В этот напряженный момент, когда госпожа Томин совершенно вышла из себя и была готова позвать стражу, чтобы велеть выпороть негодницу и исполнить ее просьбу, отворилась дверь и Норити с поклоном произнесла:

— Сообщение от владетельного князя Тэнмира, госпожа.

Госпожа Томин, тяжело дыша, повернула к ней голову:

— Говори.

— Завтра утром начнется охота на трескучек, госпожа. Князь Тэнмир приглашает принять в ней участие вас и госпожу Аурин.

— "Госпожу Аурин", — едва слышно проворчала женщина, остывая, — хорошо. Ступай. Передай князю, что приглашение принято.

Норити ушла. Она, разумеется, кое-что слышала, но виду не подала.

Госпожа Томин вновь взглянула на девушку:

— Ну что, госпожа Аурин, — она выделила последние слова, — ты все поняла? О твоих желаниях поговорим позднее. Сейчас я скажу лишь одно: завтра ты должна быть на охоте.

— Я никогда не охотилась, — сообщила Аурин, — и я никогда не видела этих самых трескучек. Мне говорили, что это редкостная гадость.

— Я и не сомневалась в этом, как и в том, что услышу от тебя нечто подобное. Ну, сколько раз повторять тебе, что нельзя в доме князя выражаться как на твоем излюбленном базаре? Гадость, видите ли. Деревенщина.

Аурин безучастно выслушивала ее поучения, стоя рядом со скучающим видом. Ее злость ушла, сменившись скукой. Ну вот, начинается! Какая же зануда эта госпожа Томин!

— Неудивительно, что ты не имеешь никакого представления о том, чем заняты люди благородного происхождения. Но это нетрудно исправить. На трескучек охотятся верхом, с копьями. Они водятся в степях и на равнинах. Их укус ядовит, просто смертелен и смерть наступает практически сразу. Собственно говоря, тебе и делать-то ничего не придется. Лишь сидеть в седле и следить, чтобы какая-нибудь из трескучек не укусила тебя. Хотя бы потому, что она сама может отравиться. Ты умеешь ездить верхом?

— Умею, — согласно кивнула девушка, борясь со сном и едва не зевая, — мне приходилось ездить верхом, госпожа. Правда, я не очень хорошо умею это делать.

— Ну что ж, тогда ты вполне можешь сделать вид, что охота на трескучек — обычное для тебя дело. Главное, не задавай глупых вопросов и не зевай. И помни, что рядом с тобой будет находиться сам владетельный князь Тэнмир. Жаль, что до тебя не доходит, какая это честь для нищей рыбачки.

— До меня уже почти дошло, — поспешно вставила Аурин.

Госпожа Томин уже почти взмахнула рукой, чтобы отпустить ее, но рука замерла в воздухе.

— Да, — сказала она, словно кое-что вспомнила, — держи язык за зубами и не болтай. И не язви. Когда я повторю это в сто первый раз, мне это может надоесть. Ступай.

Аурин поклонилась и вышла за дверь. Никаких особых изменений в своем поведении она не обнаружила. Разве что, поклоны для нее стали самым обычным делом. Она частенько ловила себя на том, что иногда совершенно машинально едва не кланялась слугам, когда они зачем-либо ее посещали.

У себя в комнате Аурин села на циновку и задумалась. Все стало гораздо хуже, чем было спервоначалу. Разумеется, она понимала, чего хочет от нее госпожа Томин. А также она понимала и то, что все это казалось ей отвратительным. И дело было не в том, что ей совершенно не нравился князь. Нет, она находила его вполне симпатичным и приятным, кстати, совершенно ненавязчивым. Но настойчивые подталкивания его матери злили ее до белого каления. В такие моменты девушка чувствовала, словно на нее выливают целый чан липкой грязи, от которой не отмыться никогда. Мерзкое ощущение и понимание того, что ее просто хотят подложить князю в постель, чтобы он забыл другую, которая претендует на абсолютную власть в доме и желает сдвинуть госпожу Томин с ее незыблемых позиций. А она, Аурин, просто пешка в чужой игре, с чувствами которой совсем не считаются. И ведь при всем том ей было совершенно наплевать на желания Рэкти. Пусть делает, что хочет. Пусть выходит за князя замуж, становится княгиней, берет власть в свои руки, даже отсылает госпожу Томин в самую глухую провинцию, где ей, кстати, самое место. Какое ей дело до этого? Никакого. А ее заставляют что-то менять. Неудивительно, что у Аурин не было никакого желания это делать.

Девушка вздохнула, подумав о другом. Она так давно не ездила верхом, что почти забыла, как это делается. Завтра нужно постараться не ударить в грязь лицом и удержаться в седле, при том делая вид, что для нее это — самое обычное дело. Словно она каждый день этим занимается сразу после завтрака. А уж потом, когда эта охота окажется в прошлом, Аурин подумает, каким образом отсюда сбежать. Ей нужно отсюда выбраться. Пусть госпожа Томин сама справляется со своими проблемами. Не надо было тогда соглашаться на это.

Пробуждение Аурин наутро было не из приятных. Она сразу и кстати вспомнила о трескучках, пытаясь представить, на что они похожи, но признавая, что фантазия ее бедна, как и собственный карман. Тем более, что очень скоро она сможет воочию увидеть этих отвратительных созданий. В том, что они были отвратительными, Аурин почему-то не сомневалась.

Служанка принесла ей странное платье, из тех, которые Аурин никогда не одевала. Выяснилось, что именно такие надевают дамы, когда собираются ездить верхом. Посмотрев на себя в зеркало, девушка подумала, что это не такая уж и плохая мысль. Платье подчеркивало достоинства ее фигуры и очень ей шло.

Аурин вышла во двор, где встретилась с госпожой Томин, на которой тоже было платье для верховой езды. Оказалось, что у госпожи совсем даже неплохая фигура. Она посмотрела на Аурин с сожалением и сказала:

— Жаль, что при такой внешности ты совсем не хочешь пользоваться головой. Ты бы смогла вытеснить не только Рэкти, но и меня.

Девушка фыркнула и заметила очень невинным тоном:

— Скажите, госпожа, а почему вы всегда надеваете платья, которые скрывают достоинства вашей фигуры?

— Ты — очень противная, нахальная и ехидная девчонка, — отозвалась та сварливо, но потом все же улыбнулась, так как комплимент ей понравился, — мой возраст и положение не позволяют мне выделяться своими внешними данными. Место почтенной матери должно быть высоким, но скромным. Но ты слишком глупа, чтобы это понимать.

— Конечно, госпожа, — кивнула Аурин.

Подвели лошадей. Когда девушка устраивалась в седле поудобнее и находила, что это очень проблематично, подошла Рэкти, выглядевшая очаровательной, но немного мрачной. Впрочем, когда появился князь, причина ее мрачности стала ясна. Он не удостоил ее даже взглядом, но необыкновенно сердечно поздоровался со своей матерью. Вид Аурин верхом на лошади явно произвел на него неизгладимое впечатление. Девушке лишь оставалось надеяться, что когда она попытается ехать, не произведет такое же неизгладимое впечатление не только на князя, но и на остальных, но не изысканной грациозностью посадки, а редкостной неуклюжестью.

— Вы очаровательны, гимин, — не удержался князь.

— Благодарю вас, господин, — ответила она скромно, как и подобало женщине.

Последней подошла Фодэ. Ее лицо сияло добродушной улыбкой.

— Я не опоздала? — осведомилась она, — мне пришлось немного задержаться.

— Не беспокойтесь, Фодэ, все давно привыкли к тому, что каждый раз вам приходится немного задерживаться, — съязвила Рэкти с недоброй усмешкой.

Аурин фыркнула, найдя, что наложница язвит зло, но довольно остроумно. Она подбадривающее улыбнулась Фодэ и махнула ей рукой, подзывая. Наложница приблизилась и почтительно поклонившись госпоже Томин и князю, спросила:

— Я не помешаю?

— Присоединяйтесь, гимин, сделайте одолжение, — госпожа Томин была преисполнена благодушия, навеянного мрачным лицом Рэкти и вниманием сына.

Когда все были в сборе, слуги раздали копья. Они были тонкими и длинными, а наконечники необычайно острыми с зазубринами на концах. Аурин некоторое время крутила то, что вручили ей в руках и морщилась, представляя, как эта штука с хрустом прокалывает чье-то тело.

— Никогда не любила охотиться, — доверительно сообщила Фодэ Аурин, когда процессия тронулась в путь, — несчастные создания! Мне их так жаль.