— Ну и что у нас в остатке, товарищи? — спросил Сталин, когда казак отошел подальше.

— А имеем мы прикуп с двумя тузами, то есть казачьими полками, — ответил майор Юдин, — и хотя они еще не вполне наши, но и это уже кое-что.

Над великокняжеским дворцом Ай-Тодор уже который месяц подряд реяла пелена страха. Взятые под арест большевиками из Севастопольского совета члены дома Романовых мучились от неизвестности и нехороших предчувствий. Когда-то великая империя разваливалась на глазах. Романовы, не ожидая в будущем ничего хорошего для себя, занимались каждый своими маленькими проблемами. Никому из них не разрешалось входить или выходить из дворца, так же, как и из имения Дюльбер, в котором проживали вместе с женами Великие князья Николай Николаевич, и Петр Николаевич.

Одна лишь Великая княгиня Ольга Александровна, вышедшая замуж за простого смертного — полковника Куликовского, и утратившая статус небожительницы, перемещалась по ближайшим окрестностям подобно неприкаянному духу. Несмотря на ее крестьянское платье и грубые башмаки Ольгу узнавали, где бы она не появлялась. Но и в ее жизни тоже были неприятные моменты. Ее мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, не признавала ее мужа за ровню, и никогда не приглашала его на семейные посиделки. Вот таково оно, сословное общество — пусть ты полковник и "его высокоблагородие", но для коронованных особ ты все равно не станешь своим. Пусть даже отец Николая Куликовского был генерал-майором Кавалергардского полка, а прадед — генералом, героем войны 1812 года. Правда, после рождения внука, первенца Ольги, сердце императрицы немного смягчилось.

В то же время Великий князь Александр Михайлович, знаменитый Сандро, полностью потерял интерес к жизни, а его жену Великую княгиню Ксению Александровну одолело отчаяние и она, совсем опустив руки, перестала обращать внимание на своих пятерых детей. От такого "счастья" малолетние "Романовы в квадрате" совершенно одичали.

Пустопорожняя светская болтовня и ностальгические воспоминания о "минувшем" стали основным времяпровождением членов семьи Романовых. Между собой "ялтинских сидельцев" объединяло одно лишь беспокойство за жизнь остальных родственников, волею судеб разбросанных по необъятным просторам России. Самым главным предметом их тревог было благополучие Ники, Аликс и их детей, заточенных в далеком Тобольске.

И вот четвертого октября по старому стилю, вся их привычная жизнь обрушилась, как стена ветхого дома. На рассвете во дворец Ай-Тодор явился громила в матросской форме, и, представившись "матросом Задорожным", заявил, что у него есть приказ Председателя Совнаркома товарища Сталина, согласно которому всех Романовых, которые находятся в своих крымских владениях, необходимо в полной целости и сохранности отправить в Петроград. Так Мария Федоровна и прочие арестанты узнали, что уже четвертый день они живут в совершенно другом государстве — Российской Советской республике.

Последовавшая за этим "немая сцена" удивила бы даже самого Гоголя. К тому же Задорожный довольно смутно представлял себе ситуацию в Петрограде. Но он точно знал, что большевики взяли власть без стрельбы и поножовщины. Удивленный Сандро переглянулся с обеими Николаевичами, а Мария Федоровна безапелляционно заявила нахалу в матросской форме, что от этого адвокатишки Керенского ничего иного и не ожидала, и что она никуда не поедет, пусть большевики ее убивают прямо тут, на месте.

Матрос Задорожный, равнодушно пожав плечами, — ну что можно ожидать от вздорной бабы, — с нескрываемым удовольствием наблюдал за смятением и суетой, овладевшими еще недавно монаршими особами. Когда шум и гам немного утихли, он добавил, что те, кто решит остаться, сделают себе только хуже. Ибо Совет в Ялте, состоящий из разной шушеры, постановил никуда их не отпускать, и расстрелять прямо на месте, невзирая ни на пол и возраст.

Великая княгиня Ксения ахнула и упала в обморок. Сандро попытался привести жену в чувство, а их пятеро сорванцов подняли страшный шум, после чего гостиная стала напоминать сумасшедший дом.

Вместо того, чтобы успокоить слабонервных, матрос Задорожный еще больше подлил масла в огонь, заявив, что времени на сборы он дает всего пару часов, а кто не успеет собраться, отправится в Петроград в чем есть. — Если нужно, доставлю вас в чем мать родила! — сказал с нехорошей улыбкой громила, перепоясанный пулеметными лентами.

Началась бестолковая суета. Пронзительно вопили "черногорки" — жены великих князей Николаевичей. В чем мать родила недавние владыки России ехать не захотели, и потому сборы в дорогу разного нужного и ненужного барахла несколько затянулись. Заупрямившуюся было императрицу Марию Федоровну, два здоровенных матроса с крейсера "Кагул" вынесли к обозу прямо вместе с массивным дубовым креслом, и в таком виде водрузили ее на телегу. Ольга Александровна попробовала было затеряться в этой суете, попытавшись сбежать из дворца с полуторамесячным сыном Тихоном, но матрос Задорожный аккуратно прихватил ее за локоток, заявив, — А о вас, гражданка Романова-Куликовская, я попрошу остаться. У меня в отношении вас есть особое указание. А именно — доставить в Петроград в целости и сохранности. И супруга вашего. Сапфиры, рубины и изумруды, приготовленные Романовыми для бегства, так и остались лежать в тайнике на берегу Ялтинской бухты, охраняемые лишь старым собачьим черепом. А их хозяева отправились в Петроград, гадая о том, что это может быть — дорогой в эмиграцию, или шествием на Голгофу.

Тронулись они уже после полудня. Обоз охраняли два десятка матросов с винтовками. Конечно, против сил, которыми располагал Ялтинский совдеп этого было слишком мало. Но Задорожный схитрил, отправившись с обозом не по дороге на Севастополь, вдоль берега моря, а горными тропами прямиком на Бахчисарай, куда Романовы и прибыли уже после наступления темноты, уставшие, пропыленные, но живые и невредимые.

То что они увидели на станции Бахчисарай, вызвало у них шок. Мария Федоровна от изумления и возмущения даже забыла все те ругательства, которые она обрушивала на головы своих конвоиров во время путешествия в тряской повозке. А зрелище стоило того.

В свете тусклых станционных фонарей, перед Романовыми стоял грязный и обшарпанный санитарный эшелон, на котором были намалеваны череп с мослами и надпись: "Осторожно, тиф!" Когда первое изумление у знатных пассажиров прошло, Задорожный заявил им, что никаким другим способом доставить их живыми и здоровыми из Бахчисарая в Петербург невозможно. И что это не его идея, а помощника товарища Сталина, товарища Тамбовцева. Сам бы он никогда в жизни до такого не додумался. Да и сам он никогда бы не стал искать членов бывшей царской фамилии в таком нехорошем месте. А значит, и другие вряд ли сунутся в вагон с такой устрашающей надписью. Все те же матросы с "Кагула" составили караул, и около полуночи отчаянно дымя, поезд тронулся в сторону Симферополя. Далее следовал Армянск, потом, Херсон. Киев путешественники решили миновать, не останавливаясь. Ибо там сейчас заседала Центральная Рада, издававшая один "универсал" за другим. Пан Петлюра и пан Винниченко пока еще не заявили публично об отделении Украины от России, но уже были готовы провозгласить УНР (Украинскую Народную Республику). В общем, бедлам с местным "незалэжным" колоритом.

Уже позднее Романовы узнали, что дворец Ай-Тюдор и имение Дюльбер на другой день после их тайного отъезда был разграблен и сожжен.