При въезде в город СЧХ после долгого десятиминутного молчания поинтересовался:

— Так как, говоришь, зовут твою новую знакомую?

— Рыбакова. Виктория. А тебе зачем?

Дмитриев сидел вполоборота к Сергею, а потому видел, как морщины избороздили его лоб.

— И живёт она, если не ошибаюсь, по Ленина? В «свечке»?

Мишка опешил от удивления.

— Точно. В четырнадцатиэтажке. А ты откуда знаешь?

— Городок у нас маленький. И по должности положено. — СЧХ бросил взгляд на друга, рассмеялся. — Ладно, не дрейфь. Её двоюродный братишка у меня горбатится. — Его рука потянулась в карман за мобильным телефоном. — Санька. Племяш её покойного отца.

Большим пальцем левой руки следователь быстро нажал несколько кнопок по памяти:

— Санёк, привет. Узнал? Хреново, значит, все богатства мимо пройдут. Занят? Нет? Тогда жду тебя по адресу: Амурская, сто сорок, квартира пятьдесят восемь. Пятый этаж. Второй подъезд со стороны улицы. Нет, брат, это не просто срочно. Это моментально срочно, потому как касается твоей семьи. Всё, отбой.

Телефон вернулся в карман.

— Зачем ты его вызвал? — Мишка отметил, как Щетинин вырулил на Калинина, одну из центральных улиц города, на приличной скорости, значительно превышающую ограничения. — И веди осторожнее.

— Не бойся. Мне ходовую мастера переделывали. Тачку по винтикам перебрали, когда руль переустанавливали. Машина — зверь. Тяжёлая. Не перевернётся.

Джип, взвизгнув покрышками, вывернул на Амурскую, проскочил ещё два квартала и резко притормозил у обочины.

— Приехали. Выгружайся!

Михаил вылез из салона авто, потянулся. Дорога заняла три часа, а потому тело затекло и требовало движения.

СЧХ хлопнул дверцей, прислонился к капоту машины, распечатал новую пачку сигарет, закурил.

— Что скажешь матери?

— Не знаю. — Мишка присел на корточки, опершись спиной о нагретый металл машины. — Да и о чём говорить? Фактически ничего не выяснили. Так, догадки. Фактажа-то нет.

— Надеюсь, — Щетинин с силой втянул в себя сигаретный дымок, — после поездки ты не надумал протопать весь маршрут отца?

— А что? — Дмитриев бросил взгляд на свои окна. — Отпуск большой. Можно и прогуляться.

— Так я и думал. — Сергей швырнул недокуренную сигарету на землю и с силой придавил каблуком. — У тебя точно вместо мозгов моча. Нефильтрованная.

Мишка, чтобы хоть как-то сдержать себя, сунул руки в карманы.

— Опять хочешь встать на моём пути? Мало тогда показалось. Так ты и этим моментом хочешь воспользоваться?

— О, прорвало! — Щетинин тоже спрятал руки в карманы, встал напротив друга. — Наконец-то! Всю дорогу ждал, когда тебя… Жрёт тебя старое изнутри. Ам-ам! Никак забыть не можешь! И как ты в Увале сдержался — понять не могу.

Кулаки Михаила в карманах сжались с такой силой, что он почувствовал, как ногти впились в кожу. Теперь друзья, стоявшие друг напротив друга, напоминали петухов перед дракой.

— А я и не сдерживался. Я действительно всё забыл. Вот только ты мне на мозоль специально наступил. — Дмитриев кивнул в сторону родной пятиэтажки. — Мать до сих пор не знает, в какой заднице благодаря тебе я сидел.

— Мне?! — голос СЧХ чуть не сорвался.

— А кому же ещё? Если бы твоя контора не полезла в наши дела, я бы не обанкротился.

— А не хрен было скрывать налоги и работать с «чёрным налом»!

— Да? — кулаки Дмитриева снова сжались. — Правильный, значит? А не твой ли бывший начальничек потом пригрел моё дело? Меня сняли с рынка, а его сынку отдали моих клиентов? Или, скажешь, ничего про это не знаешь? Я с банком четыре года рассчитывался. За пустоту деньги отдавал.

— Не за пустоту, а за свободу. Или забыл, как тебя хотели посадить? Да если бы не я…

— Спасибо тебе, родимый! — расшаркался Михаил. — Благодетель ты мой… А я-то всё думал: и кого мне благодарить? Ведь точно: не посадили. Правда, обчистили как липку. Да так, что к матери пришлось переехать, а свою квартиру продать. Но ведь это не в счёт… Главное, друг помог остаться на свободе!

— Всё сказал? — набычился Щетинин. — Значит, на зоне тебе было бы приятнее находиться? Что ж, учту! В будущем.

Михаил зло сплюнул.

— Ладно, проехали. Можешь валить отсюда.

— А вот хер я куда тронусь! — СЧХ тоже сплюнул. — Вместе дело начали, вместе и закончим. И не рыпайся: без моей помощи всё одно ничего не найдёшь.

Мишка хотел было ещё добавить пару слов, но махнул рукой. Щетинин закурил.

— Будем гавкаться — себе навредим. Предлагаю: на время забываем старые обиды. По крайней мере, до окончательного выяснения обстоятельств. А потом — посмотрим, вместе или в стороны. — СЧХ протянул открытую ладонь. — Лады?

Дмитриев бросил взгляд на окна своей квартиры, взъерошил остаток волос на голове, хлопнул по протянутой руке.

— Лады.

СЧХ присел на капот, с силой затянулся сигаретным дымом.

— Лепота!

Мишка тоже прислонился к машине.

— Если честно, Серёга, я не думал, что так получится.

— А иначе и быть не могло. — Щетинин проводил взглядом одинокого, бездомного пса, медленно бредущего по улице в поисках пищи. — Меня, к твоему сведению, к делу-то не подпустили. Нашлась одна курва, доложила шефу о наших отношениях. Хорошо, ребята «сливали» информацию. Успел вовремя вмешаться. А то повесили бы твои соучредители всё на тебя — и засвистел бы на зону лет эдак на пять.

За джипом послышался визг тормозов.

— Сашка приехал, — констатировал Щетинин.

— У вас что, в ментовке, все так гоняют?

— Через одного. В соответствии со званием.

Майор Рыбаков оказался крепким мужиком, лет сорока, невысокого роста. Короткая причёска, высокий лоб, круглое лицо, открытый взгляд. Дмитриев протянул руку. Познакомились.

— Здесь будем базарить или поднимемся? — СЧХ указательным пальцем потёр кончик носа. — Как смотришь, тётя Галя будет не против?

Группа поднялась на последний этаж и задержалась перед дверью с номером «58». СЧХ кивнул в сторону звонка:

— Дави на клавишу.

Дверь распахнулась. Галина Петровна всплеснула руками:

— Господи, Серёжа!.. Давно у нас не был. Изменился-то как…

— Постарел? — СЧХ чмокнул женщину в обе щеки.

— Возмужал.

— Ну, хоть кто-то сказал правду. А то всё «постарел», «потолстел»…

Щетинин слегка приобнял женщину.

— Тётя Галя, а вот вы не меняетесь! Честное слово! Нисколько!

— Ну, рассказывай, как ты? Как Оля? Как Ванька с Алёнкой?

— Да нормально всё. Алёнка замужем. Скоро дедом стану. Ванька по моим стопам пошёл. В Райчихинской прокуратуре работает. А с Олей… мы в разводе.

— Слышала. — Маленькая женская ладошка несильно похлопала по мужской груди. — Дурак, ты, Серёжка.

— Сам знаю. Да уже не поменяюсь.

Мишка замахал руками:

— Мам, потом. Нам нужно поговорить. Мы пойдём ко мне. Лучше приготовь нам чего-нибудь покушать. Кстати, познакомься: майор Рыбаков, сослуживец Сергея.

СЧХ первым прошёл в знакомую с детства комнату, глубоко втянул в себя через ноздри воздух:

— Сто лет тут не был! — огляделся. — Ни черта не поменялось. Даже воздух тот же. Мишка, классные были времена. Помнишь?

Рыбаков, подчиняясь воле хозяина, разместился в кресле, что стояло напротив диван-кровати. Щетинин присел прямо на пол.

— А ты «бабинник» что, выбросил?

— А зачем хранить? Вон «сидюшник» есть.

— Жаль. — СЧХ обратился к майору: — Тётя Галя, когда этот олух был в пятом классе, подарила ему магнитофон. Да ты что… Deep Purple, Black Sabbath… — подполковник резко развернулся в сторону хозяина комнаты. — Помнишь, как мы приволокли гитару, врубили маг на полную громкость и пытались подыграть битлам?

Мишка почесал переносицу.

— Мне потом соседи так вломили…

Он прошёл к компьютерному столу, открыл его и на журнальном столике, на котором уже разместились тарелки, возвысилась запечатанная бутылка водки…

Через десять минут Сашка Рыбаков забыл о еде. Рассказ, который он услышал, потряс.