Поиск
«Во второй половине двадцатого века…»
Во второй половине двадцатого века
Вырастает заметно цена человека.
И особенно ценятся мертвые люди.
Вспоминают о каждом из них, как о чуде.
Это правда, что были они чудесами,
Только, к счастью, об этом не ведали сами.
Но живые в цене повышаются тоже,
Это знают —
Особенно кто помоложе.
Дескать, я человек —
Наивысшая ценность.
Но, прошу извинения за откровенность,
В лисах ценится хвост,
В свиньях — шкура и сало,
И в пчеле почитается мед, а не жало.
Человеку другие положены мерки,
Целый мир называет его на поверке.
И цена человека —
Неточный критерий,
Познаваемый только ценою потери.
Велика ли заслуга —
Родиться двуногим,
Жить в квартире с удобствами,
А не в берлоге?
Видеть мир, объясняться при помощи речи.
Вилкой с ножиком действовать по-человечьи?
Тех, кто ценит себя, я не очень ругаю,
Но поймите — цена человека другая!
«Иносказаний от меня не ждите!..»
Иносказаний от меня не ждите!
Я вижу в них лишь разновидность лжи.
Что думаешь о людях и событьях,
С предельной откровенностью скажи.
Я знаю силу выстраданной правды
И мысли обнаженной и прямой,
И мне противны хитрые тирады,
Рожденные иронией самой.
Испытанный и радостью и болью,
Искавший путь не по чужим следам,
Ни плакать, ни смеяться над собою
И сам не буду и другим не дам.
Напоминаю
Поэт обязан напоминать,
Не но секрету — через печать.
Напоминаю молчащим врозь,
Надувшим губы, глядящим вкось,
Что я их помню — пять лет назад,
Ладонь в ладони, глаза в глаза.
Напоминаю — не без причин,
Тому, кто нынче — высокий чин,
Что путь нелегкий он начинал
С пренебреженья ко всем чинам.
Напоминаю клеветникам
Закон, известный по всем векам,
Что с опозданьем большим, но все ж
В мученьях адских сдыхает ложь.
Напоминаю друзьям своим,
Равно — и старшим и молодым,
Что возраст — это условный счет,
Не поддавайся — не подсечет. Напоминаю…
И вас прошу
Напоминать мне — пока дышу.
День победы в Бомбее
Вновь испытанье добром и злом.
Над храмом, над лавкою частника,
Всюду знакомый паучий излом —
Свастика, свастика, свастика.
Она была нами как символ и враг
В атаках растоптана намертво,
Но свастика здесь — плодородия знак,
Простая основа орнамента.
…Сейчас на Красной площади парад,
Знаменами пылает боль былая,
Радиоволны яростно трещат,
Перебираясь через Гималаи.
В клубе со свастикой на стене
Сегодня мое выступление:
Москва в сорок первом,
Европа в огне, Берлинское наступление.
Смуглые парни сидят вокруг,
Всё в белых одеждах собрание,
Всё в белых одеждах… Мне кажется вдруг,
Что я выступаю у раненых.
Сейчас ты вспоминаешь там, в Москве,
И эти двадцать лет, и те четыре,
Как жизнь твоя была на волоске,
Как «фокке-вульфы» свастику чертили.
Арийцы не просто шли на восток,
Их планы историки выдали:
Когда мы сердцами легли поперек,
Путь их был в Индию, в Индию.
В обществе дружбы кончаю речь,
Слушают миндалеглазые,
Как удалось от беды уберечь
Мирные свастики Азии.
Прохлада с океана наплыла,
Седое небо стало голубее.
Ты и не знаешь, что со мной была
На Дне Победы в городе Бомбее.
Отпечатки ладошек
Бангалор, Бангалор,
навсегда он запомнился мне
Отпечатками детских ладошек
на белой стене.
На беленой стене,
очень четко видны при луне,
Отпечатки ладошек горят —
пятерня к пятерне.
Замарашки мальчишки,
чумазые озорники,
Для чего оставлять на стене
отпечаток руки?
Это черная глина
со дна обмелевшей реки —
Отпечатки ладошек,
как будто цветов лепестки.
И никто не смывает
веселых следов озорства.
Это к счастью намазано —
так утверждает молва,
Вековая молва
большей частью бывает права,
Заявил о себе
бангалорский сорвиголова!
Отпечатки ладошек
пускай сохраняет стена —
То ли черные звезды,
то ль огненные письмена.
В них таинственный смысл,
и его расшифровка трудна,
Надо знать этот мир,
все события и племена.
Отпечатки пылают
при плоской восточной луне,
И немножечко грустно,
что в детстве не выпало мне
Отпечатка ладошки
оставить на белой стене
И себя утвердить
в растопыренной пятерне.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: