— Васенька!! Васенька! Васенька…

5

Сергей подошел к дому Войтюков и остановился около дерева. Во всех окнах ярко горел свет, однако в комнатах никого не было видно.

«Уснули, наверно», — подумал Сергей. Он облегченно вздохнул и присел на скамейку, стоявшую у ограды.

Было далеко за полночь. В небе стояла полная луна. Звезды, разбежавшиеся от нее, стыли у самого горизонта, устало моргая друг другу. Дул легкий прохладный ветер. Он все рассказывал и рассказывал какую-то печальную историю дереву, которое то сердито, то ласково шумел в ответ молодой листвой.

Сергей расстегнул ворот кителя, ослабил ремень, на котором висел пистолет, и прижался к ограде, пытаясь понять, о чем рассказывал ветер дереву.

Чуть скрипнув, открылась калитка, и из нее вышла Катя, Она подошла к нему, заглянула в лицо.

— Как там?

— Сидят.

— Может, нужна какая-нибудь помощь? Ты говори, я сделаю все, что нужно…

Он вдруг осекся, услышав, как кто-то зачастил над ухом: «Опоздал! Опоздал! Опоздал!». Она испугалась, схватила его за руку, стала искать пульс.

— Что с тобой, Сережа?

— Ничего, — попытался улыбнуться он.

— Тебе отдохнуть надо. Ты совсем извелся: сколько уже не спишь… Сегодня чтобы ни о чем не думал. Хорошо?

— Постараюсь. Ты не уходи от них.

— Угу.

— Может, и мне побыть с ними?

— Нет. — Она снова схватила Сергея за руку, увидев, как от боли исказилось его лицо. — Ты неправильно меня понял. Они не обижаются на тебя. Нисколько.

— Ладно, я пойду, — заморгал он повлажневшими глазами.

— Домой?

— Домой.

— Я провожу тебя.

— Не надо, — попросил Сергей. — Иди к ним… Иди! — Он быстро повернулся и зашагал через улицу, застегивая на ходу ворот кителя.

Вскоре ему встретился Лазиз. На нем были темно синий костюм, черная рубашка и белый галстук с черными полосками. Он виновато глядел на друга, словно обидел его.

— Гуляешь? — поинтересовался Сергей.

— Не спится что-то, — почесал Лазиз затылок.

— Поезжай к Шазие.

— Сейчас?!

— Зачем же время зря тратить!

— Не понимаю, как ты можешь шутить?

— Ладно, Лазиз, иди домой, — затянул Сергей потуже галстук у друга. — Обо мне больше не беспокойся. Я йн наделаю глупостей.

— Чудак, честное слово, — бодро усмехнулся Лазиз. — Ты думаешь, что я специально встретился с тобой? Была нужда… У меня своих дел по горло.

— Ну вот и давай, действуй, если так, — не дал договорить ему Сергей.

Лазиз долго еще незаметно следовал за ним, пока не убедился, что он шел домой. Однако Сергей словно почувствовал, что Лазиз больше не следит, у самого дома свернул на другую улицу и зашагал обратно, доставая на ходу портсигар и спички. Когда улица кончилась

он закурил и, оглядываясь, пошел к высокой кладбищенской стене.

Далекий неумолчный шум города будто сразу провалился, и тишина сковала все, что оказалось за кладбищем. Сергею до того захотелось еще раз побывать на могиле Василия, что он невольно шагнул куда-то в темноту.

На могиле Войтюка кто-то сидел. Сергей притаился у ближайшего дерева, не зная, что делать — возвратиться или подойти. Луна осветила лицо сидевшего. Сергей вздрогнул, узнав в нем Мороза, и направился к нему.

— Ты что здесь делаешь? — не найдя других слов, спросил он Жана. Тот не оглянулся, не изменил позы, лишь еще сильнее сгорбился, будто слова Сергея непосильной ношей легли на его плечи, и ответил уставшим голосом:

— Так…

Что ему можно было сказать? Сергей пришел сюда тоже «так». Никто его не приглашал. Не думал он кого-нибудь встретить в это время.

— Скоро утро.

— Да, — бессознательно отозвался Мороз.

Он тяжело встал и пошел к аллее, ведущей к выходу.

Сергей, задержавшись на секунду у могилы, медленно направился в противоположную сторону.

— Руки вверх! Вы арестованы!

— Кому это нужно?

—< Сивков, обыщи ero !

Человек, сказавший это своему спутнику, не опускал пистолета, направленного на Мороза.

Жан не сопротивлялся. Он автоматически выполнял все, что приказывали люди в штатском, даже не попытавшись узнать, как они очутились в его комнате, за что арестовывали его. Казалось, он уже давно ждал этого момента и был даже рад, что все произошло именно сегодня.

— Ничего нет, — обыскав Мороза, доложил тот, кого человек с пистолетом назвал Сивковым. — Разрешите приступить к обыску комнаты?

— Действуй!

— Слушаюсь!

Морозу разрешили опустить руки.

ОТКРЫТОЕ ПАРТИЙНОЕ СОБРАНИЕ

1

Подполковник резко вскинул голову и, выждав секунду, продолжал уверенным голосом:

— В том, что погиб лучший дружинник города Василий Войтюк, виноват, в первую очередь, участковый уполномоченный Голиков! Он не смог по-настоящему организовать на участке работу. Больше того, зная, что Депринцев может совершить преступление, из-за личных соображений заигрывал с ним, прощал ему ежедневные пьянки, не пытался поставить его на правильный путь. Это неоспоримо: Голикову выгодно было избавиться от бывшего мужа Мезенцевой, которой он закрутил голову.

Лазиз возмущенно крикнул через головы сотрудников:

— Это ложь! Фальсификация!

— Товарищ Шаикрамов, вам еще не давали слова, — оборвал его подполковник.

— Говорите правду

— Я прошу призвать беспартийного Шаикрамова к порядку! — повернулся Абдурахманов к Автюховичу.

Якуб Панасович постучал карандашом по графину.

Шло открытое партийное собрание отдела. На повестке дня стояло два вопроса: состояние преступности в городе и убийство Василий Войтюка.

По первому вопросу выступил Автюхович, по второму выступал Абдурахманов.

Ядгаров, как и на слете дружинников города, порядком помучив вопросами Автюховича, теперь не отступал от Абдурахманова. Подполковнику это не нравилось. Он отвечал с неохотой и, пожалуй, даже несколько озлобленно. Правда, улыбка, которая не сходила с его губ, скрывала все.

— Товарищ Шаикрамов пытался защитить своего друга, — продолжал с еще большей уверенностью подполковник. — Однако, прежде чем это сделать, ему следовало бы разобраться во всем хорошенько. Факты говорят против участкового уполномоченного.

— Но ведь он вам докладывал, что Депринцев может совершить преступление! — снова крикнул Лазиз.

— Грош цена такому докладу, — подполковник раз» рубил рукой воздух, — если он мотивирован личными взаимоотношениями с Депринцевым. Это диктовалось желанием…

— Неправда, — возразил Лазиз. — Это ваши уловки.

— Я же говорил о круговой поруке, которая наносит делу огромный вред. Вот вам, товарищи, еще один свежий факт: Голиков защищал Шаикрамова, теперь Шаикрамов оплачивает долг. Тот, кто не согласен с этим и будет отстаивать круговую поруку, не имеет права находиться в органах. Такому человеку не по пути с нами Работник милиции, какой бы пост он ни занимал, должен беспощадно бороться с антиобщественными проявлениями… Мне хочется рассказать о недавнем проступке младшего лейтенанта Шаикрамова, — подполковник оглядел зал, пытаясь понять, какое впечатление произведет это заявление. Убедившись, что некоторые поддерживают его, загремел снова — То, что сделал этот человек, достойно самого сурового наказания. Мне однажды Таджитдин Касымович сказал, что я погорячился, посадив оперуполномоченного на гауптвахту… Нет, товарищ Ядгаров, — повернулся он к секретарю горкома партии, — я считаю, что поступил правильно, применив такую меру. Мы не можем потворствовать нарушителям дисциплины!

— Совершенно верно! — крикнул участковый Сабиров.

— Вы только послушайте, кто такой Абдулин! — обратился к сотрудникам Абдурахманов. — Это окончательно спившийся человек. Ему ничего не стоит продать любого из нас за рюмку водки! Он оклеветал честных людей Карпову и Беспалова и пытался обвинить в преступлении Эргаша Каримова, который, как вы знаете, спас от смерти дружинников в клубе маслозавода!