Лазиз еще некоторое время помолчал, прошелся по кабинету и сел напротив гримера.

— Вы часто бываете в Янгишахаре?

— Три-четыре раза в год.

•— Что вас здесь интересует?

— Театр. У нас же нет.

— Вы как-то на рынке продавали кое-какие вещички. Какие причины побудили вас это делать?

Абдулин тупо уставился на Шаикрамова. Он, очевидно, припоминал: был ли такой случай. Края его круглых глаз блестели, словно были подкрашены серебряной краской. Ноздри широко раздувались.

— Вы же знаете — водка… Без выпивки дня прожить не могу. Послушай, может быть, ты угостишь меня?! — попросил Абдулин.

Оперуполномоченный растерялся: такого в его практике еще не случалось. Интересно, как бы поступил Якуб Панасович, если бы к нему обратились с подобной просьбой? Наверно, прикрикнул бы и попросил отвечать по существу. Сабиров, пожалуй, угостил бы. Он как-то говорил: «Главное в работе оперативника — заставить преступника сказать правду. Каким способом это будет сделано — не имеет значения. Когда я буду работать в уголовном розыске, я испытаю все средства».

Однако как же поступить? От показания Абдулина зависит дальнейший ход дела. Может быть, все-таки поднести ему? В конце концов, что он, Лазиз Шаикрамов, потеряет, если сделает это? Его взгляд невольно остановился на двух канистрах со спиртом, стоящих около сейфа. Вчера они были отобраны у некоего Сухарева.

<— Бери — наполнил Лазиз полстакана.

— Чистый?

— Чистый.

Абдулин выпил.

— Порядочек, монтер, — назвал он Лазиза вчерашним именем. — Теперь можешь задавать вопросы. — Он вдруг принял гордую осанку — «Король, из рук передаю я в руки, как государь такому ж государю, вот эту клятву: буду говорить лишь правду, хотя она и повредить мне может».

Лазиз отодвинул бумаги в сторону:

— Что вы продавали на рынке?

— Брюки, финку и туфли.

— Ваши?

— Нет… Мне поручил это сделать один знакомый.

— Кто?

— Беспалов, сторож магазина.

— Кому вы должны были «продать» вещи?

— Каримову.

— Он один покупал?

— С ним было два человека.

— Эти? — вытащил Лазиз из стола фотокарточки Жоры и Равиля.

— Они.

— С Каримовым давно знакомы?

— Вместе вышли из «почтового ящика».

— Я-ясно… — произнес оперуполномоченный. Как это он раньше не поинтересовался личностью Абдулина? Многое бы встало на свое место без этого разговора… Нет, ему, Лазизу, еще нужно учиться да учиться. Голиков, и тот быстрее решает оперативные задачи, хотя он всего-навсего участковый уполномоченный.

— Вы знали, что вещи ворованы?

— Догадывался… Однако в тонкости не вникал… Меня удовлетворили купюры, которые мне вручил за работу Беспалов. Правда, они не принесли мне пользы. Я тут же все пропил и попал в вытрезвитель.

— Кто вам сказал, что вещи нужно продать Каримову?

— Беспалов. Кто же еще.

— Когда вы с ним познакомились?

— В прошлом году. На рыбалке, кажется… Я ведь кроме всего прочего заядлый рыболов, — облизал повлажневшие губы Абдулин.

— После знакомства часто встречались?

— Нет… Раза два или три.

— Говорили о чем-нибудь?

— Говорили.

— О чем?

— Известно о чем! О рыбах. Он же в остальном дуб-дубом. Ничего не соображает… Откровенно признаться, я не думал, что попадусь, — посмотрел Абдулин на пустой стакан. — Ты вчера здорово вправил мне мозги. Я думал, что ты в самом деле электромонтер.

— Такова наша профессия, — не без гордости отозвался Лазиз,

Он вытащил из сейфа протокол опроса и подробно записал в него показания Абдулина.

— Распишитесь.

— Это что?

— Прочтите.

Гример просмотрел глазами написанное и, поставив подписи с обеих сторон листа, поднял на Лазиза обеспокоенные глаза:

— Меня будут судить?

— Будут.

— Сколько дадут, по-твоему?

— По-моему, оправдают… Вы же не знали, что продавали ворованные вещи. Вам предложил это сделать знакомый, он и будет отвечать, — сказал Лазиз, не уверенный в правоте своих слов. — Сейчас требуется от вас только одно — не отказываться от показаний, так как это может серьезно оказаться на дальнейшей вашей судьбе. Чистосердечное признание никогда не вредило подсудимому.

— Можешь сейчас же организовать мне встречу с Беспаловым и Каримовым. Я при них повторю все, что сообщил тебе.

— Вот и отлично.

В кабинет оперуполномоченного вошел Абдурахманов.

— Трудишься?

— Так точно, товарищ подполковник.

— Что это за гражданин?

— Абдулин. Человек со шрамом.

— Что? — выронил Абдурахманов папиросу изо рта.

Лазиз повторил:

— Человек со шрамом.

— Подожди, подожди, у него же нет никакого шрама, — внимательно оглядел начальник отдела улыбающегося гримера.

— Сейчас нет, а в тот день, когда Абдулин продавал ворованные вещи, был.

— Не заговаривай мне зубы.

— Я — артист, — счел нужным вмешаться Абдулин. — И если бы не исключительные способности вашего «монтера», меня бы никогда не разоблачили.

Абдурахманов, по-видимому, ничего не понял из рассказа Абдулина или прикинулся непонимающим. Он сел и, тиская в пальцах потухшую папиросу, посмотрел на оперуполномоченного.

— Когда ты разыскал его?

Лазиз подробно рассказал.

— Почему сразу не доложил?

— Не хотел преждевременно беспокоить вас. Он мог не сознаться, — кивнул Шаикрамов на Абдулина.

— Тебе не сознаешься, — подмигнул гример.

— Где же вы взяли вещи? — настороженно поинтересовался подполковник.

— Дал приятель, Беспалов. Сторож магазина.

— Беспалов?!

— Почему это вас удивляет? Это жулик! Я его давно знаю.

— Он сказал вам, где взял вещи?

Абдурахманов весь, подался вперед, ожидая ответа.

Ему, очевидно, не нужно было задавать такой вопрос. Слишком красноречиво говорило это Лазизу о том, что волновало подполковника. Оперуполномоченный еще раз. убедился в своей правоте и насторожился, следя за выражением лица начальника отдела. Как ему сейчас хотелось, чтобы Абдурахманов проговорился! Это было бы концом затянувшейся истории.

— Ему тоже дали, — потянулся Абдулин к графину с водой.

— Кто?

— …Ба…

Гример хотел сказать: «Ба! Откуда я знаю!», однако подполковник воспринял это по-своему. Ему уже слышалась фамилия Бахтиярова.

— Товарищ младший лейтенант, уведите арестованного! — резко повернулся он к Шаикрамову.

Оперуполномоченный не мог скрыть торжествующей улыбки:

— Я взял подписку о не выезде.

— Немедленно выпишите постановление об аресте!

— За что же его арестовывать?

— Выполняйте приказание!

Лазиз нехотя положил перед собой несколько чистых листов бумаги.

Абдулин недоуменно пожал плечами. Его покоробил тон, каким разговаривал Абдурахманов с Шаикрамовым. Нет, он, Абдулин, никогда бы не согласился быть в шкуре этого симпатичного «электромонтера». Ему стало жалко по-своему Лазиза и он, чтобы как-то утешить его, проговорил дружелюбно:

— Выше голову, гражданин следователь. Мы еще повеселимся с тобой. За добро я отвечаю добром.

Подполковника будто подстегнули кнутом. Он подскочил к Абдулину и склонился перед ним:

— Ну-ка, дыхни!

Гример отвернул от него возмущенное лицо:

— Не за ваши пил. Можете не беспокоиться.

Шаикрамов сообщил Абдурахманову, как все вышло. Подполковник оставил Абдулина.

— Ты понимаешь, что натворил? — налились кровью глаза начальника отдела. Однако оперуполномоченный увидел в них скрытое торжество. — Понимаешь или нет?

— Выявил преступников.

— Сам ты преступник, молокосос! — загремел подполковник, забыв, что в кабинете находится соучастник преступления.

— Не оскорбляйте! — спокойно сказал Шаикрамов.

— Что ты сказал?

— Зачем повторять? Я не попугай.

— Выходит, я попугай? Сейчас же передай дело старшему уполномоченному Шарафутдинову.

Подполковник круто повернулся и быстро вышел из кабинета.

Минуты полторы Шаикрамов и Абдулин сидели молча.