Глаза жгло, как огнем, это было слишком, Гермиона не смогла удержать слезы, и по щеке скатилась одинокая соленая капля.

Драко заметил, и его улыбка примерзла к лицу. ― Плачь, если хочешь, ― зарычал он.

Гермиона помотала головой и повернулась, побежала, полетела вверх по ступенькам, глотая слезы, которые падали и падали.

― Это ничего не меняет!

Она захлопнула дверь, чтобы не слышать его голос, всхлипывая, задыхаясь, сползая по ней, пока не села на пол, уткнувшись лицом в колени. Умирая от стыда. И глухо зарыдала, обхватив колени руками. Почему? Все было в полном тумане. И хуже всего...

И хуже всего...

Она ответила на его поцелуй.

Глава 4

― Гермиона уже говорила с тобой о Зимнем Бале?

― Гарри, вообще-то я здесь.

― Я знаю. Просто спрашиваю Рона перед тем, как спросить тебя.

― Спросить меня – о чем?

Гарри взглянул на часы и постарался принять максимально безразличный вид.

― Ну, знаешь, ― начал он. ― Просто по правилам, старосты девочек и мальчиков должны идти вместе.

Гермиона уставилась на него.

― То есть как пара.

Молчание.

― Ну, и я хотел проверить, знаешь ты или нет, ― пожал плечами Гарри.

― Спасибо, я знаю, ― ответила Гермиона, глядя в сторону, и опять уткнулась в книгу.

Гарри подождал, потом спросил:

― И это все?

― Что? ― вздохнула она, закатив глаза и захлопнув книгу.

― Ну, я думал, что ты поэтому была такой... ― он остановился, чтобы подобрать слово, ― дерганой на этой неделе.

Она подняла бровь.

― Ну, тогда задумчивой?

Гермиона не мигая смотрела на него.

Гарри толкнул Рона.

― Похоже, мне нужна помощь.

Тот помотал головой, не отрываясь от комикса. ― Обойдешься, братишка. Ты игнорировал все мои многозначительные взгляды с тех самых пор, как открыл рот. А еще ты наплевал на мой совет вообще не начинать этот разго...

― Остынь, Рон, ― смущенно засмеялся Гарри. Гермиона вряд ли обрадуется, узнав, что он обсуждал это с Роном за ее спиной. ― Я все понял.

Положив книгу на подлокотник, Гермиона встала, одернула юбку, шагнула к Гарри и посмотрела ему в глаза.

― Ты прав. Скорее всего, именно поэтому я и была такой дерганой на этой неделе.

Гарри был явно ошарашен ее признанием.

"Ну да. Типичный Гарри".

― Наверное, я просто боюсь этого бала, ― продолжила она. ― Смотри, он уже через полторы недели, а я только что закончила его дурацкую организацию. И еще не забудь, что меня будет опекать первый кролик на деревне. Но я справлюсь. Я, как всегда, справлюсь. ― Она пожала плечами. ― Правда, не волнуйтесь.

Не зависимо от желания, в Гермионе мало-помалу росло ошеломляющее понимание. Врывалось в сознание жутким визгом, от которого хотелось убежать и проблеваться.

"Правда? Хорошо, Гарри, - думала она, - если ты хочешь правду, блин, то я начисто забыла об этом идиотском правиле. Кто только его придумал? – И, признаться, собиралась ненавязчиво намекнуть, что ты или Рон должны пригласить меня, потому что я не удосужилась выкроить время и найти кого-нибудь еще. А знаете почему? Почему, черт возьми, почему - какой замечательный вопрос. Потому что каждый раз, везде в этой идиотской школе, стоит мне повернуть за чертов угол, я вижу Малфоя – как будто здесь есть еще бОльшая задница – и думаю, когда же он начнет трепаться о том, что я поцеловала этот его поганый рот, - сильно, испуганно и страстно.

Вот почему".

― Как хочешь, ― кивнул Гарри. ― Я только хотел предложить выпустить пар. ― Он потеребил нижнюю пуговицу рубашки. ― Если надо. ― И опустил глаза. ― Выпустить пар, вот и все.

― Все будет нормально.

Гарри взглянул на нее и пожал плечами.

― Я не собираюсь ничего делать, если тебя это волнует.

― А должно?

― Вот я и говорю, что нет.

― Рада слышать.

― Отлично.

― Ну, а вы с кем идете? ― спросила Гермиона, плюхаясь на диван и открывая книгу.

Ее все еще тошнило. Похоже, это не пройдет, пока она не проблюется, не поговорит с Малфоем или просто не покончит с собой. Или с ним.

― Ты с кем, Рон? ― спросил Гарри, который, очевидно, на данный момент был «ни с кем».

― Может, с Лавандой, ― ответил тот. ― Не то, чтобы я позаботился пригласить ее.

Если Гарри и Рон когда-нибудь узнают, хуже всего то, что у нее нет ни малейшего права требовать сочувствия. Она могла бы рассказать, как пыталась прекратить это, как вырывалась, отчаянно, но они услышат только, с чего все началось. Она ответила на его поцелуй. Она ответила на его поцелуй. Для них только это будет иметь значение. Гермиона не сомневалась, потому что сама с тех самых пор не могла думать ни о чем другом. Только - как она притянула его к себе и почувствовала горячую кожу и потрясающий рот и жестокий язык и руки, сжимающие ее все сильнее, укус на губе, высасывание крови, лизание, покусывание, рывок, таяние.