукописей (целесообразность их в отдельных случаях передавалась на полное усмотрение издательства) и в особенности исключение из практики какого-либо закрытого рецензирования.
Чтобы наши радикальные изменения в управлении издательским процессом получили поддержку и сторонников непосредственно в издательствах, мы вскоре приняли еще одно нужное решение. Чтобы укрепить позиции издательств на пути к самостоятельности, особенно важным было освободить от бюрократических пут творческую энергию редактора – главного действующего лица в издательстве. Для этого было принято отдельное постановление Госкомиздата СССР «О расширении прав и самостоятельности редакторов издательств», где мы попытались определить издательские права и приоритеты в выборе автора, тематики книги, редактировании рукописей. Мы хотели, чтобы редактор стал полноправным директором издаваемой книги, вплоть до права самостоятельного выпуска ее под свою персональную ответственность.
Наиболее важным в тех мерах по демократизации издательского процесса, который мы тогда начинали, было то, что издательства оказывались открытыми к восприятию всего того, что несла тогда реальная жизнь с ее новыми идеями и новыми авторами.
Разрушение основных административных конструкций централизованного управления издательским делом на практике означало самоубийство самого Госкомиздата СССР. Понимали мы это тогда или нет? Разумеется, понимали. Ибо по мере обретения издательствами самостоятельности административный распорядительный центр становился ненужным. Основными функциями Государственного комитета становились изучение читательских запросов и разработка на этой основе государственной издательской политики. Мы не переоценивали наши усилия и рассматривали их лишь как начало освобождения издательского дела от административного подчинения. Начало вызывало оптимизм, ибо, получив самостоятельность, издательства уже в 1988 г. исключили из своих планов многие книги, потребность в которых была сомнительной. Высвободив в результате этого материальные возможности, они начали более оперативно выпускать книги по наиболее актуальным темам и авторов, которые пользовались успехом у читателя.
Результатом демократизации издательского дела явились и первые попытки вернуть задолженность читателям, начав публиковать тех авторов, произведения которых долгое время оставались белым пятном в духовной жизни страны. В 1987 и 1988 гг. массовым тиражом вышли малоизвестные или вовсе неизвестные произведения Ахматовой, Булгакова, Платонова, Набокова, Гроссмана, Пастернака и новые работы Бека, Рыбакова, Гранина. В числе возвращенных имен были не только писатели, но и имена известных отечественных философов, общественных деятелей: А. Лосева, Н. Бердяева, И. Ильина, А. Чаянова, Н. Бухарина, Л. Троцкого. Огромный интерес к забытым страницам отечественной истории вызвали подписка и издание массовым тиражом многотомных произведений историков Карамзина, Костомарова, Ключевского, Соловьева.
Я бы не был объективным, если бы не сказал о тех трудностях, препятствиях, которые встречали перемены в издательском деле. Помню, какой резкой критике был подвергнут Госкомиздат СССР на встрече с писателями в Центральном доме литераторов в октябре 1987 г. за отмену обязательных рецензий на рукописи, поступающие в издательства, только потому, что, как выяснилось, эти рецензии были серьезным источником гонорарного дохода немалой части писателей. Критика не всегда в ладах с логикой... Если раньше больше всего обвиняли издателей за то, что они не учитывают запросы читателей, то теперь, когда мы начали их изучать и на этой основе строить издательские программы самой дефицитной литературы, все чаще стали раздаваться голоса критиков о том, что мы потакаем толпе, ее потребительским интересам и не учитываем подлинные интересы культуры, не учитываем интересы элитарного читателя.
Возникло еще одно более серьезное противоречие в реализации намеченных перемен в книгоиздании. Логика развития самостоятельности государственных издательств – хозрасчет, переход на арендные отношения – вела к становлению рыночных отношений, и чтобы не консервировать государственный издательскии монополизм, возникла необходимость создания альтернативных коммерческих издательств. В 1987 г. мы много спорили в Госкомиздате СССР по поводу целесообразности создания кооперативных издательств. Особенно после того, как были приняты нормативные акты, призванные стимулировать индивидуальную трудовую деятельность. Противники создания кооперативных издательств утверждали, что при существующих весьма ограниченных полиграфических возможностях они не дадут какой-либо прибавки в отечественном книгоиздании.