— Полагаю, — пренебрежительно сказала Джудит, — что речь пойдет о торговых или политических вопросах, которые ваш брат и вдовствующая герцогиня смогут уладить. В свое время мы все об этом узнаем, но, держу пари, к нам это не имеет никакого отношения.

Джудит сжала губы в тонкую линию, и это дало основания Эмме заподозрить, что жена Ричарда недовольна тем, что ей приходится сидеть здесь за шитьем, в то время как мать герцога восседает по правую руку от него в большом зале замка. Эмма подумала, что политика в семейной жизни не менее сложна, чем политика взаимоотношений королей.

Январь 1002 г. Неподалеку от Солтфорда, графство Оксфордшир

Этельстан, Экберт и Эдмунд ехали верхом во главе небольшого отряда по извилистой дороге среди покрытых снегом холмов и равнин. Легкий ветерок гнал над их головами легкие белые облака. Две недели этелинги ожидали прибытия Эльфхельма, элдормена Нортумбрии, в королевское поместье близ Солтфорда. Вынужденное бездействие из-за затянувшейся непогоды сделало их вспыльчивыми и нетерпеливыми. За это время этелинги не получали более вестей ни от короля, ни от элдормена, и у Этельстана складывалось впечатление, будто о них забыли. Не получая дальнейших распоряжений от отца, он терялся в догадках, какие соображения заставили короля так долго держать своих старших сыновей столь далеко от себя.

Его не удивляло то, что сообщение о смерти их матери дошло до них лишь после того, как она была похоронена. Ясно, что жуткая буря, разразившаяся на святки, не позволила вестовому добраться до них раньше. Они с братьями по-своему скорбели о ее смерти, но все же ее уход почти совсем их не затронул. Хотя она и дала жизнь двенадцати сыновьям и дочерям, она не заботилась о них во младенчестве и юности. Ее влияние на своих детей было не более весомым, чем у падающей на землю снежинки. Она была лишь тенью в их жизни, почти незаметной в намного более масштабной тени их отца, короля.

Однако сейчас Этельстана беспокоило то, что элдормен Эльфхельм и другие влиятельные феодалы страны пребывают с королем в Винчестере, в то время как старшие этелинги не призваны. Какие вопросы сейчас обсуждает король со своими советниками? Какие секреты отец таит от своих сыновей?

— Он женится снова, — уверенно заявил Эдмунд, когда они обсуждали сложившуюся ситуацию между собой.

Экберт недоверчиво захохотал, но Этельстан был склонен согласиться с мнением Эдмунда. Их отец уже не молод, но по-прежнему здоров и энергичен, и его приверженность к плотским утехам не была секретом для вельмож его двора. Несомненно, епископы будут подталкивать его жениться.

Такой его шаг будет иметь серьезные последствия для этелингов, и то обстоятельство, что Этельстан со своими братьями не участвовал в обсуждении дальнейшей судьбы отца, грызло его, словно червь. Даже когда Этельстан поднимал лицо навстречу бледным лучам зимнего солнца, его думы оставались такими же леденящими, как ветер, который дул им в спины.

Этельстан направил своего коня на небольшой подъем, навстречу древнему рунному камню, черневшему на фоне неба. Он обозначал конечный пункт предпринятой ими в это утро поездки, полушутливо-полусерьезно предложенной Экбертом. Он слышал разговоры о старухе, живущей где-то среди холмов, ворожее, предсказывающей события отдаленного будущего.

— Мы должны отыскать ее, — решил он накануне вечером, взглянув на Эдмунда поверх доски для игры в хнефатафл^[7], когда тот обдумывал свой следующий ход. — Она может сказать нам что-нибудь полезное.

Этельстан с Эдмундом посмеялись над идеей брата, но Экберт не отступил.

— Местный люд уверен, что у нее есть дар предвидения будущего, — настаивал он. — Даже настоятель местного монастыря, по слухам, бывал у нее.

— Видимо, хотел убедить ее оставить свои языческие штучки, — рассеянно заметил Этельстан, наблюдая за игрой братьев.

— Говорят, она ясновидящая, — упорствовал Экберт, — она читает в людских сердцах.

— Видимо, ты хочешь спросить у нее, как тебе выиграть партию в тафл, — сказал Эдмунд, очередным ходом захватывая его короля и заканчивая игру. — Это уже твой третий проигрыш, дружище. Ты совершенно беспомощен этим вечером.

Обычно веселый Экберт сердито вскинул руки.

— Мне скучно, Эдмунд! Нет больше моих сил сидеть тут в ожидании, как пес на привязи. Если завтра будет хорошая погода, я поеду за советом к этой старухе. Этельстан, ты поедешь со мной? Как знать, вдруг она сможет сказать нам, что у короля на уме?

Этельстан полагал, что это вряд ли. Тем не менее прогулка верхом — возможно, не такая уж и плохая мысль. Он обвел взглядом зал, в котором люди, разбившись на небольшие группы, играли в кости или потягивали эль из кружек. Им всем было скучно, и многих это уже изрядно злило. Вскоре они начнут грызться между собой, если ему не удастся их чем-нибудь занять.

— Вреда это не принесет, — сказал он, оживленно кивая Экберту. — И людям, и коням поездка пойдет на пользу, и не важно, хорошая будет погода или нет.

Итак, на следующее утро они отправились в путь, ориентируясь по приметам, которые им указал прохожий, — поваленное молнией дерево, заброшенная мельница, древний курган, прозванный местными жителями Чертовой горой. В конце концов они подъехали к длинной невысокой гряде, не такой заснеженной, как остальная округа, на вершине которой торчал иссеченный примитивными рунами менгир^[8].

Этельстан остановил коня у древнего, поросшего лишайником камня. Он устремил взор в неглубокую долину, расстилавшуюся внизу, и обомлел от увиденного — сотни, как ему показалось, вертикально стоящих камней, высотой в рост человека или немного выше. Словно чудовищно искореженные пальцы, черные на белом снегу, они отбрасывали длинные тени, зловеще устремившиеся прямо к нему.

«Они, вероятно, не такие большие, как в Сарэме, — решил Этельстан, — но их здесь намного больше, и они излучают такую же грозную мощь». Камни произвели на него гнетущее впечатление, и у Этельстана заныло сердце.

К нему приблизились Эдмунд и Экберт, и он наблюдал за ними, пока они разглядывали открывшуюся им картину. По потрясенному выражению лиц своих братьев он понял, что они уже усомнились в своей затее, так же, как и он сам. В мире и так достаточно темного, нет нужды искать его намеренно.

— Ты все еще желаешь осуществить свою задумку? — спросил он Экберта.

— Не знаю, — проворчал Экберт. — Но было бы глупо теперь возвращаться назад.

Он бросил взгляд на Этельстана.

— Но ты поедешь первым.

Сердито на него взглянув, Этельстан снова стал рассматривать долину в поисках признаков жизни. Кольцо камней окружали поросшие мохом дубы, а на противоположной его стороне он заметил притаившуюся среди деревьев маленькую хижину, соломенная крыша которой была покрыта снегом. Вздрогнув, он вдруг осознал: то, что он принял за камень, стоящий в тени лачуги, было живым существом, пристально на него глядевшим.

Значит, она их ждала. Он был в этом уверен, хотя и не мог бы сказать почему. Было и кое-что другое, в чем он был также уверен и что заставляло его нервничать. Ему необходимо туда спуститься. Экберт прав, назад пути уже нет.

Он направил своего коня вниз, в рощицу, пробираясь к лачуге между деревьями и намеренно огибая поляну со злобно взирающими на него каменными великанами. Когда они подъехали к жилищу, он рассмотрел, что фигура ожидавшей их женщины закутана во множество слоев грубой черной шерстяной ткани, а голова так плотно обернута толстым платком, что лица старухи, — если это вообще было человеческое существо, — почти невозможно было разглядеть.

— Благослови тебя Бог, милорд! — выкрикнула она.

Ее голос оказался на удивление низким и хриплым. «Стал таким, — подумал Этельстан, — от дыма и долгого молчания». Он спешился и направился к ней, Эдмунд и Экберт последовали за ним.