В понедельник у меня не было выбора. Я должен был принести в школу свои кисти. Мистер Велла, наш учитель рисования, выбрал меня и еще четверых ребят, чтобы мы нарисовали на стене изостудии большую картину.

Когда я прошел в холле мимо Джулии, она демонстративно отвернулась от меня. Я заметил усмешки на лицах одноклассников и догадался, что она им обо всем рассказала.

Я поскорей нырнул в изостудию. Там за столами сидели младшие ребята, ожидая, когда мы, пятеро художников, примемся за работу.

— Запомните, ребята! Тема картины — «Край родной, навек любимый!», — произнес мистер Велла.

Он поставил меня в конце длинной стены.

— Этот участок предназначен для тебя, Дилан, — сказал он. — Отсюда и до окна. А, я вижу, ты принес свои кисточки! Что ты собираешься нарисовать?

Я поглядел на чистое белое полотно.

— Пожалуй, сцену на ферме, — ответил я. — Каких-нибудь животных. Может, фермерскую семью.

— Ну что ж, тема благодатная, — одобрил мистер Велла. — Приступай к работе. — Он направился к следующему художнику, восьмикласснице по имени Уилла Майерс.

Я оглядел ряд художников и понял, что я среди них единственный семиклассник. Значит, мне надо постараться.

Я начал с карандашных набросков. Нарисовал несколько овец, корову, нескольких лошадей, высовывающих головы из загона. На заднем плане фермерский дом. Семью из четырех человек, бросающих зерна выводку цыплят.

Мистер Велла ходил вдоль стены и делал замечания художникам, что-то предлагал.

— Все очень хорошо, Дилан, — сказал он мне, помогая закончить карандашный набросок. — Можешь приступать к работе красками.

Я принес баночки с краской. Приготовил кисточки.

Моя рука двигалась с подозрительной быстротой. Кисточка мелькала поверх карандашных линий. Я старался не терять над нею контроль. Но прошло еще немного времени — и снова началось непонятное.

«Нет, пожалуйста! Не надо!» — молча молил я.

Но уже не мог остановить свою руку.

Я попытался уронить кисточку на пол, но мои пальцы крепко держали ее. А кисточка двигалась вверх и вниз, рисовала сама, помимо моей воли.

Может, я схожу с ума?

— Дилан, что ты делаешь? — услыхал я встревоженный крик учителя. Вслед за ним раздался дружный смех ребят.

Моя рука закончила рисовать фермерскую семью. Они склонились вчетвером над цыплятами… безголовые, с окровавленными шеями. Головы валялись на земле, и их клевали цыплята.

Коров и лошадей тошнило. У их ног плескались лужи извергнутой блевотины. В боках овец зияли дыры от пуль.

— Дилан! Немедленно перестань! Прекрати это безобразие! — заорал мистер Велла.

— Я, Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ! — в отчаянии ответил я.

Ребята падали на пол от смеха. Все думали, что я шучу.

— ПОМОГИТЕ МНЕ! МИСТЕР ВЕЛЛА, ПОМОГИТЕ МНЕ!

Моя рука потащила меня в сторону. Я ударился об Уиллу Майерс и опрокинул ее баночки с красками.

Моя кисточка напала на ее рисунок. Я перечеркнул жирными черными линиями уже начатую городскую сцену. Моя рука бесчинствовала, ставила жирные кляксы.

— Дилан, убирайся! — закричала Уилла.

— Я не могу! — закричал я. — Я не могу остановиться!

Моя кисточка ткнулась в лицо Уиллы. Я нарисовал на ее щеках черные пятна, перечеркнул волосы ломаной линией.

Уилла пронзительно завизжала и отшатнулась.

— ПОМОГИТЕ МНЕ! КТО-НИБУДЬ! — завывал я.

Класс испуганно притих.

Моя кисточка обмакнулась в красную краску, и я начал малевать на стене жуткие рожи. Потом перешел на пол. Потом метнулся от полотна и нарисовал на оконном стекле красную решетку.

— ОСТАНОВИТЕ МЕНЯ! ОСТАНОВИТЕ! — вырывалось из моей глотки. Рука тянула меня то в одну сторону, то в другую. И рисовала, рисовала. Я никак не мог ее остановить. — ПОМОГИТЕ!!!

Ко мне подбежал мистер Велла.

— Дилан, что случилось? Возьми себя в руки. Я…

Моя рука мазнула красной краской по его лицу. Провела красную полосу на его свитере.

С яростным криком учитель схватил меня за плечи. Я вырвался из его рук, и моя кисточка задела за рукав его свитера. Теперь он был весь измазан красной краской. После этого моя рука принялась за дверь и основательно ее разукрасила.

— Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ! НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ! — визжал я. — НЕУЖЕЛИ НИКТО НЕ МОЖЕТ МНЕ ПОМОЧЬ?

На следующий день родители оставили меня дома. Они никак не могли понять, сердиться им или беспокоиться. Так что делали и то и другое.

Я сидел в своей комнате, пытался делать уроки, но в голове все путалось. Внизу верещали попугаи ара. Чтобы их не слышать, я врубил телевизор на полную катушку. Но все равно не мог сосредоточиться.

Я не поверил своим глазам, когда после школы к нам явился мистер Велла. Мама провела его в мою комнату.

— Дилан очень сожалеет о том, что он натворил, — сказала она учителю. Потом ушла вниз и оставила нас одних.

Мистер Велла сел за мой стол.

— Как ты сегодня себя чувствуешь? — поинтересовался он.

— Нормально, — ответил я и извинился за все, что произошло в классе. — Я… честное слово… не могу это объяснить, — пробормотал я, садясь на край кровати.

Учитель долго смотрел на меня. Наконец спросил:

— Ты давно занимаешься живописью?

— Да я вообще-то почти не занимался ею, пока не победил на конкурсе. И тогда я стал учиться у одного пожилого художника. Его звали Маккензи Дуглас.

Мистер Велла прищурился и посмотрел на меня.

— Маккензи Дуглас? Я прочел в газете, что он умер три недели назад.

Я ахнул.

— В самом деле? Но тогда я ничего не понимаю. Наши занятия закончились всего несколько недель назад. А еще он… он прислал мне на прошлой неделе несколько своих кисточек.

Мистер Велла взглянул на кисти, лежавшие на моем столе.

— Странно… — пробормотал он.

Мы поговорили еще немного. Потом мистер Велла поднялся и направился к двери.

— Я просто хотел убедиться, что с тобой ничего не случилось, — сказал он. — Вчера ты меня очень напугал.

— Кажется, я уже немного оклемался, — успокоил его я. — Завтра я приду в школу.

Учитель помахал мне рукой и стал спускаться по лестнице. Я слышал, что внизу он поговорил с мамой.

Я подошел к столу и уставился на кисти. Мне было грустно думать, что Маккензи Дуглас умер.

Я брал в руки кисти одну за другой. Интересно, когда же он их отправил? Каким образом они прибыли ко мне лишь через две недели после его смерти?

В тот вечер я быстро заснул. Во сне я разрисовывал небо. Мне хотелось написать на нем белые пушистые облака. Но я никак не мог дотянуться.

Меня разбудило какое-то царапанье.

— А? Кто здесь? — прошептал я.

Моргая спросонья, я оторвал голову от подушки. Прищурился, всматриваясь в полумрак, и ахнул.

Кисти плавали в воздухе.

Они рисовали на бумаге, лежавшей на столике. Наклонялись, скользили вверх и вниз — короче, кисти работали.

Рисовали без меня!

— НЕТ! — с испуганным криком я соскочил с постели. Бросился через комнату и схватил кисти.

Кисти дернулись и мазнули по воздуху. Я схватил их и попробовал удержать.

Мои руки вытянулись над головой. Кисти выкручивались и дергались, как будто пытались вырваться. Но я сжимал руки все сильней.

Я решил, что должен от них отделаться. Вынести их из нашего дома. Если я это сделаю, моя жизнь снова придет в норму.

Крепко сжимая их в руках, я тихонько пошел вниз. Добрался до кухни и остановился возле задней двери.

Земля под моими босыми ногами была жесткая и холодная. Ледяной ветер развевал полы моей пижамы. Я побежал за гараж по сырой траве.

Вдоль гаражной стены стояли четыре мусорных бака. Я приподнял крышку первого и сунул в него кисти. Затем захлопнул крышку и проверил, крепко ли она закрылась.

Дрожа от холода, я побежал домой. Забрался на кровать и натянул до подбородка одеяло. Теперь я мог спокойно спать. Мне казалось, будто я одержал большую победу.

Я и не подозревал, что мои неприятности на этом не закончились.