А мы и летали-то в самый сельскохозяйственный сезон: с мая по декабрь. И на наших глазах планета меняла сезонные одежды: сначала граница снегов отступала на север, ширились зеленые площади посевов в Северном полушарии, а потом мы видели там приметы осени — и снова зима белой полосой снегов наступала от полюса. А в Южном полушарии — наоборот.

И вот к этому «наоборот» я долго не мог привыкнуть. К тому, что когда у нас, в Северном полушарии, июнь, июль, август — это лето, пора цветения и созревания, то в Южном полушарии эти, казалось бы, теплые месяцы — зима. Непривычно было видеть, как в июне на Южноамериканский материк наступают снега, как они поднимаются все дальше к экватору: от Огненной Земли и пролива Магеллана к Фолклендским островам, и все дальше на север продвигаются айсберги в океане.

Правда, просто наблюдать приходилось редко. По программе плотно шли эксперименты. Почти треть всех экспериментов приходилась на исследование Земли. Нами было сделано около 2500 кадров (до шести спектрозональных снимков в каждом) с помощью стационарной аппаратуры МКФ-6М, более 200 тысяч спектров различных объектов. Большое количество снимков сделано ручными фото- и кинокамерами. На борту «Салюта-7» использовалась аппаратура, созданная не только в СССР, но и в Болгарии, ГДР, Чехословакии. Гордостью болгарских специалистов стала электрофотометрическая система «Дуга-М» и многоспектральная камера «Спектр-15М»; специалистов из ГДР — фотокамера МКФ-6М, чехословацких ученых — электронный фотометр ЭФО-1. С помощью этого фотометра мы около 30 часов исследовали верхнюю атмосферу Земли.

На снимках, полученных с помощью фотоаппаратуры с борта станции «Салют-7», специалисты могли определить нормальные и угнетенные засухой посевы, переувлажненные и сухие почвы, выделить районы больных и пораженных вредителями растений. Такая информация, безусловно, важна. И тем большую она может принести пользу, чем оперативнее доходит до потребителя. Данные о массовых заболеваниях растений могут быть получены с орбиты раньше, чем при использовании традиционных способов.

Но при этом самое важное — вовремя передать эту информацию по назначению. Да и нам, космонавтам, для реальной помощи сельскому хозяйству хотелось бы иметь на орбите более разнообразную и совершенную технику для визуальных наблюдений.

Почему мне вспомнилось все это? Дело в том, что имел я от своих земляков специальный заказ. А родом я с Кубани — самый сельскохозяйственный район. И есть в Краснодарском крае одна научная организация, которая очень интересуется вопросами использования космической техники для нужд сельского хозяйства. Когда я ездил домой в отпуск, сотрудники этой организации «заразили» меня своей верой в возможности космонавтики как помощника земледельца.

В перспективе сообщения из космоса должны помочь при выработке экономической стратегии сельскохозяйственных работ: выращивания и уборки, своевременного полива, подкормки, обработки ядохимикатами. Позволят выбирать оптимальные сроки для всех агротехнических мероприятий. Конечно, в сочетании со всеми земными методами контроля.

Эта организация выдала мне некоторые конкретные предложения по Кубани. Было запланировано несколько районов для комплексных наблюдений: с земли, с самолетов и из космоса. Земляки просили меня подробнейшим образом описывать цветовую гамму полей на этих контролируемых участках: уточнять, как движется по ним «зеленая волна» озимых культур, фиксировать границы паводковых разливов и прочее.

Очень хотелось мне помочь землякам. Да и работа была очень интересная, с богатой перспективой. Их предложения в конце концов включили в программу полета. С первых же дней мы активно наблюдали за районами Краснодарского края. Отметили прохождение паводков по Кубани и Лабе. Сообщали о различии окраски тестовых полей Ейского района: пропашные культуры имели более светлую окраску, а озимые — темную, густую. Все интересующие нас районы много фотографировали. Не пробные участки поля, как прежде, которые видны с самолета, а настоящие, большие поля. Одновременно эти участки изучались и на Земле с помощью авиации.

Летом, наблюдая Краснодарское водохранилище, заметил, что обычно серо-зелено-голубого цвета вода с одного края стала темно-рыжей: верный признак того, что начался интенсивный смыв почвы. Доложили на Землю. После проверки в региональном агрокосмическом центре смыв почвы после сильных ливней подтвердился на некоторых участках вдоль рек. Наше сообщение было сделано вовремя.

Все это говорит о тех богатых возможностях, которые несет в себе сотрудничество космонавтов и работников сельского хозяйства. Но методы помощи сельскому хозяйству надо еще отрабатывать. Сейчас мы фактически только накапливаем опыт, который в будущем позволит создать систему агрокосмической информации.

Каждого, кто впервые уходит в космос, волнует, тревожит, может быть, и настораживает встреча со «знакомой незнакомкой» — невесомостью. Эта «незнакомка» нам немного знакома потому, что и до космического полета каждый космонавт имеет возможность испытать ощущение невесомости. Эту возможность дает самолет — летающая лаборатория, в которой особыми режимами полета имитируется невесомость. Длится эта невесомость 20–25 секунд за один режим, но в каждом полете их выполняется несколько. А полетов за время подготовки набирается несколько десятков, и накапливаются минуты и часы невесомости на Земле.

Мне за 12 лет подготовки в отряде космонавтов довелось много летать «на невесомость». Это были и ознакомительные полеты на самолете — нашей «летающей лаборатории», и участие в испытаниях различной аппаратуры в условиях невесомости. Приходилось и отрабатывать отдельные операции программы выхода в открытый космос, и участвовать в медицинских экспериментах.

Никогда такая невесомость не доставляла мне больших неприятностей. Правда, после длительного перерыва несколько полетов на невесомость подряд утомляли, поташнивало — но и только. На следующий же день было гораздо легче, и невесомость даже доставляла удовольствие. Исследования моего вестибулярного аппарата показали, что он «средней силы» (есть такой термин у врачей), но легко тренируется.

К встрече с космической невесомостью нас готовили по специальной программе и каждого — по индивидуальной. Врачи с достаточно высокой степенью достоверности прогнозируют характер и сроки адаптации каждого космонавта в реальном космическом полете.

С теми, кто уже летал, проще. Организм как бы «вспоминает» опыт предыдущего пребывания в невесомости. Мне об этом рассказывали товарищи, кто уже несколько раз побывал в космосе, да и с Валентином мы не раз говорили об этом.

Можно сказать, что переход к невесомости для нас обоих совершился легко. Я оказался маловосприимчивым к неприятностям невесомости, а Валентину помогал его опыт первого полета. В первые сутки особенно важно «прислушиваться» к себе, не доводить дело до вестибулярных расстройств. И хотя адаптация шла довольно остро: ощущался прилив крови к голове и головная боль к концу дня, — но закончилась она достаточно быстро.

Через четыре дня пребывания на станции мы полностью приспособились к невесомости. Организм уже не протестовал против странностей космической жизни. Сил прибавилось, работоспособность восстановилась. Спали почти так же хорошо, как и на Земле.

Невесомость неприятна только в первые дни, а потом даже чем-то прельщает, видимо, своей легкостью. И вот это наступившее комфортное состояние надо разрушать. На Земле нас учили приспосабливаться к невесомости, а теперь, на станции, никак нельзя забывать о силе тяжести, которая ожидает нас на Земле.

И единственный пока способ противостоять расслабляющему действию невесомости — физкультура. Какую радость приносит она на Земле! А здесь семь потов сойдет, а удовольствия никакого. Это изнурительный и однообразный труд, на который уходит масса рабочего времени. Но мы понимали, что это самая верная дорога к дому, и поэтому занимались без напоминаний. Надо — значит, надо. Мы же сами заинтересованы вернуться на Землю живыми и здоровыми.